Хищники

Волки стаями взведёнными Гонят жертву обречённую Дальше, в чащу. Спасайся и быстрей беги. И чем больше выбивается Из сил, замедляется Бег - охота слаще. И разрывают на куски.

- Ким Минсок, признаёте ли вы свою вину? - Нет, не признаю. Взгляд, полный уверенности, но обращённый в одному ему известную пустоту, поглотившую помещение и всех присутствующих ещё до начала заседания. Тихий удар кулаком по столу послышался справа от обвиняемого. Они обо всём договорились и, кажется, не один раз отрепетировали ответы. Парень должен был отвечать заученными наизусть фразами, остальная работа предоставлялась молодому адвокату, который, разумеется, не мог вытащить подсудимого сухим из воды. Возможно, что в силу недостаточного опыта, или же просто не хотел особо напрягать извилины, изучая узкие лазейки, посредством которых можно было бы выбраться. Впрочем, не исключено, что таковых лазеек в данном случае и вовсе не существовало, и потому адвокат ещё во время первой беседы настоятельно предложил Минсоку сразу же признать свою вину, дабы облегчить положенное наказание. Защита, выстроенная на основе этого признания, рухнула в один момент, когда парень ответил на вопрос судьи. Минсок присел на своё место и положил руки на гладкий деревянный стол медового цвета. Согласно установленному порядку, первой должна была выступать сторона обвинения, а значит, можно расслабиться, не думая ни о чём и со странным спокойствием разглядывая свои пальцы. Всё, что мог и должен был, он уже сделал. А дальше будь, что будет. Однажды кто-то поломал его «сегодня», а он не простил и теперь вынужден добровольно отдавать под суд своё «завтра». Хищники не прощают. Они будут преследовать свою жертву незаметно, незримо, заставляя нервно оглядываться, ускорять шаг, а то и вовсе обращаться в бегство. Догнав, они нападут со спины или же предстанут перед тобой во всём своём грозном величии, разъярённо смотря в глаза, скалясь и впиваясь в землю когтями перед финальным прыжком. Охотник, возомнивший зверя своей жертвой, получил сполна, погибнув в муках и луже собственной крови, а зверь, только что безжалостно расправившийся с охотником, давился слезами, в бессилии приподнимая голову убитого товарища. Молодой волк был застигнут врасплох, совершенно не готовый принять смерть от незнакомой руки, с остервенением сжимающей рукоятку ножа. Он был бессмысленно храбр в попытке отбиться от нападающего и при этом не зовя никого на подмогу. Ведь если бы позвал, то оба волка умирали бы сейчас в сырой подворотне, посреди небоскрёбов каменного леса, в последний раз держась за руки. Или же, наоборот, его поступок стал роковой ошибкой, за которую пришлось поплатиться жизнью, потому что вдвоём с Минсоком они бы справились на раз с этим одержимым ненавистью уличным грабителем. - Подсудимый, встаньте. В любой другой ситуации ему не захотелось бы повиноваться холодному приказному тону. Сейчас же было всё равно, потому что привычные ощущения растворились в пустоте, присутствующей повсюду и с каждым новым вдохом всё глубже проникающей в лёгкие. Сидя на коленях и видя кровь на своих руках, он искренне мечтал навсегда прекратить дышать. Тех поцелуев, что покрывали всё ещё тёплые щёки и закрытые веки, оказалось слишком мало, как и тихих просьб, и громких завываний в равнодушную пустоту ночной подворотни. Эти маленькие сырые улочки, переплетающиеся между собой, врезались острыми лезвиями в разбитую душу и остались в ней, постепенно переставая причинять ежеминутную боль. Невыносимо становилось лишь по ночам, в неприветливой холодной камере, когда шум угасал, оставляя вместо себя воспоминания. Бессонница пристально следила за парнем, тихонько садясь рядом и поглаживая изящными пальцами его рыжеватые спутанные волосы. Не позволяя спать, она снова и снова зачем-то напоминала о поздней ночи, об очередной прогулке наедине, о круглосуточно работавшей закусочной и о тёплом взгляде Лухана, когда тот обернулся, открывая дверь и выходя на улицу. Нужно было не задерживаться у кассы, расплачиваясь за дополнительную порцию газировки, или же попросить его подождать здесь, рядом, внутри, не позволять выходить за дверь и не обещать догнать через одну-две минуты. В закусочной было жарко и сильно пахло едой, которую готовили трудолюбивые, но изрядно уставшие студенты. На улице же, напротив, воздух был чист и свеж, как и в любую прохладную ночь, провожающую за порог остатки лета. Нужно было вместе пойти в другую сторону наперекор судьбе, которая внезапно раскрыла свои чёрные карты. Но никто не говорил, что она, разозлившись, не уготовила бы двум волчатам ещё более ужасный конец. Нужно было идти вдвоём, бок о бок, пристально смотря по сторонам, и целенаправленно двигаться к дому, не сбавляя шаг. Нужно было принять во внимание многочисленные случаи ограблений и те нередкие убийства, что случались где-то неподалёку в тёмное время суток. Нужно было… нужно… было… - Ким Минсок. Впервые за последнее время воспоминания пришли сами, средь бела дня, без сопровождения бессонницы. Они навязчиво заполняли пустоту, в результате чего вся накопившаяся несправедливость готова была вот-вот вырваться наружу, скатившись солёной каплей по сухой щеке. Он думал, что выплакал все слёзы ещё в ту ночь, когда его уводили в сторону врачи, приехавшие слишком поздно на место происшествия. У них не было шанса спасти молодого волчонка. А волчонок упустил свой единственный шанс, вступив в схватку с охотником один на один. Никакой ты не охотник, раз спасаешься бегством, петляя по узким подворотням и наивно ища выхода. Ты просто вор, привыкший к лёгкой добыче и сам же в итоге превратившийся в жертву. В карманах Лухана не было денег, помимо незначительной мелочи, и это разозлило грабителя, которому в тот день совсем не везло на заработок. Выхватив нож, он решил расправиться с одиноким пешеходом, весьма некстати решившим срезать путь. Прижатый к стене, Лухан получал третий удар в живот и не мог даже вскрикнуть, когда из-за угла вышел Минсок, испугав грабителя своим появлением. Выронив нож, он отошёл назад, после чего, не оглядываясь, пустился в бега и, минув пару кварталов, остановился у края незнакомого здания, чтобы отдышаться и придти в себя после случившегося. Больше всего его волновал тот внезапно появившийся парень, который мог запомнить его лицо и обратиться в полицию. Меньше всего грабителю хотелось оказаться за решёткой. Однако он и представить не мог, что парень вовсе не был случайным прохожим, и что хищник, пробудившийся в нём, уже крадётся следом и жаждет расправы. - …мне было нечего терять. Минсок снова опустился на место, закончив свою речь и окончательно поставив в тупик адвоката. Парень нисколько не жалел о содеянном. С завидным равнодушием он по очереди описывал каждый момент из всех тех, что всплывали перед глазами. Ему нравилось описывать свои действия. Подобрав с земли чужой нож, Минсок почувствовал внутри себя силу не одного волка, а целой разъярённой стаи. Осознавая, что жертва бежит прочь, гонимая страхом перед кровной местью, петляет в этих бесконечных закоулках, отчаянно ища выход, он хрипло выдыхал изо рта пар, пробуя на вкус странное наслаждение от погони. Казалось, даже тень в тот момент превратилась в бегущую стаю. - Суд удаляется для вынесения приговора. Всё ясно без лишних слов. Ведь даже то последнее слово, что дали Минсоку перед приговором, по сути своей нисколько не отличалось от всего того, что он сказал на суде. Впереди его ждали одинокие ночи наедине с бессонницей и последними воспоминаниями, где они оба были живы и улыбались друг другу так, словно ничто не может их разлучить. Они держались за руки, скрываясь от посторонних глаз или же, напротив, выставляя напоказ свои отношения, над которыми тихонько посмеивались окружающие, воспринимая как слишком далеко зашедшую дружбу. Яркие моменты, всплывающие в памяти в виде кадров на потускневшей киноплёнке, двигались вспять, один за другим, словно нарочно отматывая время всё дальше и дальше в прошлое. Наручники щёлкнули на запястьях осуждённого, но он не двинулся с места, лишь закусив губу, когда киноплёнка показала ему самые первые моменты нерешительной, робкой близости двух влюблённых друг в друга волчат.