♓
- Где я могу найти Блейна Андерсона? – обратился он к служанке, которой посчастливилось оказаться рядом в тот момент, когда он въезжал в ворота. Стены замка Данвенгана охранялись стражами, и те сейчас не сводили глаз с Курта, готовые в любой момент броситься на защиту своего милорда и его владений. - Милорд уехал на рассвете, - ответила та и пожала плечами, отправляясь и дальше по своим делам. - И что это, черт возьми, значит? – прокричал Курт в образовавшуюся перед ним пустоту, тут же слыша грозный голос позади себя. - Это значит, что милорд волен вернуться, когда ему заблагорассудится, - сказал Блейн, останавливая своего черного коня так, чтобы тот чуть ли не соприкасался своей мордой с пегим жеребцом Курта. – Что вы забыли среди моих владений? - Вы – Блейн Андерсон? – спросил он, одаривая мужчину дерзким взглядом. Тот усмехнулся, все еще держа поводья в руках. - Смотря, кто его спрашивает. - Курт Хаммел. – Курт обвел мужчину взглядом: темные, чуть прищуренные глаза, волосы, собранные в хвост на затылке, идеально ровная спина, кожаные сапоги на сильных ногах, видневшихся из-под килта, и грубо выделанный тулуп на плечах представляли его именно таким, каким его и описывали люди. От него так и веяло сыростью и холодом, собранными с бескрайних шотландских полей вместе с утренней росой и парой листиков, прицепившихся к краю седла. А его глаза… они были ледяными, несмотря на свой шоколадный оттенок; казалось, будто их хозяин годами воспитывал в себе жестокость, а его глаза впитали в себя все увиденное им и услышанное. Курт был наслышан о жизни шотландских горцев: о нескончаемых кровопролитных войнах, участники которых воспевались во многих балладах и песнях. Блейн явно не был знаком со сладкой жизнью. Об этом говорил глубокий рубец, пересекающий ключицы и яремную впадину мужчины. Словно кто-то, пытаясь перерезать ему горло, промахнулся: меч, вместо трахеи, наткнулся лишь на твердые кости. - Сын английского лорда? – раскатистый смех Блейна наверняка можно было услышать и в самом замке. Все еще посмеиваясь, он посмотрел на Курта, и выражение его лица, казалось, насмешило горца еще сильнее. – Предлагаю вам покинуть мои земли без лишних расспросов. Я даже обещаю дать фору. Самоуверенная улыбка и тон, которым были произнесены эти слова, повергли Курта в ярость. Будучи законным наследником английского графа, Курт Хаммел не терпел к себе такого обращения, тем более от какого-то шотландского дикаря с замком, напоминающим скорее груду камней, чем добротное жилое здание, и килтом. Может быть, Курт и не мог похвастаться участием в десятках кровопролитных войн и битв, но он хотя бы знал о существовании штанов. - Я не собираюсь «покидать свои земли» без своих людей. - Ваши люди – те, которые пытались ограбить меня, убили моего солдата, а теперь гниют в темнице? – Блейн был непреклонен. – Боюсь, вы их потеряли. - Они – глупцы, которые не ведали, что творят. Пожалуйста, позвольте мне выкупить их, - сказал Курт и погладил своего жеребца по шее. – Любая сумма, которую вы запросите. Лошади, драгоценности, зем… - Я хочу вас. - Что? - Что слышали. Вас. Взамен на свободу вашего брата и двух его друзей, которые считают, что могут грабить мои владения и это сойдет им с рук, я хочу вас. Даже конь Курта, казалось, был шокирован словами Блейна. Он начал фыркать и перебирать копытами, заставляя пыль подниматься в воздух, а камни лететь в разные стороны. - Да как вы… - Курт сжал поводья с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев. - Или же они умрут, - произнес мужчина грозно, но Курт видел по его глазам, что Блейн был заинтересован в том, чтобы получить его. Но зачем? – Принимайте решение сейчас. Курт знал, что, если он вернется домой с вестью о том, что его брат был убит по его вине, то гнев мачехи, который обрушится на него, будет сравним лишь с Божьим. Но если Бог и может быть милосердным, то в случае с Кэрол Хаммел «милосердие» - это лишь слово, которое иногда проскальзывает на устах ее слуг, не задерживаясь в стенах их замка. Если же Курт попытается скрыть от нее, что смерть Финна – его вина, то она все равно узнает. У Кэрол есть шпионы даже среди шотландских лордов, и тогда не сносить Курту головы. Блейн продолжал буравить его взглядом. Порыв холодного ветра, подувший с севера, дернул полы его тулупа, обнажая его руки: виду Курта предстала его оливковая кожа, на которой разнообразные знаки были вырезаны так, чтобы шрамы укладывались в параллельные цепочки бугров и канавок. Блейн Андерсон выглядел как человек, которому можно было доверить свою жизнь. Он был способен защитить своих людей от набегов врагов и разбойников, бороться с голодом и непогодой. Но кто мог защитить Курта от самого Блейна Андерсона? Ему предстояло узнать это. - Я согласен, - произнес он, пытаясь не выдать страха, сковавшего его стальными тисками. Блейн довольно улыбнулся и кивнул. - Следуй за мной, - сказал он и развернул своего коня, направляясь в сторону замка. Курт, не имея другого выбора, проследовал за ним. Шотландская ночь была холодной: ветер пытался разбить оконное стекло, тучи застилали небо, а рябь с каждым порывом ветра снова и снова разрезала водную гладь озера, разлившегося у подножья Данвенгана. Холодно было и в постели Курта, который встречал эту ночь в незнакомом ему замке, принадлежащем человеку, которого он также не знал.♓
Курт схватил края своей серой волчьей шубы, которую равнинный ветер пытался сорвать с его плеч, сильнее прижимая ее к своему телу. Осень подходила к концу: в воздухе летали золотые листья, под ногами стелилась жухлая трава, а сам лес был наполнен влажным, пряным запахом уходящих дождей и приближающейся стужи. Его одиночество, которое с каждым днем давило на него все сильнее и сильнее, кажется, уже достигло кульминации. Голые ветки деревьев с затерявшимися на них листьями кивали, соглашаясь с его мыслями, а ветер вторил им. Данвенган не был Курту домом. Его холодные каменные коридоры и стены, бесчисленные комнаты и переходы были пустынны и недружественны, напоминая неотесанного великана, которому вдруг угораздило стать замком. Его же хозяин, несмотря ни на что, в глазах Курта с каждым днем из дикаря все больше и больше превращался в человека. Если он и был жесток по отношению к своим врагам, то рядом с братьями и слугами Блейн был образцом идеального лорда; с Куртом он никогда не был груб или невежлив – Блейн обычно позволял себе наблюдать за ним лишь со стороны, изредка перебрасываясь со своим пленником парой слов. В голове у него были десятки сценариев того, что захочет сделать с ним Блейн Андерсон, но в действительности оказалось, что Курт просто-напросто станет его трофеем, скрытым от чужих прикосновений и глаз хрустальным колпаком. Большая собака подбежала к его ногам, начиная обнюхивать их, а затем вставая на задние лапы, передними опираясь на его бедра. Курт, глядя на ее хвост, болтающийся из стороны в сторону, улыбнулся и погладил ее по морде. Через пару минут из-за дерева показался еще один пес, а за ним и его хозяин. - Это ирландский волкодав, - сказал Блейн, глядя на двух собак, теперь уже вместе резвящихся на поляне. – Подарок старого друга. Курт повернулся к нему, тут же натыкаясь взглядом на только-только заживающий порез на его животе, с которого недавно доктора позволили снять повязку. Под кожаный тулуп Блейн почти никогда не надевал рубашки, и тот часто распахивался от порывов сильного ветра. Это явилось причиной многих и многих бессонных ночей, посещающих Курта с завидной постоянностью, когда в его голове то и дело возникали картины того, как его пальцы прикасаются к этим самым шрамам. - Я всегда думал, собаками положено заниматься псарям. - Волкодавы не терпят жестокой руки, мой же псарь воспитывает собак всегда лишь кнутом, и никогда – пряником, - ответил Блейн, стараясь не глядеть на него, хотя единственным его желанием уже на протяжении нескольких месяцев было взвалить Курта на плечи и отнести в свои покои. А затем упасть с ним на кровать и заниматься любовью долго и нежно до тех пор, пока все мысли о побеге не вылетят из его головы. – Вы единственный, рядом с которым Аваллон не скалится и кого он не пытается укусить за ноги. Курт улыбнулся, не найдя ответа. Не произнося больше ни слова, они дошли до реки, огибающей овраг, на вершине которого располагалась деревянная хижина, летом скрывающаяся за раскидистыми деревьями, а зимой выставленная на всеобщее обозрение. Блейн подошел к краю оврага, а Аваллон лег у ног хозяина, кладя морду на сложенные лапы. Второй же пес начал нарезать круги вокруг деревьев, принюхиваясь к их корням и колючим кустам, морщась, когда колючки впивались ему в нос. Блейн, увидев расстроенную морду Волка, который, подбежав к нему, начал тыкаться носом ему в ноги, рассмеялся и убрал мучавшие пса колючки. Курт подошел к мужчине, и когда очередной порыв ветра попытался сорвать с его плеч шубу, обнял себя руками. Блейн задумчиво посмотрел на него, а затем наконец произнес: - Почему вы до сих пор не убежали? Курт не ответил, и тогда он продолжил: - Я дал вам возможность выходить за территорию замка, и вы, вместо того, чтобы убежать, все еще находитесь здесь. Почему? - Я надеялся, что вы сами позволите мне уйти, - ответил он после долгого молчания. – Я не могу рисковать, зная, что, убежав, я дам повод вам и всему вашему войску наведаться к нам в гости. - Курт предпочел устремить свой взгляд вдаль, опасаясь смотреть на Блейна. Блейна, чье сердце, покрытое рубцами, сейчас пульсировало и сжималось, омываемое горькой, но все еще горячей кровью. - Я не могу больше держать вас здесь, - сказал он и покачал головой. – Вы вольны уйти, когда захотите этого. Блейн ожидал, что Курт тут же развернется и побежит к замку, но он остался прикованным к тому месту, на котором стоял. - Зачем я был вам нужен? Вы не требовали у отца выкупа, не пытались выменять меня на лю… - Я увидел вас еще два года назад, - перебил его Блейн, не способный больше совладать с собой, - в Лондоне. Мне нужно было встретиться там с человеком из палаты лордов. Когда же я зашел в паб, чтобы пропустить стакан виски после довольно неприятного разговора с напыщенным англичанином… я увидел вас. Вы стояли в самом центре зала, смеясь над словами какого-то мужчины. И я не мог оторвать от вас взгляда. Я... я не смог забыть. Блейн знал, что его помыслы были греховны, а после слов, сказанных им, Курт будет иметь полное право не только убежать, но и предать его суду, но сейчас все его мысли были заняты лишь тем, что Курт стоит рядом с ним. Он слушает и смотрит на него своими бездонными голубыми глазами, сверкающими ярче, чем Лох-Несское озеро. - И когда вы возникли передо мной, я понял, что передо мной стоит не кто иной, как мужчина, который являлся героем моих снов. Я не позволил вам уйти. Но я понял свою ошибку, - Блейн шумно сглотнул и повернулся к Курту, - больше вы не мой пленник, вы можете идти. Выражение его лица – смущенное и, может, даже напуганное – вернуло Блейну его прежнюю холодность и отрешенность. Он развернулся и направился к дому на холме, проклиная себя за все, что наговорил. За непозволительную вольность, которая может стоить ему жизни. К глухому вою ветра и хриплому лаю собак позади него добавился звук чьих-то шагов. - Значит, я волен покинуть Данвенган, когда захочу этого? – прокричал Курт ему в спину, и Блейн, услышав его голос, резко развернулся. - Да. - Но что, если я не хочу уезжать? – то, как потемнели его глаза, выдало намерения Курта, как фальшивая улыбка выдает лжеца, а трясущиеся руки – вора. – Что, если я хочу остаться? - Зачем? – Блейн, однако, решил продолжить эту игру. - Чтобы из героя ваших снов стать явью, какой суровой эта явь бы ни была, - ответил Курт, понимая, что либо сюжет, который он не раз прокручивал в своей голове, сейчас претворится в жизнь, либо он останется ни с чем. Блейн, в один миг преодолев разделявшее их расстояние, осторожно положил руки ему на плечи, боясь спугнуть или же нечаянно покалечить. Курт шумно выдохнул, приоткрыв губы – Блейн не мог отвести взгляда от этих губ, нежно-розовых, словно цветки вишни, желая лишь одного – поцеловать их. Курт взглянул ему в глаза, широко распахнув веки. Блейн, зная, что ждать еще дольше – сумасшествие, потянулся к нему и наконец поцеловал. Курт обнял его шею руками, чувствуя, как в груди взрываются тысячи фейерверков, а в душе… затяжная осень сменяется весной, теплой и сладкой, словно губы Блейна. Ветер стих, а река, раскинувшаяся внизу, заглушала своим сварливым журчанием прерывистое и хриплое дыхание. Блейн оторвал его от земли и, взяв на руки, понес в хижину. Он занимался с ним любовью долго и нежно до тех пор, пока у Курта не осталось и мысли о побеге.♓
- Ты здесь, - прошептал Курт, дрожа в объятиях Блейна. – Ты и правда здесь, Блейн. Вместо ответа он лишь крепче сомкнул руки вокруг стройного тела Курта, а тот накрыл их своими ладонями. Блейн вернулся в замок поздней ночью и нашел Курта сидящим на краю его кровати. Тот тут же бросился к нему, чуть ли не врезаясь в грудь Блейна своей и обнимая его так, будто от силы этих объятий зависела жизнь Курта. Хотя, может, так оно и было. Блейн накрыл его ноги простыней, все еще держа его второй рукой. Он ненавидел причинять боль Курту. Глядя на свои окровавленные руки, он больше не видел страданий своих врагов – он видел лишь боль, которая непременно возникнет в глазах Курта, как только он увидит их. Ведь когда Блейну было больно, Курту было больнее в тысячу раз. Когда Блейн страдал, Курт был на грани смерти. Когда чей-то кинжал вонзался ему в плечо, этот кинжал был уже наполовину в сердце Курта, разрывая его в клочья. Но он знал, на что идет. Блейн – шотландский лорд и воин, он должен был защищать свою землю и свой народ. Он был ответственен за такое количество жизней, что одна из них, даже если эта самая важная для него жизнь на всем белом свете, просто не могла ничего изменить. Жизнь Курта и жизнь Блейна переплелись настолько сильно, что могли посоревноваться в прочности с манильным тросом. И если прервется одна, прервется и другая. Это пугало Блейна больше всего. Это заставляло его из любой схватки выходить победителем. - Господи, ты наверняка устал, - сказал Курт и повернул голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Блейн помотал головой, и он прикусил щеку изнутри, чтобы сдержать себя от крика. В близком рассмотрении, лицо Блейна представляло собой пугающее зрелище: щека его была чуть ли не исполосана продолговатыми порезами, а нижняя губа покрыта засохшей корочкой крови. Его волосы были пропитаны землей, песком, потом и холодом; все кости и мышцы ломило от усталости, но тем не менее он улыбался. Блейн просто не мог не улыбаться, зная, что мужчина, которого он любит, сейчас в безопасности. Радость в сердце Курта боролась с несоизмеримой печалью. - Я наберу тебе ванну. – Курт выпутался из рук Блейна и направился в смежную с их покоями комнату. Через сорок минут он уже сидел в горячей воде, откинув голову на бортик деревянной ванны и наслаждаясь прикосновениями рук Курта, намыливающего его тело. Он плавно огладил его шею; его ладони ласково прошлись по плечам Блейна, грязь, пот и боль заменяя запахом мыла и теплом человеческих прикосновений, а не прикосновений металла. Когда же с самим мытьем было покончено, Курт наклонился к нему, чтобы убрать со лба мокрую прядь, и Блейн схватил его за плечи, утягивая к себе в прохладную воду. Вода была везде: на полу, утекая сквозь щели меж каменных глыб, в ванне, где тело Курта было прижато к телу Блейна, а прослойкой между ними являлась лишь намокшая тонкая ткань его ночной рубашки. - Что ты делаешь? Мне холодно! – закричал Курт, утыкаясь ладонями ему в грудь. Блейн только хмыкнул ему в ответ. - Зато мне нет, - ответил он, приблизив свое лицо к лицу Курта, и накрыл его щеки своими ладонями. – С тобой мне никогда не холодно. Руки Курта с груди Блейна переместились ему на шею, и, снова не найдя подходящего ответа, он решил заменить все непроизнесенные слова поцелуем. Ни стылая шотландская ночь, ни ледяной свет луны, врывающийся в комнату из окон, ни остывшая вода, как бы они ни старалась, не смогли сделать эту ночь холодной для Курта и Блейна. Горячая любовь в сердцах могла хранить огонь годами, любовь, которая никогда не будет воспета ни в балладах, ни в мифах: она, однако, навсегда останется среди каменных стен замка, холодных вод озера, она будет слышна в шепоте ветра и журчании реки, огибающей холм, на котором стоит деревянная хижина. Она будет видна в свете луны, даже когда ее хозяев уже не будет в живых.