Вперед в прошлое

2119 год, Солнечная система, где-то около Марса, разведчик I класса «Саргерия-2».       Дверь отъехала в сторону и в отсек вошёл человек с длинной рыжей бородой и в таком же рыжем плаще.       — Герр Персунов, рад видеть вас! — громогласно произнес он, направляясь к людям, столпившимся около спасательной шлюпки.       — О, господин Хертц, приветствую, — человек в белом халате и очках слегка поклонился, окружающие, включая парня в шлюпке, отдали честь.       — Как Ваша работа?       — Как видите, продвигаемся. Осталось менее двух часов до запуска. Побеседуем здесь или пройдем ко мне?       — Пройдем к Вам, герр Персунов. Пригласите свою очаровательную ассистентку?       — Конечно, приглашу. Виолушка, пошли с нами, расскажешь господину конструктору, как ты имплантировала его замечательные модули.       Девушка с разноцветными глазами слегка покраснела и кивнула.       — Профессору ещё кто-нибудь нужен? — услужливо поинтересовался молодой человек внутри шлюпки.       — Сиди, сынок, потом сам к тебе приду, а пока профессору нужно поговорить о важных делах, — с этими словами он искоса глянул на самодовольно поглаживающего свою бороду Хертца и на краснеющую ассистентку.       — Мы быстро. Идем, господа, — и профессор подтолкнул девушку вперёд.       — О, фрау Виола, я слышал о Вашем мастерстве, надеюсь, вы хорошо обошлись с моими игрушками? — рыжий захохотал, а девушка зарделась и начала рассказывать об операции.       Профессор только покачал головой.       — Итак, герр профессор, у меня к Вам только один вопрос, — начал Хертц, когда они сели в кабинете, — зачем Вы решили проводить операцию прям под носом у Империи Семи Восходов? Я понимаю, что во время переговоров всё пространство забито и нашими, и имперскими кораблями, но ведь так можно сорвать операцию.       — Нет, господин конструктор, не сорвем. Сектор окружен, имперцы просто не пролезут сюда.       — Не нужно вот этого, герр профессор. Мы ведь уже подлетаем как можно ближе к Земле, что категорически запрещено. Ладно, если схватят имперцы, но нас могут взять и свои. Мы сейчас против всего мира ради разработок Вашего прадеда о пространственных карманах.       — Обо всех наших на Земле мы озаботились еще в 77-ом году, перед смертью отца. Он же герой, похоронен там, помните?       — Кажется, именно в том пространственном кармане?       — Да.       — И все равно. Канцлер будет очень недоволен, если я предстану перед ним в качестве нарушителя.       — Не предстанете. Истинный смысл в том, что я побоялся, что открытие кармана вызовет слишком сильное искривление пространства, нас засосет. А вот крейсеры и флагманы нет, они для страховки.       — Открывать карман прям отсюда? Наука герра профессора никогда не подводила, конечно, но как Вы собираетесь сделать это на спасательной шлюпке? — отмахнулся рыжебородый.       — Интересно?       — Расскажите, пожалуйста, об открытии поподробнее, герр Персунов.       Вдруг корабль мелко затрясся, а профессор хлопнул в ладоши.       — Вот он! К шлюпке, господа, чтобы воочию узреть шаг науки!       — Он такой же сумасшедший, как его прадед, да? – шепотом спросил Хертц на выходе у ассистентки, почти касаясь губами ее уха.       — Его прадед – великий ученый, который доказал бессмысленность множественности миров и мультивселенной, как Вы можете называть его сумасшедшим? При всем моем уважении к Вам… – и ассистентка осеклась, заметив, как её начальник качает головой.       — Сынок, как твоя голова? — профессор подошел к парню в шлюпке. Технический персонал быстро занимал свои места, брался за расчеты, оттаскивал ненужные аэрозоли и проверял багаж.       — Хорошо, профессор, — ответил юноша.       — Герр Персунов, что ж Вы так к своему отцу, — конструктор сверкнул глазами. – Назовите его папой, всё равно забудете.       Юноша опустил глаза.       — У господина Персунова есть еще около 3 часов с поправкой на искривление времени, — посмотрела Виола на часы.       — О да, — Хертц погладил бороду, — теперь не нужно ждать цикла человека, они работают в 10 раз быстрее. Правда, отупеешь ты, парень, прилично. Но это временно.       — В смысле? — юноша с удивлением посмотрел на профессора.       — У тебя в голове четыре имплантата, замена памяти, самообучающийся языковой модуль, изолятор мозговой активности, а последний, гордость господина конструктора — подавитель примитивных чувств, тот самый, военный.       — Который страх подавляет, да?       — Да-да, но новая модель срабатывает в 10 раз быстрее, то есть 9 часов и 36 минут вместо положенных 40 суток, что равняется циклу человеческой психики, модель экспериментальная, ее пока никто не апробировал, ты будешь первым, кто… — продолжила за профессора Виола.       — В общем, — перебил её Хертц, — теперь ты потеряешь некоторые примитивные чувства за 9 часов, а не за 40 дней. Это сделано, чтобы организм не сошел с ума от слишком незнакомой обстановки, да и вообще страх, влечение и прочее тебе там не понадобится, как промышленному шпиону. Правда, чуть поглупеешь, это побочный эффект, который даже великому мне не под силу нивелировать. И ничего из нейростимуляторов тебе нельзя, иначе нарушишь конспирацию. Да и вообще забудешь, твоя память будет немного откорректирована под тамошние реалии. Правда, я сам не уверен, что до конца прав, но это уже зависит от мастерства фрау хирурга.       Девушка вновь покраснела.       — Господин Хертц, я предлагаю Вам маленький спор, — вдруг начал профессор.       — Да, герр Персунов?       — Если наша миссия окажется успешной, то я заставлю Вас найти себе жену, идет?       — Ого! — конструктор аж крякнул от удивления. – Тогда в случае проигрыша я заберу Вашу замечательную ассистентку, герр Персунов!       — Договорились! — и ученые пожали друг другу ладони, не обращая внимания на писк побелевшей Виолы.       «Ах, мы сможем работать вместе, любовь моя!», — подумала Виолетта и убежала на мостик, где начала обмахиваться документами от переизбытка чувств.       «Ха, теперь лучший хирург Русского Дома мой!», — подумал конструктор.       «Идиот. — подумал профессор. — Надеюсь, царь не сильно расстроится, что я налаживаю личную жизнь своей девочки вместо работы».       — До отправки осталось 30 минут, — возвестил динамик корабля.       — Итак, молодой человек, готовы?       — Да, пап! — отсалютовал юноша и запустил герметизацию шлюпки. Та с шипением закрыла кабину и медленно поехала вперед.       — Вы так же сумасбродны, как и Ваш прадед, герр Персунов. Не боитесь, что даже общепризнанная теория Вашего предка окажется всего лишь пшиком? Имперские ученые до сих пор полагают, что миры существуют в бесконечных вариациях.       — Бросьте, как я могу не верить в своего предка, — посмеялся профессор, — он же сумел доказать, что это все бред, пусть даже не дожил до окончательной выкладки. Но вот сейчас мы достанем эти данные, и откроем первые звездные врата, что окончательно подтвердит его теорию.       — Да уж, канцлер прав. Безрассудность Русского Дома – дань удачи.       — Ну, я уверен, если еще в 29 году все признали, что мир един и существуют лишь места с нестабильными полями, где человеческий мозг творит реальность самостоятельно, то с чего нам сомневаться? У него куча открытий помимо этой вещи, взять тот же закон ограниченности…       Виола вздохнула, когда вернулась на место. Она была хирургом, и обсуждения мастодонтов от науки XXII века для нее столь же непонятны, как и ее чувства для великого конструктора Четвёртого Рейха. В общих чертах она знала, что на родной Земле человек не мог воспользоваться мозгом в полную силу из-за магнитного поля планеты, лишь изредка там встречались пространственные карманы, где люди проходили сквозь время, меняли природу вещей или вообще пропадали в небытие. Одним из таких карманов был на юге России XX века на месте какого-то детского лагеря. Однажды там побывал прадед профессора, отпрыгнув то ли назад, то ли вперёд во времени, а когда стал ученым, выдвинул теорию о единстве миров в пику популярной тогда многомировой интерпретации. Тогда ему не хватало экспериментальных данных, но дальнейшие открытия только поднимали его авторитет. Его правнук, то бишь её начальник, подготовил хитрый план по проникновению на запрещенную ныне Землю для сбора последних данных, но его не знала даже Виола.       Вдруг тряска усилилась. Мелкая вибрация, продолжавшаяся уже полчаса, но не двигающая предметы, стала опрокидывать небольшие детали.       — Что такое, профессор? Мы близко ко флотилии?       — Это тоже, – ответил профессор, — но нет. Это мой ход. Сами увидите.       — Лишь бы его они не увидели, — указал на карту Хертц, — дурацкая война.       Мимо них проплывала флотилия Империи Семи Восходов, окончившая переговоры с Атлантической Конфедерацией.       — Не увидят, не бойтесь. Мы-то почувствуем, а они спишут на звездный ветер.       Конструктор кивнул и отправился на бортик, откуда было удобно наблюдать за шлюпкой. Учёные стояли молча, слушая переговоры операторов и пилота. Тряска усиливалась, приходилось держаться за поручни.       — Как же не вовремя чёрная дыра, — пробурчал конструктор, а профессор только усмехнулся в ответ.       — Надеюсь, имперцы не обратят на неё внимания.       — Да ну, бросьте, господин Хертц, их корабли слишком большие для такой мелочи. Лучше вдохните и отсчитайте до десяти.       — Отправка, — скомандовал бортовой компьютер, и шлюпка рванула в открытый космос.       Тряска стала невыносимой, «Саргерию-2» начало раскручивать.       — Мне интересно, профессор, — прокричал Хертц, так как робот возвестил о появлении крупного тела и включил сигнализацию, — как же Вы собираетесь попасть на Землю и открыть карман? Шлюпка не долетит, я до конца ждал от Вас экстравагантной выходки! Долетит, но её заметят!       Профессор вновь усмехнулся.       — Командир, неизвестный объект наподобие черной дыры возник на радаре и затягивает шлюпку, что прикажете? Мы можем его спасти. Связь с Вашим сыном пропала.       — Ничего не делайте, иначе мы покажемся имперскому флоту.       — Но его затянет!       — Ничего страшного, не затянет.       Виола со страхом воззрилась на профессора. Неужели ему настолько не жаль родного сына?..       — Командир, это точно черная дыра, микроскопическая, но все же! Она притягивает другие объекты! Вашего сына может не затянуть, а просто размазать!       — Никаких действий, это приказ. Лучше удерживайте поле над кораблем, чтобы не попасться.       Стало тихо. Люди осуждающе замолчали — это было ощутимо сквозь вой сирены и невыносимый грохот.       — Командир, к Вашему сыну приближается два крупных объекта, один из них ледяной осколок, второй пока не удается опознать, вероятность столкновения с первым 100%, со вторым около 70%.       — Ничего не предпринимать, выяснить по второму.       Спустя пару минут профессор чуть не поседел в свои сорок.       — Это имперский разведчик! Такая же маленькая шлюпка, только военная и подготовленная! Есть оружие, пилот…       Высветилось лицо пилота, отчего профессор охнул.       — Это же лично начальница стражи сёгуна «Аквамарин» Ниби! Что она здесь забыла?       — Решила проверить черную дыру!       — Чертовы имперцы! — сжал кулаки конструктор.       — И не говори, — профессор помассировал виски, — я присутствовал на переговорах царя и Верховного Владыки, у этой аквамариновой твари нюх на подобные вещи! Она даже раскусила комбинацию Французского Дома буквально пару лет назад! Вот какого!.. Именно эта!..       — Командир, до столкновения с ледяным осколком тридцать секунд! До черной дыры на секунду меньше с поправкой на имперского бойца!       Имперский разведчик активировал ускорители и бросился за шлюпкой, однако возмущение в пространстве лишь усилило черную дыру, и разведчик оказался между осколком и шлюпкой.       — Осколок снесет имперца, это позволит Вашему сыну выжить, вероятность 16%!       — Безрассудность! – вдруг крикнул профессор, подымая руку в воздух.       — …дань удачи! – тут же крикнула вся команда.       Осколок врезался в имперскую стражницу, и в этот же момент черная дыра расширилась, проглотив их вместе со шлюпкой. Тряска мгновенно прекратилась, сирена утихла.       — Что произошло? – ошалело помотал головой Хертц.       — Черная дыра проглотила корабли!       — Выведите изображение на место столкновения! – потребовал профессор       Пустота.       — Судя по твоему лицу, ты сумел рассчитать чертову дыру. Но как?.. — конструктор был в шоке.       — Наработки прадеда, друг мой.       — Но ведь!.. Контролировать черную дыру? Как?!       Вдруг экран что-то показал. Это была пластина со шлюпки, на которой красовался номер 410.       Профессор широко ухмыльнулся.

***

      Пип. Пи-ип. Пип. Пи-ип. Пи-и-ип.       "Состояние стабильное. Приземление удачно, небольшие повреждения. Заряд: четыре часа".       — Б-безрассудность... дань... у-удачи... — я кое-как снял шлем и отцепил ремни безопасности.       Вроде цел, чего не скажешь о шлюпке: бок был сильно ободран, нос помялся, задник вообще оторвался. Я ткнул бортовой компьютер и узнал, что, помимо меня, сюда влетела глыба льда и имперский разведчик.       Связь, что логично, не работала. Как и сонар. Если он захочет меня убить, то мне нечего противопоставить. На что я могу надеяться? Что он сдох по пути или сошёл с ума во временной аномалии. Собственно, в худшем случае нас бы закинуло в одну точку, в следующем после худшего — раскидало по времени. Надеюсь, что он позже попадет...       "Осталось: 3 часа, 59 минут", — пропищал наушник.       Так, не торопись...       Я изменил интервал оповещений и попытался оглядеться. Сам по себе цел, ничего не болит. Кабина раскрылась и я встал в полный рост, с удовольствием похрустев спиной.       Ох, какой пейзаж... Только на картинках видел. Ну ладно, попозже полюбуюсь. Пробежавшись глазами по бортовому компьютеру, я понял, что уже 4 день моего путешествия.       Пришлось быстренько достать рюкзак из-под кресла и переодеться в форму позапрошлого века. Было сказано особо беречь значок и пуговицы, в них нужные приборы для замеров.       Моя память сотрётся спустя три часа, и три дня я уже пропустил. Итак, задание: прожить неделю в аномалии с заблокированной памятью. Статус: выполняется с четвёртого дня.       Памятка выдала мне расписание сценария. Зачем мне памятка с расписанием событий в аномалии, если память всё равно сотрется? Наверное, в таком случае, вдруг забросит в середину сценария... Да уж, предсказать чёрную дыру — мой папа и вправду гений! Это я только обучение окончил на военной кафедре...       Хм, имена, лица, карта аномалии, основные события... За положенные 3 часа я должен был выучить историю досконально, уснуть, чтобы подсознание записало, а потом проснуться с новой памятью, чтобы идеально вписаться в сценарий, но, раз мы действуем не по плану, то придется импровизировать. Час я потратил на блиц-изучение обстановки и выяснил, что сейчас нужно найти какого-то Шурика в подвалах. В шахтах. Шахты под старым зданием. Я повертел головой и обнаружил это самое здание неподалёку от места приземления. Увидел сквозь деревья.       Вот это имплантаты, ого!       Строение позапрошлого века, интересно... Я бы поизучал его подольше, но времени не было. Спустился вниз и внезапно стал хорошо видеть в темноте. Влево, влево, влево... Железная дверь. Рука с легкостью открыла её. Какое-то помещение, ещё одна дверь. Открыто. Это помещение обслуживания: труба, вентиль, покрашено. Заброшено, как и всё остальное.       Я автоматически повернулся на шорох в углу. Парень, сидит. Цель обнаружена!       — Шурик? — позвал я.       — А? Ыо кт? Онж ете нчт буон? — с истерическими нотками в голосе спросил он.       Ничего не понял. Ладно, самообучающийся языковой модуль, это вызов тебе и Виоле с ее страшнючими железками!       — Все нормально, успокойся, ты в безопасности... — начал я, но вдруг Шурик (если это он) бросился ко мне, занеся руку над головой.       Блок — плохая идея. Контратака — есть вероятность уничтожить человека, что приведёт к нарушению сценария. Бросок и захват, не иначе.       Я не рассчитал силы и сбил парня с ног, прижав руки к полу. Он начал вырваться, выкрикивая какую-то несуразицу, но внезапно затих, когда значок на моей рубашке накалился, прожёг рубашку и отвалился. Следом за ним отвалились пуговицы, такие же горячие. Вырывающийся заорал во всю мощь своих легких, когда раскалённый металл вошел в контакт с кожей.       Уж не знаю зачем, но я держал парня до тех пор, пока мои особо важные приборы не растворились в теле человека. Что дальше?       Шурик перестал дёргаться и уже нормальным голосом попросил меня слезть с него.       Я его понял. Неплохо. Приборы подавили его психику? Изменили сознание? Вложили программу?       — Друг, серьёзно. Отпусти, пожалуйста, все нормально, — сказал он с усмешкой.       Я медленно отпустил одну руку. Цель коснулась своего лица и почесала бровь.       — Знаешь, если б тебя прожгли насквозь, тоже бы лицо перекосилось. Давай, вставай.       Я встал, отряхнул колени и помог ему подняться.       — Спасибо. Пошли обратно, сядем.       Он похрустел шеей, пальцами, размял спину и чуть попрыгал на месте.       Скорее всего, этим и обусловлена такая резкая смена поведения, но мне всё равно нужна была форма с пуговицами и значком. Пока я соображаю, надо вернуться и переодеться. Мало ли.       "Остался один час", — сообщил наушник.       Целый час потратил на блуждания, ещё тут стою зачем-то... Давай выбираться тогда, нужно всего лишь выбить решетку...       Что-то со свистом рассекло воздух и ударило меня по голове, правда, вскользь.       Тело наклонилось вперёд, и ноги понесли его по инерции вперед, чтобы не упасть. За эти несколько секунд в глазах прояснилось, я встал в стойку и успел уйти от мощного удара ногой. Драться в этом узком и темном помещении человек не способен, разве что его спасут имплантаты, в том числе и от смертельного удара по голове.       Невысокая девушка с раскосыми глазами и двумя длинными косами с невероятной для человека скорость и ловкостью ударила ногами стенку позади меня, выбив бетонную крошку.       О чёрт, да это же сама Ниби, враг Конфедерации номер два!..       Я уклонялся на пределе человеческих возможностей, один раз даже попытавшись достать её прямым ударом в лицо, но только оставил след на трубе. Едва уклонившись от очередного удара, посулившего моим костям перелом, я зацепился рубашкой за вентиль.       Дурацкая расстегнутая рубака, как не вовремя!       Имперец вдруг пошатнулась, и тут же получила от меня в челюсть.       — Ну, друже, это было круто, — покачал головой Шурик, бросив какой-то камень на пол, — уноси готовенькую.       И как он сумел ударить её сзади? Впрочем, неважно. Я взял девушку на руки, отметив, что мышцы даже не дрожат, будто драка на смерть для них вполне обыденна. Они не дрожали ни от напряжения, ни от адреналина, даже дыхание не участилось. Изолятор мозговой активности мешает? Хотя не, он, наверное, чтоб мои мозговые волны не помешали работе чёрной дыры...       — Да-а, неплохо мы развлеклись. Сынок, ты не похож на бойца. Лицо у тебя какое-то... Пьяный? — вдруг сказал Шурик, когда мы выбрались к моей шлюпке.       — Никак нет, это все достижение науки.       Где-то здесь должен быть нейронарушитель для вот таких ситуаций, чтобы стереть память случайному гуляке, встретившему мою шлюпку. Она и так на отшибе, но на всякий случай...       — А что она на тебя напала-то? — полюбопытствовала моя первая цель.       — Вражеский разведчик. Очень высокого ранга.       Вот зачем я ему это сказал? Ладно, сейчас подотрем ему память, ей подотрем тоже, свяжем. Хоть бы успеть.       Я вытащил из багажного отсека небольшой прибор неизвестного назначения с рекомендацией использовать только в самом крайнем случае. Оставалось понять, когда этот самый крайний случай настанет... Сейчас? Выкинуть к чертям?       Нейронарушителя нигде не было, поэтому я бросил Шурику охотничью сетку и попросил выстрелить в девушку, выставив её перед собой. Оп, одна цель захвачена.       А этот парень хорошо соображает, в отличие от меня. Зачем я ему вообще сетку дал, и как он так ловко с ней управился?       — Отлично, Шурик. Теперь давай уложим ее вот так, — мы затолкали девушку в багажный отсек, — и клади, пожалуйста, эту штуку на...       Я больно ударился о кресло пилота и тут же оказался связан по рукам и ногам.       Так, я рано в него поверил...       Голову пронзила резкая боль.       "Осталось десять минут".       — Какой год хоть, друже? — поинтересовался парень, вытаскивая меня из шлюпки       — Две тысячи сто девятнадцатый, — мгновенно ответил я.       — Ого... — он задумался и почесал несуществующую бороду. — Это ты уже мой правнук?       — Если бы ты являлся моим предком, застрявшим здесь, то да.       Что я несу? Что за вопросы он задает? Почему не отвязывает меня? Так, таймер сетки небольшой, около пяти минут, сейчас она спадет и... Что-то здесь не так.       Парень тем временем коснулся небольшого устройства для крайних случаев, вызвал клавиатуру, понажимал какие-то кнопки на панельке...       Снова резкая боль.       "Осталось девять минут".       Я не удивился такой резкой смене в поведении пионера из позапрошлого века. Я не удивился сетке, спеленавшей меня. Я не удивился, что он вызвал клавиатуру. То, что я был спокоен после драки, объясняется военным имплантатом. А сейчас?       А сейчас я отупел. И это называется чуть-чуть? Может, апогей побочного эффекта перед стабилизацией работы мозга? Я должен был уснуть к этому времени... А если черная дыра нарушила работу модифицированного мозга? Если я останусь тупым... Почему так больно? Слишком много кислорода? Работают не те отделы мозга?       Боль.       "Осталось восемь минут".       Когда время начало бежать так быстро?       Глаза закрылись, я сконцентрировался на дыхании.       Боль.       "Осталось семь минут".       Я же ничего не сделал, проклятье... Так можно и провалить задание! Мне нужно срочно стереть Шурику память, ввести Ниби анабиозатор и убраться подальше от шлюпки...       Шурик слегка похлопал меня по щеке и сказал:       — Ну, внучек, до скорого. К сожалению, закон сохранения массы и энергии не позволяет тебя отсюда забрать, но вражеский шпион таки важней бесполезного юнца. Ты же не обидишься? А, ты же временно недееспособен... Тупой, то бишь. Ладно, попозже тебя вытащу, а пока развлекайся. /Пионерки/ здесь - ух!..       Боль.       "Осталось..."       Шипение было громче наушника. Парень сел в шлюпку и начал герметизацию. Вот так я наблюдаю свой грандиозный провал на первом задании, даже не в силах осознать происходящее.       Без припасов, без доступа к управлению, без знаний и с девушкой в багажном отделении — что он делает? Как он до всего догадался? От этих вопросов, на которые я чисто физически не мог дать ответа, голова разболелась ещё сильнее, уже не различая отдельные вспышки неприятных ощущений.       Время будто ускорилось, окунув меня в поток боли.       "Осталось пять...", — прозвучало у меня в голове.       О, уже?       "Четыре..."       Пространство завибрировало, уши заложило.       "Три..."       Прибор для экстренных ситуаций вспыхнул, но глаза мои отказались закрыться. Как ни странно, я разглядел маленькую чёрную точку посреди вспышки.       "Два..."       Я начал мягко заваливаться набок, чувствуя привкус крови во рту.       "Один..."       Словно издеваясь, в голове махом прояснилось. Мой прадед — гений. В пуговицах был он сам, его характер, его воспоминания. В загадочной пространственно-временной аномалии остались не важные абстрактные данные, а идеально подходящее тело, одновременно существующее и несуществующее для реального мира, а потому могущее перенять его правила легче легкого, будто сменив карнавальную маску.       В мозг подали боль со второго шланга, и я тут же отключился.

***

      — Герр Персунов, у нас с вами ещё 15 минут до точки невозврата, после нас кинутся искать, — Хертц нервно постучал по столу.       — Да-да, я понял... — профессор крутился в кресле, мечтательно разглядывая черноту космоса и грызя карандаш.       Вдруг «Саргерию-2» начало трясти. Персонал тут же забегал с места на место, хирург и конструктор заткнули уши, приготовившись оглохнуть.       Тряска резко прекратилась, даже не пощекотав нервы сигнализацией.       Профессор чуть не сверзнулся с капитанского мостика, настолько быстро рванул к перилам. В центре внимания стояла побитая шлюпка, медленно качающаяся на рессорах. Кабина с шипением отъехала назад, и оттуда с кряхтеньем и какими-то словами, несущими резко негативную окраску, выпрыгнул юноша в расстёгнутой рубашке и грязных шортах, неведомо откуда достал красивую девушку и неаккуратно сбросил на пол.       — Сынок, всё хорошо? — профессор подбежал к парню и схватил за плечи, внимательно осматривая того с головы до ног. Взгляд сына немного изменился, подбородок как-то нервно дергался, на носу были пластиковые дешёвые очки.       — Нормально, — парень подвигал плечами, чтобы профессор убрал руки, и снял ненужные очки, — значит, сынок? Ты тогда мой внук, да? Ну, неплохо, внучок, с работкой справился. Ладно, СЛУШАЙ КОМАНДУ! — внезапно гаркнул он.       Весь персонал застыл.       — Валим отсюда нахер, пока нас не спалили, а ты, — он ткнул пальцем в громадного рыжего конструктора, — забери девку. Бегом-бегом-бегом! — он похлопал в ладоши.       Спустя минуту оцепенение начало спадать.       — Безрассудность! — крикнул кто-то из техников.       — Дань удачи! — грянул гром на борту.       Сын профессора наконец-то перестал быть тряпкой, решительно приняв на себя командование, вернувшись с такой значимой добычей.       Герр Персунов не верил своим глазам. Внешне это был его сын, но внутренне?.. Да ещё эти непонятные словечки, которые даже языковые модули не воспринимали. Кто бы что ни говорил, а отцовский инстинкт вопил не хуже давешней сигнализации. Вернулся не сын. Вернулись те самые важные данные в его обличье.       — Ну что, познакомишь меня со всеми? — новый авторитет одной рукой повис на шее профессора. — Я уверен, мне здесь понравится...