Она

      Холодным поцелуем жгучей смерти Он коснулся ещё почти живого ребёнка. Горячий, только что пробуренный глубоко в сонную артерию родник алых лепестков брызнул в воздух ликующим фонтаном рождения. Он торжествующе заполнял пространство вокруг себя новыми всплесками кровавых потоков, заливающих пыльный пол. Убийца невесело улыбнулся: -Смерть в избавление, мой юный друг...Было не так уж больно, правда?-Он стёр прозрачный алмаз жидкости, что выскользнул напоследок из уже застывшего в вечном сне тела мальчика.-Ты ждал меня дольше, чем я мог предположить.       Тёмный силуэт поднялся и возвысился в тяжёлой тесноте воздуха, оставляя ещё тёплый труп где-то далеко, на трухлеющих досках. Казалось бы, заброшенной хижины. Хотя едва ли её можно было назвать заброшенной ещё месяц назад, когда тут и во всей деревне еще цвела Жизнь. Но всех забрала Она. Безжалостная, дикая, всеобъемлющая. Она украла жизни несчётного количества людей. Она изничтожила полностью и эту деревню, поглотив её жителей буквально за несколько недель. Её никто не ждал. Её боялись ждать. Не убила она лишь Его-мальчика 12 лет, что по счастливому стечению обстоятельств потерялся в лесу, когда Она пришла. Этот ребёнок проблуждал в лесу более трёх недель, а когда смог, наконец, выбраться из леса, почти все уже были мертвы. Она забрала их. __________________       После очередного недельного зверствования Её в моей родной деревне, я узнал о том, что еще более двух сотен жизней было унесено на моей малой Родине. Последних двух сотен. Я без промедления направился туда, где провёл всё своё детство, где жили когда-то все мои друзья. Я не мог поверить, что всего этого больше нет.       Когда мне повезло добраться до деревни, стёртой с лица земли одним лишь дуновением её смердящего дыхания, на встречу мне бросился Он. Но остановился, будто бы одёрнув сам себя. Опустошённые познанием горя полные слёз глаза сказали мне больше, чем могли передать любые языки мира. -Я..я не смог похоронить их всех. Я не смог.-Он опустил глаза и потоки чистейшей влаги хлынули из его глаз.       Я без единого слова попытался подойти к нему, чтобы утешить, но Он отошёл дальше. -Не подходи, иначе Она заберёт и тебя.-Не поднимая на меня заплаканных глаз Он с серьезным видом начал закатывать рукава рваной и перепачканной рубашонки, мешком обволакивающей его тощее тело.       Я увидел обмотанные кое-как оторванной от чего-то грязной тканью руки."Бинты" были пропитаны кровью и гноем и намертво вросли в кожу несчастного дитя. Было страшно представить, какие страдания он испытывал, и что чувствует сейчас. Но меж тем мне было уже поздно предполагать, я знал, каково это. Не хотел знать, но мне было более, чем просто знакомо то, что скрывалось под этими загрубевшими бинтами.       Я кивнул и ободряюще улыбнулся, мне уже не было страшно, Она и так почти добралась до меня. Не было смысла бежать. Поддавшись вперёд с распростёртыми руками я показал мальчику, что ему нет нужды себя сдерживать. Он с новым потоком горьких слёз кинулся ко мне в объятия. Но в этих слезах было что-то ещё. Облегчение.       Когда Он наконец отпрянул от меня, его взгляд был уже абсолютно серьезен, даже пугающе-холоден и направлен на ножны. Я вдруг понял, чего Он может захотеть. -У меня есть просьба.-Он посмотрел на меня леденяще, как смотрят люди, прошедшие через ад ещё не успев покинуть землю.-Ты должен убить меня.       Я не хотел верить его словам, не хотел понимать их. Я предвидел это, но не может же мальчик в двенадцать лет желать себе смерти! Так не должно быть! -Нет, я не буду этого делать.-В голосе были слышны отблески явного отчаяния, но я не смог с ними совладать. -Ты. Должен. Убить. Меня. Либо дай мне клинок, и я сам это сделаю!-Он протянул тощую руку, всё так же леденяще-серьезно прожигая меня взглядом.       Я шумно выдохнул, но не ответил Ему. Не мог дать вслух своего согласия на Его добровольное самоубийство моими руками, но мальчик понял меня и опустил руку. -А потом сожги деревню. Дотла.-Громом в моей голове прозвучал голос ребёнка, только что собственноручно изрёкшего себе смертный приговор.       Он стоял передо мной и был более, чем собран. Это было полное чувство собственной обречённости. Он знал, что в любом случае исход один-Он умрёт.       Я кивнул. Мы направились к хижине чуть ближе к центру деревни. На опустошённых мёртвых улицах стоял непереносимый запах смерти, а на месте, бывшем когда-то площадью деревушки теперь возвышалась необъятная куча, созданная из разлагающихся трупов давно умерших людей. Их всех забрала Она. Всех до единого. -Я прокладывал каждый уровень тканями и соломой. Гореть должно хорошо...Когда ты оставишь меня в моём доме, подожги сначала их, а потом все дома в округе...гореть должно хорошо...       Мальчик безразлично смотрел перед собой. Мне тоже не было ни страшно, ни горестно. Я всё понимал.       Мы вошли в старый деревянный дом. Складывалось впечатление, что тут давно никто не жил. Лишь тлеющий огарок свечи выдавал ещё живого обитателя.       В центре комнаты были кое-как уложены солома и какие-то доски. Заметив моё любопытство, мальчик пояснил: -Это подожжёшь, когда соберёшься уходить их дома.       Мальчик лег на грязный пыльный пол. Теперь уже почти безжизненный серьёзный взгляд ребёнка был направлен в потолок. Я присел перед ним на корточки и погладил по спутанным волосам. В душе выли волки. -Шея. Бей в слабую точку на шее. Так мне будет спокойнее...       Я кивнул. Это было единственное, на что я сейчас был способен. Опустившись на одно колено, я приготовился к удару, пытаясь выкинуть из головы всю человечность, что была во мне. Я уже заносил клинок. Но меня вдруг остановил бесконечно детский, наполненный жизнью и страхом голос маленького мальчика. -А умирать-это..больно? -Быстрее, чем засыпать..-Я попытался улыбнуться ему, но жутко захотелось плакать..Он облегчённо улыбнулся в ответ. -Я готов.       Безжалостный удар холодным клинком. Ребёнок не издал ни звука, лишь последний выдох горячей жизни вырвался из его груди, покидая тело вместе с душой.       Я поднялся и посмотрел на него. На мальчика двенадцати лет, который ждал меня-того, кто мог бы освободить его от бремени жизни. Он навечно застыл с облегчённой улыбкой на растрескавшихся губах.       Когда место, где я провёл всё своё детство, где жили когда-то все мои родные и друзья, полыхало ярким пламенем, я поскакал назад. В душе ничего не осталось, но я знал, что скоро я встречу всех своих друзей, мать с отцом и того мальчика. Скоро и меня должна была настигнуть Она-Смерть облегчения, предрешённая поцелуем безжалостной Чумы.