Очищение гольфом

Я заканчивал пятую строчку четвертого стиха, когда в комнату с разбега ворвался Оливер и скомандовал незамедлительно спуститься вниз. Мы слетели по лестнице в кухню, и брат, подтащив меня к телеку, ткнул в него носом. На экране типчик сомнительной наружности размахивал перед всеми чем-то на подобии кубка. Я с сомнением посмотрел на Оливера. − И кто это? Глаза брата выпучились, почти как у лягушки. − А ты не догадываешься? − Даже не пытаюсь. Оливер тяжело вздохнул. − Это Гарри Вардон*. − Кто? – спросил я. − Вардон. Лучший гольфист всех времен и народов. Я махнул рукой и направился наверх, обратно в комнату. Мне не терпелось закончить свое стихотворение. − Джеймс, не будь таким невеждой, − сказал Оливер, слегка задетый. – Вместе с Брейдом* и Тейлором* Гарри входил в «Великий триумвират». Он неоднократный победитель British Open*. − Жутко за него рад. − Слушай, это смешно. − Что именно? – вопросил я, замерев на лестнице. − Это, – сказал брат. − Что «это»? Я не понимаю. − В самом деле? Я в самом деле не понимал что значит его «это». − Твоя чертова поэзия, − подытожил Оливер. − А что с ней не так? – уязвленно спросил я. − Джеймс, это бессмысленно! Любимое занятие должно приносить удовольствие. Неужели можно испытывать наслаждение от марания бумаги? Многим писателям прошлого это приносило деньги. Чарльз Диккенс, к примеру, начал писать только для того, чтобы семью прокормить, когда его отец разорился, – Оливер вздохнул. – Но у тебя-то этих денег хоть залейся. К тому же, современные девушки не ведутся на чушь вроде прозы и всяких там сонет. Мур* и Теннисон* сейчас слегка не в моде. − Теннисон. Точно! – неожиданно на меня снизошло озарение, и я понял, как хотел бы закончить свое начатое пару часов назад стихотворение. – Прости, мне нужно бежать. − Куда? − Туда, в комнату. Выпутавшись из собственных ног, я метнулся к себе и кинулся к столу, на котором покоился заветный рифмоплет. *** Оливер был прав, когда говорил о том, что нынешний мир жесток к людям с артистической душой. И в особенности − к поэтам. Признаться, в прошлом году ситуация была намного лучше. Мне тогда даже удалось издать три увесистых сборника стихотворений и поэм. Чего нельзя сказать о годе настоящем. Когда несколько дней спустя все написанные мной работы вернулись неизданными, я впал в такое отчаяние, что подумывал даже наложить на себя руки. Ничто не могло снова вдохнуть в меня жизнь. Спускаясь на ватных ногах на следующий день в кухню, я обдумывал план. Эти последние события немного выбили меня из колеи. Все мои надежды потерпели крушение. − Дорогой брат, я прошу тебя научить меня играть в этот, как бишь его… − Гольф, − помог мне закончить фразу Оливер. − Да, гольф, – просиял я на мгновение. – Он самый. Брат внимательно посмотрел на меня из-за чашки, на которой красовались клюшки для гольфа. − Что случилось? – спросил он. − Почему вдруг ты решил переметнуться на сторону игроков в гольф? Я поерзал, принимая более удобную позу, и отхлебнул чай из кружки. − Помнишь парня, Тима, с которым мы вместе ходили в школу? Потом вместе кропали стишки, клеили девчонок и парней? Мы виделись с ним вчера, зашли в паб выпить по пинте. Тут он мне и рассказал о том, что бросил писать стихи и не на шутку увлекся гольфом. Потом он ещё добавил несколько слов о Г. Вардоне и открытом чемпионате. Было что–то там такое ещё о гандикапах*. Омерзительный тип! Как он мог так со мной поступить? Мы ведь в школе поклялись, что будем вечно слагать рифму. Жалкий червяк. В общем, это меня доконало. Я посмотрел на него с отвращением, отставил в сторону стакан светлого и свалил. Прислонившись к столу, наблюдал сквозь черный туман за миром, который ходуном ходил и грозил вот – вот развалиться, ввергнуться в хаос. Пусть ввергается, подумал я, мне-то что? − Чудненько, – сказал ласковый голос брата, выводя меня из транса. − Что, прости? − Я согласен, − сказал Оливер. − Не понял. − «Ах, не с нами обитает гений чистой красоты. Лишь порой он навещает нас небесной высоты»,** − бодро прожурчал Оливер. Я удивлено уставился на брата. − Не знал, что ты читаешь Мура. − Не читаю, − ответил брат. − Ты декламировал мне это стихотворение в школе. Все, что я запомнил – лишь этот отрывок. − Тоже не плохо. − Знаешь, что? − Нет, а что? − Это мне кое–кого напомнило. − Кого же? − Тебя. Я быстро продекламировал про себя вышеупомянутый отрывок. − Э…. э? − Ты, точно как этот гений, вечно витаешь в облаках. − Ты думаешь? − Думаю. − Кстати, я написал стихотворение прошлой ночью. Хочешь послушать? − Не хочу. − Не хочешь? − Нет. Сейчас я намерен дать тебе несколько уроков гольфа. Сколько спортивного азарта! Что–то не припомню в нем такого. Но мне нравится. Определенно. У меня даже от души отлегло. − Ах да, − печально вздохнул я. – Конечно. − Ну, пошли. Я кивнул и допил свой чай. Аккуратно неся впереди себя полный набор для гольфа, который включал двенадцать новых мячей, кепку и клюшки, я покорно следовал за братом в сад, чтобы научиться играть в гольф. − Нет и нет! − Что? – спросил я. − Так нельзя. − Почему? − Потому. Нельзя. Эй, не так крепко! − Никак не пойму, − сказал я, − а как же ее держать? − Неужели не ясно? – сокрушался брат. – Если ты вцепишься в нее, как в последнюю соломинку, удар будет очень сильный. Мяч попадет в заросли или улетит с поля. Зачем сила, глупый ты человек, если он летит не туда? − А, понял, – смиренно произнес я. – Ты абсолютно прав. − Держать надо крепко, но легко, − сказал мой брат–близнец. − …. легко, − покорно повторил я. − И пальцами, не ладонью…. Со школьной скамьи я писал стихи и сомнительные романы. Над божественной игрой смеялся, если вообще о ней думал. Но неделю назад я узрел свет. Брат уговорил меня попробовать. Презрительно усмехаясь, я взял в руки клюшку и сыграл двести ярдов по прямой. И с той самой минуты я воспылал страстью к гольфу. Говорят, гольфом, как корью, нужно переболеть в детстве, ибо в зрелом возрасте болезнь протекает с тяжелыми осложнениями. И окажутся правы. Я с головой окунулся в оргию гольфа. Уже после первого урока в моей коллекции имелось такое количество клюшек, что впору было открывать собственный магазин, и продолжал покупать по две – три штуки в день. Моя библиотека по гольфу пополнялась теми же темпами, что и коллекция клюшек. Я скупал все основополагающие труды, а когда случайно прочитал, что были гольфисты, которые до тридцати пяти вообще не держали в руках клюшки, заказал поместить эти слова на кружке, из которой теперь каждое утро пью чай. Гандикап мой, в конце концов, снизился до шестнадцати. Оливер утверждает, что с каждым днем я играю все лучше. * Гарри Вардон (1870 − 1937) – легендарный британский гольфист. * Джеймс Брейд (1870 − 1950) – легендарный английский гольфист. * Джон Генри Тейлор (1871 − 1963) – профессиональный британский гольфист. В 1901 году при участии Тейлора была основана «Ассоциация профессиональных гольфистов Великобритании», первым представителем которой был избран сам Тейлор. * Томас Мур (1779 − 1852) – ирландский поэт-романтик, песенник и автор баллад. * Альфред Теннисон (1809 − 1892) − английский поэт. * British Open – Открытый чемпионат по гольфу среди профессионалов. * Гандика́п (англ. Handicap) − в многоэтапных спортивных соревнованиях − способ отражения лидерства на предыдущих этапах в более раннем выпуске на старт в последующих. А также способ уравнивания возможностей слабых участников соревнования с более сильными путём предоставления им какого-то преимущества. ** Отрывок из стихотворения Томаса Мура «Лалла Рук».