На шаг дальше

СПОЙЛЕРЫ! Читать после прочтения основной истории.

The cage already there around the bird Poets of the Fall

Ноябрь 2013       В том, что Астон задерживался на встрече, не было ничего необычного. Плохо было то, что Брент сообщил об этом слишком поздно, когда Джейсон с Диланом и Лори не только доехали до Хэнском Филд [1], но и сели в самолёт. Если бы Брент позвонил хотя бы на двадцать минут раньше, они бы остались ждать в терминале. Возвращаться обратно не хотелось, и теперь им и четырём телохранителям предстояло провести в самолёте неопределённое количество времени.       Хорошо было то, что Дилану в самолёте понравилось. Пожалуй, лётное поле понравилось даже больше: Дилан таращился в окно, не отрываясь, пока они ехали к самолёту, и восторженно тыкал пальцем в сторону движущейся по полосам техники. Но на полосе они провели считанные секунды: максимально близкое расстояние, на которое машина могла подъехать к самолёту, составляло десять футов, и охрана Астона всегда притиралась так плотно, как только позволяли правила, после чего быстро поднимала всех на борт. Дилан начал рваться наружу и даже устроил небольшой скандал, но Джейсон унёс его в кабину пилота. Ребёнок полутора с небольшим лет вряд ли мог понимать, что видит, но обилие переключателей, экранов, тумблеров и кнопок его восхитило. Через пять минут Джейсон увёл успокоившегося Дилана в салон — у обоих пилотов были более важные дела, чем развлечение пассажиров.       Джейсон подумал, что в детстве (не в таком, конечно, возрасте, а чуть постарше, лет в пять) его привела бы в восторг возможность зайти в кабину пилота.       Дилан получит многое из того, что было недоступно отцу, — даже учитывая, что тот рос в небедной семье.       Оба фактора: появление ребенка и возвращение в город, где вырос, — заставляли Джейсона чаще обычного вспоминать собственное детство. Летом он даже съездил посмотреть на свой старый дом в Лексингтоне. После переезда в Бостон его отец несколько лет снимал квартиру в Кембридже, поблизости от университета, а в 1992 купил этот дом.       Доступ в коммьюнити был свободным. Бывший дом профессора Линдхельма стоял в самой дальней от въезда части, по соседству с гольф-клубом. Вдоль его поля располагались самые большие особняки, некоторые со всеми колониальными прелестями вроде двусветных залов, колонн и каменных львов. Через улицу дома были поскромнее, участки поменьше. Деньги расходились от гольф-клуба как круги по воде – чем дальше, тем мельче, так что вблизи автострады стояли уже совсем заурядные одноэтажные домики.       Джейсон не стал выходить из машины. Просто смотрел на дом. К закрытым гаражным воротам были прислонены два велосипеда – большой розовый и маленький ядовито-зелёный. Видимо, там жила семья с детьми.       У него семьи не было. А у Дилана…       Джейсон надеялся, что будет. Если бы это зависело только от него, то он хотел бы, чтобы Дилан рос примерно так, как он сам — в благополучном и ничем не примечательном пригороде, но только в обыкновенной семье с родственниками, друзьями и соседями. Нечто среднее между тем, что мог дать Дилану он сам, и тем, что мог дать Астон.       Джейсон почти завидовал тем, кто поселился сейчас в его бывшем доме, их «нормальности». Когда он согласился остаться с Дэниелом, то поменял не только свою жизнь, но и жизнь сына. Он не сможет выгородить для него особое пространство со своими правилами: Дилан будет жить по правилам Астона, вернее — его круга. Несколько встреч в году с бабушкой и другими родственниками Рэйчел погоды не сделают.       Донна отнеслась к тому, что Джейсон возобновил отношения с Астоном, сдержанно. Не говорила по этому поводу вообще ничего, словно Астона и не существовало. Вряд ли она была довольна. Джейсон пару раз за лето приезжал к ней с Диланом, а в октябре она позвонила и пригласила их на День благодарения. Джейсон отказался.       — Спасибо, Донна, я бы рад, но, боюсь, не получится. Мы хотим немного пожить в Лондоне, вернёмся только в начале января.       Они так договорились с Дэниелом, которого дела большую часть времени держали в Европе. Джейсон мог бы вернуться на пару дней в Штаты, чтобы провести праздник с семьёй Кинни, но не хотел. Не хотел лететь через Атлантику ради сомнительного удовольствия ужинать в компании людей, которые, как бы тактично ни молчали, в глубине души его осуждают.       — Может, навестите нас до отъезда? Я давно не видела Дилана.       — Да, конечно, — согласился Джейсон. — В ближайшие выходные?       — Хорошо.       Они действительно приехали в Портленд — в сопровождении двух телохранителей. Донна задавала вопросы, касающиеся исключительно Дилана, но на некоторые из них не получалось ответить, не затронув больной темы — того, что Джейсон живёт с мужчиной. Хотя сейчас вряд ли можно было сказать, что они живут вместе. Астон приезжал на два-три дня пару раз в месяц, иногда реже. Он обещал, что к следующему году сможет организовать свои дела так, чтобы больше находиться в Штатах, но пока им приходилось ограничиваться редкими встречами. Джейсон думал, что так даже лучше. Ему нужно было время.       Пока у них была лишь договорённость, что, когда дом в Честнат-Хилл будет готов и когда Дэниел сможет дольше оставаться в Штатах, они станут жить вместе. Джейсону не обязательно было жить именно в Бостоне, но Дэниел не был против при условии, что часть года они всё же будут проводить в Европе.       В целом Астон теперь работал меньше. Говорил, что достиг того уровня, когда может себе это позволить. Время — не меньшая роскошь, чем частные самолёты. Это не значило, что Дэниел перестал управлять бизнесом, но он всё больше работы перекладывал на наёмных управляющих, себе оставляя стратегическое развитие и планирование. Это требовало не столько труда и нахождения в офисе, сколько спокойной обстановки и времени на размышления.       Джейсон почти сразу заметил эти перемены и пошутил на тему того, не стареет ли Астон. Тот улыбнулся:       — Я выиграл гонку. Помнишь, я говорил, что после смерти отца мне было трудно завоевать уважение его партнёров и финансового мира в целом? Мне было двадцать восемь, и меня не воспринимали всерьёз. В большинстве случаев это правда — у тебя должны быть седые виски, чтобы заключать многомиллионные сделки. Мне тогда очень помог Макс Эттинген, я имею в виду, помог завоевать уважение в своём кругу. Да, у меня был хеджевый фонд, но это не то… Ты должен понимать. Это агрессивная политика и быстрые деньги, надо показывать пайщикам прибыли, поэтому инвестируешь в высокодоходные сферы со скорейшей отдачей. Горизонт будущего лет пять от силы. Даже меньше. Год… Для всех этих мастодонтов я был просто напористым и не особо умным мальчишкой. Мне приходилось каждый день прыгать выше головы, чтобы доказать, на что я способен и кто я такой. Не то чтобы мне это не нравилось… Нравилось. Это был вызов, я его принимал, кидался с головой. Я мог бы остановиться раньше, лет пять назад, но это просто не в моём характере. Я и сейчас не останавливаюсь, просто горизонт растёт. Десять лет, двадцать. Это не те решения, которые принимаются на часовом совещании или в перерыве между встречами. Девяносто процентов тактических решений за меня могут принять другие, я достаточно им плачу и достаточно времени потратил на то, чтобы заставить их мозги работать нужным образом. Теперь я могу оставить немного времени на себя и на детей. На тебя. Его вряд ли будет много, Джейсон, но раньше его было катастрофически мало.       Джейсону стало не по себе: в последней фразе было неприкрытое и горькое сожаление о прошлом, о том, о чём он сам вспоминал и часто жалел. У них было три года — и так мало времени друг на друга. Смогут ли они сейчас повторить хоть что-то, Джейсон не знал.       — Я до сих пор не представляю, как это будет, — признался Джейсон. — Общий дом… Ты не сомневаешься?       — Нет, я не сомневаюсь, — уверенно, с оттенком окончательного решения, которое обжалованию не подлежит, заявил Дэниел. — Я даже думаю, что потом, не сразу, конечно, мы могли бы перейти… хм… Мы могли бы сделать наши отношения ещё более похожими на старые.       — Выражайся яснее, — попросил Джейсон, внутренне приготовившись дать Астону отпор: когда тот терял обычную прямолинейность, это значило, что он собирается предложить нечто спорное или не особо приятное.       — Я хотел бы, чтобы ты работал на меня.       Джейсон усмехнулся:       — Начинается…       — Можешь рассматривать это как возможность проводить больше времени вместе.       — Ты и без того только что обещал, что времени на меня будет больше, — возразил Джейсон.       — Послушай, как я это вижу. Честно говоря, ты не особо приспособлен к работе, скажем, одного из моих замов. Или даже их замов. Ничего личного, но это так. Ты недостаточно быстро принимаешь решения, тебя выводят из равновесия рискованные планы, в тебе мало агрессии, а хорошая доля здоровой агрессии нужна. Когда я сказал, что хочу, чтобы ты стал моим помощником — не сейчас, а тогда, когда ты ещё учился, — я сам не имел достаточно чёткого представления, возможно, я рассчитывал, что ты поменяешься со временем, наберёшься опыта. Ты поменялся, но, пожалуй, не в этом отношении. Я не хочу, чтобы это звучало… критически. Кто-то стремится к контролю, кто-то к экспансии, кто-то к покою… Каждому своё. У одних есть здоровая агрессия, у других — умение собрать из кусочков полную картину и разобраться в ней. Подозреваю, ты не сумел бы управлять даже маленькой забегаловкой, но тебе вполне под силу глобальные проекты. Второе умение более редкое и более ценное. Твоё видение было бы мне полезно. А тебе было бы интересно: ты любишь сложные задачи, где есть над чем поломать голову.       — Мне вполне хватает сложных задач на теперешней работе.       — Сложных, но не разнообразных.       Джейсон тогда отказался от предложения Дэниела. Наотрез.       Ему казалось, что возобновление отношений — более чем достаточная уступка с его стороны.       А теперь они летели в Лондон, чтобы начать по-настоящему жить вместе. На пару месяцев они собирались остановиться в старом, привычном и почти родном доме на Уилтон-кресент и там же встретить Рождество. Первое, которое он с Дэниелом проведёт вместе. С отъездами на праздники к семье было покончено. Той семьи больше не было. Формально она ещё существовала, но оставалось ей совсем чуть-чуть. Соглашение о разводе должны были подписать через несколько дней.       Развод с Камиллой не был простым. Их брачный контракт включал в себя триста двадцать семь страниц и стоил юристам пяти месяцев работы, но у обоих за пятнадцать лет совместной жизни поменялись обстоятельства, и каждый имел основания развестись на несколько иных условиях.       Дело не дошло до суда: адвокаты сумели договориться, пусть и не сразу. Камилла хотела юридически зафиксировать условие, что её дети не будут встречаться с Джейсоном. Дэниел отказался. Он на словах пообещал Камилле, что не будет забирать детей в их с Джейсоном дом, но не собирался, похоже, так уж строго придерживаться обещания.       В октябре в Нью-Йорк ненадолго приезжала мать Астона, и он привёз на семейную встречу Софию и попросил приехать Джейсона. Тот прилетел без Дилана на два дня. София жила в отеле вместе с бабушкой, а Джейсон с Дэниелом остановились в маленькой квартире. Большая и дорогая, та самая с видом на Центральный парк, была выставлена на продажу.       София приехала к ним для совместной прогулки, и Джейсон едва узнал её, когда она вышла из машины. Она стала на голову выше, вытянулась и похудела, а лицо… София как будто переметнулась в другой лагерь: раньше она походила на эттингеновскую родню, а теперь удивительно напоминала мать Дэниела.       Они втроём — если не считать телохранителей — пошли через Бэттери-парк к пирсу, откуда отходили прогулочные катера. Для Астона могли бы нанять отдельный, это было бы всего лишь нормально, и поэтому Джейсон задумался, когда узнал, что они поедут на прогулку вокруг Манхэттена с толпой туристов. Добравшись до противоположного конца парка, он понял, почему.       Бэттери-парк был особенным местом для Нью-Йорка — открытым. Крошечный плоский выступ под серыми скалами Манхэттена, окружённый морем, насквозь продувался ветром, и небо над ним поднималось непривычно огромным и высоким куполом. Место было немноголюдное, только возле выгнувшейся ровным полукругом стены форта бродили туристы. Пустынно, светло и тихо.       Да, тихо. Все трое молчали. Не постоянно: разговор медленно тёк, но это напоминало выдавливание последних капель сока из хорошо выжатой половинки апельсина. София первый раз была в Бэттери-парке, и это их спасало: она задавала вопросы о том, что видела вокруг, Джейсон и Дэниел отвечали, правда, не могли толком ничего сказать ни об остатках укреплений, ни о пирсе с башенкой, ни о крошечной старинной часовне, которая каким-то чудом сохранилась на самом краю парка, словно сдерживая напор небоскрёбов на последний островок зелени.       Ответы на вопросы Софии были настолько очевидны, что было ясно — задаёт она их из вежливости и от незнания, о чём говорить ещё. Сзади и чуть сбоку шла охрана, при ней всё равно не получилось бы задеть неудобные темы; а детская непосредственность — это не то, что было позволено одиннадцатилетней дочери таких людей как Дэниел Астон и Камилла Эттинген.       Случай мог представиться на прогулочном катере, если бы тот был частным, и именно поэтому они собирались прокатиться по Нью-Йоркской бухте в компании нескольких десятков свидетелей. То, что в первые минуты показалось Джейсону внезапным приступом демократичности, оказалось лишь обычной изворотливостью Дэниела. Джейсон только не мог понять, кого тот пытался защитить от слишком откровенного разговора, его или свою дочь. Не себя — это уж точно.       Возле спуска к воде стоял ярко-красный прилавок, где основательно укутанный от ветра продавец перемешивал в лотках жареные орешки. Орешки звонко и вкусно пощёлкивали друг о друга, перекатываясь, и пахли чем-то сладким, домашним и тёплым. Джейсон подошёл к прилавку и вернулся с бумажным пакетиком засахаренного миндаля.       — Будешь? — протянул он раскрытый пакет Софии.       Она потянулась за орешками и первый раз за сегодняшний день посмотрела Джейсону в глаза. Он улыбнулся в ответ, не ответно-вежливо, как обычно, а искренне.       София положила орешек в рот, хрустнула сахарной корочкой.       — Вкусно…       — На улице они почему-то вкуснее, чем дома, — согласился Джейсон.       Астон смотрел на них спокойно, но чересчур внимательно, словно на двух детей, за которыми надо приглядывать, как бы чего не натворили.       Они были на борту катера, который поднимался вверх по Ист-ривер, когда Астону кто-то позвонил. Разговаривать снаружи, где шумели двигатели и свистел в ушах ветер, было невозможно, и Дэниелу пришлось войти в кабину, где и сидела большая часть озябших туристов. Рядом с Джейсоном и Софией осталась охрана, но можно было быть уверенным, что они и в двух шагах ничего не расслышат.       Джейсону захотелось сбежать вслед за Астоном. Это было ещё хуже, чем остаться втроём, — оказаться с Софией наедине. Наедине с девочкой, родители которой разводятся из-за него. Они бы сделали это в любом случае, но Джейсон был уверен, что теперь София знает про то, что было раньше: до развода, до отъезда Джейсона в Штаты и до того, как впервые его увидела.       — Слушай, — сказала она, — в тот раз… ну, на ужине… Глупо получилось. Мне только потом Крис рассказал.       — Ты не знала, вот и всё, — ответил Джейсон, который думал, что она заговорит о том, что происходило сейчас, а не о той старой истории.       — Ты, наверное, смеялся…       — Нет, — качнул головой Джейсон, отворачиваясь в сторону и вытягивая как можно выше воротник водолазки, чтобы укрыться от ветра.       Он не был уверен, стоило ли это говорить, слишком его слова походили на оправдание, но всё же добавил:       — Я тоже не знал. Когда это началось, я не знал, что он женат, что есть ты и Крис. Прости.       — Да ладно, — невесело и чуть наигранно рассмеялась София. — Я на тебя не сержусь.       — А на него?       — Тоже нет. Я понимаю, почему он ушёл.       Джейсон снова повернулся к ней: София смотрела на него снизу вверх. Они стояли близко друг к другу, и ей приходилось задирать голову, чтобы смотреть ему в глаза.       — Мама не хочет, чтобы мы, в смысле я и Тео, приезжали к вам, но я бы хотела… Ты не будешь против?       — Конечно, нет.       — Хорошо, — София спокойно и тепло улыбнулась, так что Джейсон теперь поверил, что она действительно ни на кого не обижена и принимает ситуацию как есть.       Неплохо было бы поучиться у неё этому умению.       Вечером они вместе с Софией, а также матерью и кузиной Дэниела и их мужьями ужинали в «Даниэле», ресторане, которому мать Астона хранила многолетнюю верность, хотя в Нью-Йорке популярность этого заведения понемногу угасала. Джейсон чувствовал себя как перед расстрельной командой, но понимал, что этот этап нужно пройти, чтобы его начали воспринимать как полноправного партнёра Астона. Если он будет стыдливо отсиживаться дома во время семейных мероприятий, то опять окажется в роли одалиски, которую на ночь приводят из гарема в покои султана.       Пока разговор шёл о состоянии финансового рынка, стоимости недвижимости в Нью-Йорке и местах отдыха, Джейсон участвовал в разговоре, но беседа, конечно же, сместилась к обсуждению последних семейных новостей, свадеб, переездов в другой город и поступлению каких-то дальних родственников в университеты. Джейсон по именам знал всех этих людей, но для него они были не более, чем именами.       Когда они будут жить в Лондоне, настанет пора английских кузенов. К счастью, их не так много и с большинством Джейсон уже был знаком.       Джейсон, тоскливо созерцавший в иллюминатор пустую взлётную полосу, увидел едущую от терминала чёрную машину. Он встал и пошёл в находившуюся ближе к хвосту самолёта спальню позвать кувыркающегося по кровати Дилана и Лори в основной салон, где были кресла, в которых можно было пристегнуться. Скорее всего, они вылетят немедленно после того, как Астон окажется на борту.       Через час после вылета Лори увела Дилана спать, но Джейсон ещё долго слышал со стороны спальни недовольные возгласы и даже подозрительный грохот.       Астон, сидевший в кресле напротив Джейсона, пересел к нему и заговорщицким шепотом сказал:       — Он занял нашу спальню.       — Я думал, тебе не привыкать, — усмехнулся Джейсон. — Или ты своих детей возил в багажном отсеке?       — Нет, но я не испытывал такого желания… уединиться.       — Всего четыре часа до Лондона.       — Больше. Пока оформят документы, пока доедем, пока устроимся в доме.       Джейсон положил свою ладонь поверх руки Дэниела и усмехнулся:       — Здесь мы можем разве что запереться в ванной.       Астон покачал головой:       — У нас есть свой самолёт, и мы должны тайком заниматься сексом в ванной…       — Ты всё ещё хочешь второго? — поинтересовался Джейсон словно бы в шутку в ответ на наигранные сетования Дэниела, но на самом деле для него этот вопрос был серьёзным.       — Да, — Дэниел перевернул ладонь и переплёл свои пальцы с пальцами Джейсона. — Я знаю, что ты думаешь по этому поводу, но… Я не готов пойти на уступки в этом. Надеюсь, ты поймёшь.       Не дождавшись ответа, он поднёс руку Джейсона к своим губам, прикоснулся ими к одному пальцу, ко второму, а потом снова заговорил:       — Всё готово, Джейсон. Я собираюсь подписать документы через неделю или около того.       Джейсон не стремился узнать подробности относительно того, как у Астона продвигались дела с выбором суррогатной матери, но тот иногда рассказывал сам, словно пытаясь постепенно приучить Джейсона к мысли, что ребенок всё-таки появится. Он рассказывал ему о стадиях процесса, обсуждал юридические тонкости, показывал досье кандидаток, а с одной Джейсону даже пришлось встретиться: она была наиболее перспективной, но хотела знать, что за люди будут воспитывать её сына.       — А что потом? — спросил Джейсон. — Как скоро это произойдёт?       — Сложно сказать точно. От меня требуется не так уж и много — предоставить… материал, а дальше всем займутся врачи. Потом, если всё будет нормально, назначат дату операции.       — Ты можешь выбрать красивую дату?       Дэниел озадаченно посмотрел на Джейсона. Тот произнёс эту фразу совершенно механически, и невозможно было понять, спрашивает он серьёзно, или, наоборот, имеет в виду что-то не особо приятное.       — Я не задумывался на этот счёт.       Джейсон повернулся к нему, и по чуть более резкому рывку головы и напряжённости рта Дэниел наконец понял, что Джейсон злится. Ему не нравилась идея, и он, безэмоционально воспринимавший некоторые гораздо более важные вещи, болезненно реагировал на всё, связанное с суррогатным материнством.       У Астона иногда появлялось желание отправить кого-нибудь в Калифорнию, чтобы раскопать ту стародавнюю историю, найти мать Джейсона и — при условии, что она окажется в достаточной степени адекватным человеком, — познакомить их. Возможно, это что-то поменяло бы в отношении Джейсона к ситуации. Проблема заключалась в том, что Джейсон не захочет, чтобы его мать разыскивали, а делать что-то за его спиной…       Это та ошибка, которую Дэниел не собирался повторять. Он подозревал, что сокрытие правды по вопросу чуть более значительному, чем готовящийся подарок на Рождество, может разрушить их до сих пор шаткое перемирие.       Ему казалось, что Джейсон по-настоящему начал возвращаться к нему месяц, может быть, полтора назад, до этого держась на осторожной дистанции, и он боялся снова сделать что-нибудь не так: где-то передавить, а где-то, наоборот, проявить недостаточную твёрдость — этого Джейсон ему тоже не простит. Джейсону не нужен был человек слабее себя или даже равный. Он бы остался с адвокатишкой, если бы такие отношения его привлекали.       — Удобно, да? Доставят к нужной дате, — процедил Джейсон. — Удобно, когда можно купить всё на свете.       — Ты знаешь, что не всё.       Возвращаться в особняк на Уилтон-кресент было… странно. Домом по-прежнему управлял Николс, часть прислуги тоже была знакома Джейсону, и их отношение к нему не изменилось — оно и раньше было предельно вежливым и уважительным, но какие-то неуловимые отличия присутствовали. Джейсон покинул этот дом секретарём и бывшим любовником, а вернулся в другом качестве и даже с другим именем. Наверное, многим казалось, что Джейсон добился своего — развода с Камиллой — и вернулся победителем. Но это было не так, победителем оказался разве что Астон. Опять.       Вечер первого дня прошёл в суете, пока Дилана и Лори устраивали на новом месте. Когда Джейсон наконец добрался до спальни, то увидел, что его вещи там, в ванной и в гардеробной уже разложены точно так, как это было раньше, когда он жил с Дэниелом. Прошло больше четырёх лет, а кто-то до сих пор помнил…       Когда Джейсон вышел из душа, Дэниел разговаривал с кем-то по телефону в маленьком кабинете. Слов было не разобрать, но по весёлому и чуть насмешливому мягкому тону было понятно, что с Софией.       Джейсон заметил на комоде вещь, которой не было, когда он уходил в душ. Он не видел её несколько лет: обтянутый тёмно-коричневой кожей кейс, где в выдвижных ящичках хранились часы. Джейсон вытянул один наугад. Там оказались «Арман Николе» с каучуковым ремешком. Джейсон не любил металлические браслеты, и в тех случаях, когда кожаный решительно не подходил, например, в спортивный клуб, надевал эти. Он вынул часы, взвесил на ладони, провёл пальцем по шелковисто-гладкому обрезиненному корпусу. Если по вещам вообще можно скучать, то он скучал по ним. Эти часы покупались почти второпях, во время поездки в Женеву в самом начале отношений с Дэниелом, но, как и с «Саксонией», это была любовь с первого взгляда. Очередное подтверждение давно замеченной Джейсоном закономерности: можно долго планировать и вымерять, искать лучший вариант и продумывать альтернативы, но разумный выбор не принесёт того удовольствия, которое даст спонтанное приобретение, когда ты видишь что-то в первый раз в жизни, но понимаешь, что это именно та вещь, что ты искал…       Или же это всего лишь вторая или третья встреча с человеком, а ты уже знаешь, что обречён.       — Давно хотел вернуть их тебе, — послышался голос Астона сзади. — Остальные в сейфе. Я поменял код, теперь…       Джейсон не дал ему договорить: оставив часы на крышке комода, он подошёл к Дэниелу и накрыл его губы своими. Он прижался к нему так порывисто и сильно, что они стукнулись зубами. Они целовались долго и жадно, как будто не виделись давно. Дэниел иногда отстранялся, а потом снова ловил губы Джейсона, и тот каждый раз больно прикусывал ему нижнюю губу, словно мстя за то, что он прерывал поцелуй.       Дэниел откинул голову назад, подняв лицо вверх: из-за разницы в росте Джейсон теперь смог бы поймать его губы, разве что привстав на цыпочки. Он надавил Дэниелу на затылок, но тот вместо того, чтобы наклониться, рассмеялся:       — Пойдём в постель. Меня не надо заводить, я ещё в самолёте готов был затащить тебя в ванную, — Дэниел развязал пояс на халате Джейсона и провёл рукой по груди и животу, потом по внутренней стороне бедра, почувствовал, как напрягаются под его пальцами мышцы на ноге, увидел, как от частого и прерывистого дыхания втягивается живот. — Господи, как же я хочу тебя…       Джейсон сел на кровать, притянул Дэниела к себе и начал расстёгивать ему ремень — пряжка как раз оказывалась на уровне лица. Дэниел чуть приподнял его подбородок, заставив посмотреть на себя.       — Я так хотел, чтобы ты вернулся сюда. В нашу спальню…       — Не всё ли равно, где заниматься сексом, — пробормотал Джейсон, стягивая с Астона брюки вместе с бельём. — Мне…       Он не договорил — взял в рот, сначала неглубоко, только болезненно чувствительную головку, обласкал её языком, чуть придавил, а потом позволил прокатиться по нёбу дальше.       — Нет, не всё равно, — хриплый ответ резко перешёл в стон удовольствия.       Пальцы Дэниела стиснули плечи Джейсона, больно войдя во впадины над ключицами. У того перехватило дыхание, и в ответ на инстинктивное глотательное движение Дэниел толкнулся глубже.       Его член заполнял рот, его солоноватый запах — смазка с головки и пот — заполнял нос, и у Джейсона в глазах темнело от возбуждения, от голодного сосущего чувства в паху, от того, что ему не хватало Дэниела там. Он хотел быть заполненным.       Дэниел толкнул его и заставил опуститься на кровать. Сам он встал над ним на колени, так что его бёдра оказались по обе стороны от головы Джейсона. Тот на пару секунд повернул её набок, потёрся носом и лбом о тёмные пушащиеся волоски, чуть прикусил тёплую кожу и искоса взглянул на Дэниела:       — Чего ты ждёшь?       Дэниел жёстким и уверенным движением ладони повернул его голову. Он так и придерживал её правой рукой, не давая сдвинуться, — левой, сжатой в кулак, опираясь о кровать, чтобы сохранить равновесие, — всё то время, пока трахал Джейсона в рот.       В этой позе Дэниел не мог войти в него слишком глубоко. Интересно, понимал ли это Джейсон? Он так открыто, бездумно позволял брать себя, без всякой осторожности, без какой-либо попытки контроля. Он был податлив, расслаблен, но время от времени по телу пробегали волны дрожи, и тогда Джейсон плотно зажмуривал глаза. Веки подрагивали, и по тёмным ресницам скользили золотистые отсветы.       Дэниелу хотелось прикоснуться к ним губами, покрыть поцелуями глаза, веки, брови, тонкий мостик переносицы и крохотную морщинку, залёгшую над ней, лоб, виски, влажные после душа пряди волос. Хотелось, но он не мог бы остановиться, даже если бы ему сейчас к затылку приставили пистолет. Он погружал член в послушный, жадно принимающий рот Джейсона, и не мог остановиться…       Первый день в Лондоне они позволили себе отдохнуть, а на второй вернулись каждый к своей работе: Дэниел уехал в офис, а Джейсон занялся расчётами для «Мюник Ре».       Обычно он начинал день с чтения новостей, просмотра котировок и изучения прочей информации, имевшей отношение к работе, а потом уже занимался непосредственно ей. Сегодня дело дальше чтения не продвинулось. То ли от того, что место было новым — или, наоборот, слишком знакомым, вызывающим много воспоминаний, то ли от сонливости из-за смены часового пояса, он не мог сосредоточиться на цифрах и в конце концов решил не мучить себя понапрасну: он в итоге просто потратит несколько часов на то, что в более собранном состоянии сделает за полчаса.       Он отпустил Лори на всю первую половину дня и ушёл гулять с Диланом.       Буквально под окном у них находился частный парк Уилтон Кресент Гарден. Для публики он был закрыт, но жильцы домов на этой улице по договоренности с владельцем могли брать ключ у смотрителя; к приезду Дилана кто-то условился, что Лори и Джейсон могут гулять с ним в саду в любое время. Сам Джейсон за все годы жизни с Астоном бывал там всего один раз, во время мероприятия, организованного соседями по какому-то официальному поводу.       В ноябре в парке было серо и тоскливо, и отсутствие людей только усугубляло безрадостность пасмурного дня. Летом уединённость и тишина станут преимуществом, но сейчас Джейсон был рад даже двум телохранителям, которых отправил с ними Рюгер.       Дилан топал по оставшимся от утреннего дождя мелким лужам, перебегая от одной к другой, Джейсон держал его за руку, пытаясь увернуться от брызг, охранники наблюдали.       Джейсону опять начинало казаться, что он проживает чью-то чужую жизнь. Он словно видел всё со стороны, как если бы заглядывал с улицы через решётку в закрытый, недоступный для простых смертных парк в престижнейшем районе Лондона, отданный для прогулок одному-единственному маленькому мальчику и его отцу, которых даже здесь охраняла пара телохранителей.       Вечером у них был семейный ужин: шестеро гостей, все родственники Дэниела. На следующий день гостей ожидалось уже тридцать, на этот раз деловые партнёры и кое-кто из руководства банка с супругами. Большой ужин был гораздо более формальным, и Джейсону пришлось надеть смокинг — впервые с новогоднего приёма, на котором он был вместе с Рэйчел.       Джейсон как раз собирался переодеться и стягивал водолазку, когда в спальню вошёл Дэниел, только что вернувшийся из офиса.       — У нас еще есть немного времени до шести, — заявил он, проводя рукой по спине Джейсона.       — У меня — пожалуй, я почти готов, — Джейсон развернулся к нему лицом. — А у тебя нет.       — Подожди, не одевайся… Мы всё успеем.       — Тебе ещё бриться, и к тому же…       Дэниел потрогал тыльной стороной ладони щёку. Джейсон был прав, к вечеру щетина уже пробилась.       — Что «к тому же»?       Джейсон выдохнул и, уставившись в пол, начал снимать брюки.       — К тому же я не хочу.       — Вот как? — чуть наклонил голову Дэниел. — Значит, поэтому ты раздеваешься передо мной?       — Я раздеваюсь, потому что пора. Могу уйти в гардеробную, если я тебе мешаю.       — Нет, ты не мешаешь.       Дэниел внимательно наблюдал за оставшимся в одном нижнем белье Джейсоном. Его тело, каким оно стало сейчас, казалось гораздо более возбуждающим, чем когда они только познакомились.       Раньше незрелая хрупкая красота Джейсона вызывала в нём жестокие, мучительные приступы нежности, желания защитить и одновременно желания сломать, увидеть, как будет прогибаться и отчаянно биться под ним и эта уязвимая оболочка, и странная, неуловимая внутренняя сущность. Теперь чувства к Джейсону стали более здоровыми. Он просто любил его и хотел. Безумно хотел.       Джейсон перекладывал в каком-то своём порядке приготовленную прислугой одежду. Дэниел бросил взгляд на часы и опять провёл рукой по щеке и подбородку.       — Я сейчас в ванную, а потом, если останется время…       — Это не самая лучшая идея, — заметил Джейсон, садясь на кровать, — заниматься сексом перед тем, как выйти к толпе гостей. Я и так немного… на взводе.       — Вот и отлично, снимешь напряжение, — Дэниел направился в сторону ванной, на ходу расстёгивая рубашку.       Когда он вышел оттуда через пять минут, Джейсона в спальне уже не было. Обычно он одевался дольше; наверняка сбежал, толком не приведя себя в порядок. Сейчас, наверное, завязывает галстук и застёгивает запонки где-нибудь в гостевой уборной.       Дэниел почувствовал лёгкое раздражение. У него уже стояло от одного только предвкушения, и к тому же — он это видел — Джейсон тоже хотел. Может, не до полноценного стояка, как у него самого, но хотел; да, кое в чём с Джейсоном никогда нельзя было угадать, но вот желание, малейшие его признаки на лице и во взгляде Дэниел определял безошибочно. Полезное умение — но в тот год, когда они были с Джейсоном в ссоре, оно едва не свело его с ума. Дэниел вспомнил, как ударил Джейсона на вилле в Кап-Ферра и потом прижал к себе, а в этих сузившихся, злых глазах были ненависть и отвращение… и что-то от желания. Болезненного возбуждения, притяжения вопреки всему. И когда он видел, что Джейсон всё ещё испытывает возбуждение и всё ещё испытывает боль, ему казалось, что он может добиться своего, что Джейсон рано или поздно уступит — ему и себе.       В сегодняшнем демонстративном уходе было что-то похожее: желание и сопротивление ему.       Дэниел знал, как обманчива внешняя холодность Джейсона, но после их примирения ему считанные разы удавалось прорваться за неё, внутрь, вглубь. Иногда он чувствовал что-то вроде отчаяния. То, что было у них с Джейсоном сейчас, — лучше, чем ничего; он никогда не откажется даже от этого, но постоянная недоговоренность, едва ощутимый привкус фальши выводили из равновесия, не давали покоя, раздражали. И сегодня — может быть, из-за того, что день выдался напряженным и на самый его конец пришёлся очередной раунд тяжёлых, затяжных переговоров, на который все три стороны являлись с целыми командами юристов, — его особенно уязвило это внутреннее сопротивление. Он вряд ли мог винить в чём-то Джейсона: тот опять оказался в той же трудновыносимой для себя ситуации, когда ему было одинаково больно и остаться, и уйти — как в тот год, когда он узнал о Камилле и детях. Но шесть лет назад Джейсон был другим, он был мягче, искреннее, зависимее, его можно было переубедить или даже заставить принять новое положение вещей… Джейсон повзрослел, он не будет теперь искать помощи, утешения и силы в его объятиях, он хочет всё решить сам. И не может.       Дэниел поймал своё отражение в зеркале: упрямо и напряженно сжатая челюсть, злой взгляд. Нет, это не то, что нужно перед выходом к гостям. Надо успокоиться и прийти в себя.       Когда он спустился вниз, Джейсон уже разговаривал в гостиной с Анной ван Бредероде, прибывшей к ужину первой.       Начали подъезжать другие гости. Дэниел улучил момент и тихо сказал Джейсону:       — Это был детский поступок.       Тот чуть приподнял брови, удивлённо и несогласно, и так же тихо произнёс, не глядя на Дэниела и не убирая с лица той вежливой полуулыбки, с которой обращался к гостям:       — Я бы сказал, разумный. Я не хотел ни спорить с тобой, ни выходить к гостям затраханным.       Дэниел понимал, что Джейсон в общем-то прав: у них не получалось спокойного, механического секса, обычно, особенно если всё происходило быстро, они оба оказывались без сил, растерзанные жестокой, как приступ лихорадки, разрядкой. Но контраст между равнодушным лицом Джейсона и картинами, нарисовавшимися под воздействием его слов, показался Дэниелу мучительно возбуждающим.       За столом Дэниел чуть ли не на протяжении всего ужина замечал маленькие, больше ни для кого не понятные признаки того, что Джейсон его поддразнивает. Например, он время от времени медленно и ласково проводил пальцами левой руки по рукоятке вилки. Никто бы не обратил на эту мелочь внимания, но Дэниел знал, что Джейсону не свойственны никакие нервные, навязчивые или вообще излишние движения, вроде постукивания ногой или перебирания пальцами края салфетки, тем более, он не позволил бы им проявиться во время подобного ужина. И хотя Дэниелу большую часть времени не была видна правая рука Джейсона, он был уверен, что нож таких нежностей не удостаивается.       Джейсон знал, что за ним наблюдают. В его взгляде, когда он смотрел на Дэниела, проскальзывало что-то насмешливое и самоуверенное. За столом в компании гостей он чувствовал себя в безопасности.       Когда гости встали из-за стола, чтобы перейти в гостиную, к Дэниелу подошёл Николс и сообщил, что полчаса назад звонили из офиса и просили связаться, как только он освободится. Дэниел уехал с переговоров, оставив юристов прорабатывать частности вместо себя, и знал, что они иногда задерживаются и до десяти, и до двенадцати, и до часу ночи, словно надеясь взять другую сторону измором. Он извинился перед гостями и вышел в холл, чтобы оттуда пройти в кабинет.       Джейсон проводил его взглядом. Он легко мог представить, что произойдёт, когда гости разойдутся. Но он ничего не имел против секса — особенно, если это случится не тогда, когда у Дэниела зачесалось в штанах, а когда он сам этого захочет.       Дэниел ещё не успел вернуться, когда в дверях гостиной показался один из официантов и, посмотрев на Джейсона, остановился там, видимо, не желая мешать разговору. Джейсон, ни о чём серьёзном не говоривший, а по сути дела лишь перекидывавшийся дежурными фразами об общих знакомых с женой главного партнёра крупной юридической фирмы, под каким-то предлогом отделался от собеседницы и прошёл к дверям.       — Что-то случилось?       — Мисс Рамирез просила узнать, не можете ли вы подойти?       Время приближалось к десяти, и Дилан должен был уже полтора часа как спать. На третий этаж шум не долетал, и во время вчерашнего приёма Дилан уснул так же быстро, как у себя дома, но, конечно, мог и раскапризничаться.       Ситуация складывалась не очень красивая — Дэниел где-то пропал, и уйти сейчас означало бы оставить гостей одних, хотя все были так заняты деловыми разговорами, что отсутствие Джейсона вряд ли кто-либо заметил бы. Он кивнул через гостиную ван Бредероде: она в случае необходимости могла ненадолго «подменить» хозяев.       Когда он поднялся на площадку второго этажа, то заметил, что дверь их спальни приоткрыта. Он не обратил бы на это большого внимания, если бы в проёме не показалась фигура Дэниела. Смокинг был снят, и белоснежная рубашка резко выделялась в полутьме, а мельчайшие складки на ней казались тонкими росчерками чёрной туши. Джейсон вопросительно посмотрел на Дэниела, не понимая, что тот делает в спальне, а сам пояснил:       — Я иду к Дилану.       Астон сделал пару шагов к нему и крепко взял за руку чуть выше локтя.       — Дилан спит.       — Что… — начал Джейсон, но произнеся одно лишь слово, понял, к чему шло дело.       Дэниел легко сдёрнул его, не ожидавшего такого резкого движения, с места, протащил по короткому отрезку коридора и втолкнул в дверь.       Джейсон развернулся, выдернул руку и на рассерженном, рваном выдохе произнёс:       — Ты в своём уме?!       Он, и правда, поверить не мог, что Дэниелу придёт в голову такое. Да, он преднамеренно раскачивал лодку во время ужина, но…       Но он забыл, что Дэниел мог быть другим. Что он мог стерпеть многое, но не демонстративные насмешливые уколы, не противоречие из желания противоречия, и что такого рода игру он воспримет как вызов и не сможет не ответить на него. Это безотчётный и жадный инстинкт, желание подчинить и оказаться сверху. Джейсон долго проверял выдержку Дэниела на прочность — сегодня он дошёл наконец до предела.       Дэниел стоял спиной к дверям; было ясно, что выпускать Джейсона из комнаты он не намерен. Вместо этого он шагнул в его сторону. Джейсон и не подумал отступать:       — Мы должны вернуться к гостям.       — Вернёмся, — пообещал Дэниел, приближаясь, — чуть позже.       Он попытался снова поймать Джейсона за руку, но тот успел отвести её в сторону.       — Думаешь, эта идиотская ситуация способна меня возбудить? — Джейсон всё же сделал маленький шаг назад.       — Кое-что другое.       В следующую секунду Дэниел уже сжимал его за плечи. Он хотел поцеловать его, но Джейсон отвернулся, и губы лишь вскользь коснулись щеки.       Джейсон попробовал оттолкнуть Дэниела, но тот стискивал его крепко. Тогда он рванулся назад — тоже без особого успеха.       Он не решался сопротивляться сильнее — из-за одежды.       — Ты оторвёшь мне рукав, — прошипел Джейсон.       — Нет, ты сам его оторвёшь, если не прекратишь дёргаться, — Дэниел начал подталкивать его в сторону кровати, и одновременно над ухом упирающегося Джейсона прозвучал хрипловатый смешок: — И, знаешь, мне плевать на твой смокинг. Я просто извинюсь перед гостями за твоё отсутствие.       — Приди в себя!       Джейсон сумел освободить одно плечо и сделать пару шагов в сторону дверей, но Дэниел тут же притиснул его к стене.       — Ты сам этого хотел, — шептал Дэниел ему в шею. Он не целовал его и не кусал, но острый влажный край зубов касался кожи. — Чтобы я не приходил в себя…       От этого касания у Джейсона пробежала дрожь от затылка до поясницы — и ниже. Если Дэниел сожмёт зубы чуть сильнее, то останется след, ярко-красный след гораздо выше воротника.       Джейсон почувствовал, как палец Дэниела отгибает жёсткую накрахмаленную ткань и губы прижимаются к коже. Чёрт, он даже не понял, когда Дэниел убрал одну руку!.. Его сейчас почти не держали, но Джейсон всё равно стоял неподвижно, замерев в знакомом уже напряжённом оцепенении. Оно, смешанное с нежеланным и от этого болезненно-приятным возбуждением, наплывало почти каждый раз, когда взгляд Дэниела затягивало слепой и безжалостной темнотой...       Дэниел развернул Джейсона лицом к стене и сдёрнул смокинг с его плеч, оставив висеть на уровне локтей. Джейсон попытался выпутаться из пиджака, потому что так руки оказались сведены за спиной, но Дэниел прижал их сзади.       — Как ты сказал? — прошептал он Джейсону в затылок. — Не хочешь, чтобы тебя трахали перед приходом гостей… «Во время» тебя устроит?       — Отпусти меня…       — Зачем? Тебе же нравится, — свободная рука Дэниела скользнула от поясницы вниз, втиснулась между ног, потом двинулась обратно и опять вглубь.       Джейсон наклонил голову вперёд, подставив изгиб шеи под укус. На этот раз зубы Дэниела, пусть и через ткань рубашки, но надавили по-звериному резко, быстро, больно.       Дэниел теперь трогал его спереди, гладил и мял затвердевший член. Когда Джейсон в очередной раз попробовал вырваться, Дэниел толкнул его на стену. Джейсон зло простонал:       — Ты делаешь мне больно!       Пальцы Дэниела сжали его член сильнее.       — И сделаю ещё больнее, если будешь сопротивляться, — губы снова коснулись шеи. — Ты знаешь меня.       Джейсон знал. Угадывал по отчаянному прерывистому шепоту, что теперь Дэниел возьмёт то, что хочет, любой ценой.       Астон попробовал расстегнуть на Джейсоне брюки, но не смог на ощупь справиться с прикрепляющим их к рубашке клапаном. Он просто дёрнул сильнее — ткань затрещала, но не поддалась. Когда рубашку сильно потянуло вперёд, Джейсон тоже немного наклонился вслед за ней, и тут же почувствовал, как к его заднице прижимаются бёдра Дэниела и жёсткий бугор члена.       Клапан или же пуговица на нём отлетели с третьего рывка — и Джейсону в этот момент было уже всё равно, что станет с его одеждой. Он хотел Дэниела.       Тот быстро стянул с него брюки и бельё вниз.       — Давай сюда, — он развернул Джейсона в сторону стоявшего чуть поодаль комода.       Джейсон послушался. Он облокотился о комод и попробовал расслабиться, когда мокрые от слюны пальцы Дэниела надавили чуть ниже заднего прохода, у основания члена, в месте, прикосновения к которому Джейсону всегда нравились: от них по спине и по члену пробегал слабый, но острый, как сотни иголок, нервный импульс.       — Уже не сопротивляешься? — протянул Дэниел, вводя внутрь сразу два пальца. — Любишь, когда тебя нагибают.       Он добавил ещё один палец и начал быстро, чуть покручивая, проталкивать внутрь.       — Подожди... — простонал Джейсон.       — У меня нет времени ждать, прости, — Дэниел жёстко отчеканивал каждый слог. — Мне нужно к гостям. Не забыл?       Он ввёл пальцы до упора, и Джейсон, давясь стоном, уронил голову. Дэниел чуть пошевелил пальцами внутри него, нащупав простату, и Джейсон буквально взвыл — ему стало больнее, но одновременно противоестественно приятно.       Дэниел надавил ещё раз — его всегда безумно возбуждали громкие стоны, особенно, если Джейсон пытался их сдержать, но не мог — а потом убрал пальцы. Он расстегнул свои брюки и вынул онемевший от перенапряжения член. В некоторых, исключительно редких случаях излишнее возбуждение было даже на пользу: он кончит очень быстро, а на долгий секс времени всё равно не было.       Большими пальцами Дэниел растянул края отверстия Джейсона и медленно, но без особой осторожности вошёл в него.       Джейсон дёрнулся под ним.       — О господи!.. Это…       Дэниел схватил его обеими руками, не давая сдвинуться с места и загоняя член ещё глубже.       — Тихо, потерпи… Тебе понравится, я обещаю, — задыхаясь от возбуждения произнёс Дэниел, поглаживая спину и ягодицы Джейсона кончиками пальцев. — Тебе нравится всё, что я с тобой делаю. Всё…       Он буквально на секунду сжал член Джейсона у основания, и сразу же почувствовал, как до дрожи натягиваются и напрягаются мышцы у Джейсона на спине, на бёдрах и — главное — внутри.       Тонкая, почти прозрачная ткань рубашки Джейсона липла к влажной от пота коже, голова безвольно склонялась вперёд, а бёдра отвечали на каждое движение, но не уходили от боли, а как будто впитывали и вбирали её.       Дэниел кончил первым, но выходить не стал. Он вынул из кармана носовой платок, развернул, встряхнув, а потом обхватил член Джейсона. Даже через ткань тот был ощутимо влажным.       На то, чтобы довести Джейсона до оргазма, потребовалось полминуты. Потом он ослаб, провис, пошатнулся под Дэниелом. Тот отпустил его, смял платок в тёплый мокрый комок и тихо, как будто растерянно произнёс:       — Никто другой не заставил бы меня…       Он не договорил, словно ему было тяжело или больно произносить эти слова, резко отстранился и ушёл в сторону ванной. Джейсон выпрямился, скинул всё это время мешавший ему пиджак и начал застёгивать брюки. Несколько капель на них всё же попало. Джейсон просто смахнул их — они были сбоку и, когда он наденет смокинг, окажутся прикрыты.       Дэниел вышел из ванной, снял с напольной вешалки свой пиджак и осмотрел Джейсона с ног до головы, сначала внимательно и немного обеспокоенно, а потом по-деловому придирчиво:       — Надеюсь, ты быстро приведёшь себя в порядок. Жду тебя внизу.       Джейсон кивнул, но вид у него был настолько равнодушно-отсутствующий, что кивок выглядел машинальным.       Когда дверь за Дэниелом закрылась, он какое-то время неподвижно стоял, опираясь рукой о комод. Затем, словно опомнившись, тоже пошёл в ванную. Он умыл холодной водой лицо и шею, вытерся насухо, тщательно причесал и пригладил волосы, дождался, когда с лица сойдёт лёгкая краснота, и вернулся в спальню.       Рубашку пришлось поменять. Не из-за оторванного клапана, а из-за мокрых и измятых воротника и манжет. Смокинг пострадал не так уж сильно — сам Джейсон гораздо сильнее. Он чувствовал себя так, словно его, невыспавшегося, усталого, разбитого, подняли с кровати в час ночи: в голове стоял плотный, ватный туман, сердце до сих пор билось часто, а между ног хотя и чувствовалось приятное опустошение, но вдобавок к нему слегка саднило. Это даже нельзя было назвать болью, просто лёгкий дискомфорт. Совершенно не помешает общаться с гостями; сильнее будут мешать мысли о том, что недавно произошло в спальне, как у него всё тело ныло и вибрировало от возбуждения, как он сопротивлялся Дэниелу и сдавался ему, и о том, что он даже сейчас чувствует его внутри, чувствует тягучую, густую влагу его семени…       Обычно Джейсон легко прогонял любые эмоции и сосредотачивался на работе — а приёмы он воспринимал как работу, но сегодня все мысли были там, в спальне…       Он поднялся наверх раньше Дэниела, и когда тот вошёл, был уже почти раздетым — стоял в одних брюках.       Дэниел обнял его сзади, соединив руки в замок на животе.       — Как ты?       — Устал немного, — ответил Джейсон.       — Я про другое, — Дэниел устроил подбородок в ложбинке над ключицей и потёрся своей щекой о щёку Джейсона.       — Нормально.       Дэниел отпустил Джейсона и усадил на кровать. Тот смотрел на него измученно и устало. Астон опустился перед ним на колени и начал стягивать с него брюки.       — Привстань чуть-чуть.       Джейсон послушался, но потом не стал садиться, а откинулся назад, на кровать.       — Я без сил, — сказал он.       Он не преувеличивал: короткий секс оказался изматывающим, он в одну секунду словно высосал все силы до дна. А потом ещё эти гости…       — Хорошо, будь без сил, — не стал возражать Дэниел.       Он склонился над членом Джейсона и начал целовать, двигаясь вдоль ствола от головки к основанию. Эффект, пусть пока не очень заметный, ему понравился.       Он осторожно, нежно коснулся пальцем чуть припухшего и влажного входа Джейсона, потом просунул кончик пальца внутрь.       — Там мокро. Я думал об этом, не переставая, — сказал Астон. — Смотрел, как ты разговариваешь с гостями, и думал… Думал, что только что кончил в тебя.       — Я тоже думал о чём-то таком, — сознался Джейсон.       — Говорил же, тебе понравится.       Джейсон чуть выгнулся вперёд, навстречу ласкавшим его пальцам Дэниела.       — Я просил тебя остановиться.       — Я всё равно тебя не слушаю… в такие моменты, — улыбнулся Дэниел и начал целовать Джейсону живот, не убирая пальцев из его растраханной, но всё равно возбуждающе тесной задницы.       — Так нельзя, — голос Джейсона звучал не очень убедительно, потому что ему самому нравилось всё это: страх, перетекающий в возбуждение, доверие, преодолевающее страх, отчаяние от собственной беспомощности и тайное, стыдное удовольствие от неё же.       Впрочем, тайным оно не было. Для Дэниела, во всяком случае.       — Я знаю, где остановиться.       — Не уверен.       — Я знаю, Джейсон. На один шаг дальше, чем остановился бы ты. ___________________________________________ [1] Хэнском Филд — аэропорт вблизи Бостона, используемый частными и корпоративными самолётами.