Cemetery Drive

- Знаешь, Курт, я ведь скучаю по тебе. Ты даже представить не можешь, как сильно я по тебе скучаю. Этот до боли знакомый и родной голос заставил дрогнуть, а затем подняться веки, и открыть ярко-голубые глаза. Их блеск не изменился за все эти долгие три года. Если бы Блейн мог видеть эти глаза сейчас, он бы вновь потонул в них, как в океане, точно так же, как и в первый раз. - Ты же меня слышишь, да? Не можешь не слышать. Курт вышел на свет. Но нет, это был не солнечный свет, а лунный, ведь сейчас было ровно двенадцать часов ночи. Полночь. Одно из самых загадочных, таинственных, но в то же время и притягательных времён в сутках. Не зря же картина, которую увидел Хаммел, заставила его вздрогнуть. - Я думаю о тебе каждый день, с тех пор как ты...ушел. Перед последним словом голос Блейна предательски дрогнул, а по щеке скатилась одинокая слеза, которую парень сразу же вытер. Он не должен плакать. Все эти события остались в прошлом. Только вот боль не желала пропадать. Андерсон до сих пор не мог заставить себя произнести нужное слово. - Может, ты и думаешь, что я начал новую жизнь, но это не так. Блейн стоял около одной из многочисленных могил на этом кладбище. На самом деле, оказаться на кладбище в полночь не так уж и страшно, как показывают во многих фильмах. Гораздо страшнее то, что пережил три года назад. Даже сейчас, глядя на надгробие с надписью "Курт Хаммел", сердце предательски сжималось. - Я буду говорить, а ты просто слушай, хорошо? Впрочем, тебе ничего другого и не остается. Курт стоял около дерева позади Блейна, так, чтобы брюнет не смог увидеть его. Сначала Хаммел не понимал, что происходит и почему он находится на кладбище, пока не увидел свои руки. Три полоски на запястье, рядом с венами, из которых в этот же день, ровно три года назад, вытекло довольно большое количество крови. - Себастиан...хороший, но он никогда не заменит тебя. Он старается всеми силами, но это не то. Знаешь, он сделал мне предложение полгода назад. И да, я согласился. Что? У Блейна кто-то есть? Муж? Впрочем, это неудивительно. Брюнет был добрым, умным, отзывчивым и просто дьявольски красивым. Главное, чтобы этот самый Себастиан был хорошей парой Блейну. Ведь это именно то, что Курт всегда желал Андерсону: счастья. Тогда почему такое ноющее чувство в груди, словно кто-то изрезал сердце на маленькие кусочки? - Но это не значит, что я забыл тебя, понимаешь? Я ведь до сих всё помню. Всё, начиная с нашей первой встречи и заканчивая тем роковым днём. Ты помнишь, как мы встретились? Это было в Далтоне. Тебя прислали тогда Финн и остальные, чтобы выведать, как мы, Соловьи, готовимся к соревнованиям. В тот момент, когда ты положил мне руку на плечо и заставил меня обернуться, моё сердце пропустило удар. Словно я уже тогда знал, что ты - моя судьба. Ты ведь знаешь, я всегда верил в теорию о родственных душах. Именно тогда я и подумал: "Будь я проклят, если этот парень - не моя родственная душа". Блейн улыбнулся этим воспоминаниям. Тогда всё было таким светлым и добрым, без всех этих взрослых проблем, оба парня учились в школе, состояли в хоровых кружках и искренне верили, что любую проблему можно решить подходящей песней. Сейчас, спустя почти девять лет с того времени, это кажется ужасно милым. - Мы проводили много времени вместе. Помнишь, как мы доводили Мерседес тем, что ты постоянно ходил со мной, а не с ней? Меня это забавляло. И, пусть я раньше этого не говорил, но я хотел большего. Я хотел проводить с тобой каждую минуту, каждую секунду своей жизни, и никуда не отпускать тебя. А потом...Помнишь, как я признался тебе? Наверное, это были самые правильные слова в моей жизни. Я ведь и правда искал тебя целую вечность. И я поцеловал тебя, верно? Ох, я до сих пор помню этот поцелуй. Я правда хотел, чтобы он получился максимально невинным и нежным. Надеюсь, у меня получилось...А потом ты вернулся в МакКинли, и было странно не видеть тебя каждый день в Далтоне. Ты представляешь, уже тогда мне было одиноко без тебя, а ведь мы всего лишь учились в разных школах. Наверное, именно поэтому я и перевелся в МакКинли на следующий год. Мне просто хотелось быть как можно ближе к тебе. Тот год, можно сказать, был просто сказкой для меня, и даже тот случай с Чендлером не испортил ничего. Но после наша жизнь покатилась по наклонной... Подул ветер, и Блейн поёжился. Как символично, однако. Ведь он подошёл к той части своего рассказа, где в их с Куртом отношениях преобладал холод. И самое ужасное - это была вина самого Андерсона. - Я до сих пор не перестаю винить себя за тот случай. Я был таким слабым. Не понимал, что в любой момент могу потерять тебя навсегда. Как же я хочу вернуться в прошлое и сказать себе: "Эй, Блейн, не делай этого, не смей изменять любви всей своей жизни". Только вот, к сожалению, это невозможно. Я сделал то, что сделал. Но ты меня простил, и я не устану благодарить тебя за это. А потом я сделал тебе предложение, верно? Этот день был определенно одним из самых лучших дней в моей жизни. Впрочем, каждый день, проведенный с тобой может считаться лучшим. Ведь самое главное - это ты. Ты. Мне всегда нужен был только ты. Но дальше ты разбил мне сердце, расторгнув помолвку. Знаешь, я ведь ненавидел тебя тогда. Точнее, не так. Я хотел тебя ненавидеть, но не мог. Ведь я любил тебя. И эта история с Карофски, на самом деле, просто фарс. Однако мы снова оказались в Лайме, и, благодаря стараниям Сью, мы с тобой снова могли засыпать в объятиях друг друга. Курт слушал всю эту историю, не упуская ни единого слова. Более того, он слышал всю боль, скрываемую за этой исповедью. Ведь он знал Блейна, как свои пять пальцев. И, на самом деле, было сложно осознавать, что он причинил парню так много боли, несмотря на то, что худшая часть истории была еще впереди. Хаммел не мог оторваться от рассказа, не мог закрыть уши. Он, как завороженный, стоял и слушал голос Блейна, такой тихий, но уже периодически прерываемый всхлипами. - Одним днём, ровно три года назад, я пришел домой. Еще на работе я почувствовал, что что-то не так. Появилось ощущение, будто кто-то проткнул моё сердце ножом и забыл его вытащить. Но, как назло, меня не отпускали пораньше, пришлось высиживать весь день. И вот, в конце концов, я оказался дома. Перед глазами Блейна чётко появилась картина того дня, и теперь он был вынужден снова вспомнить все детали. Снова расковырять ту едва-едва заживающую рану на его сердце. - Тебя не было в гостиной. Тебя не было в спальне. Тебя не было на кухне. "Курт, Курт, где ты, милый?"-звал я тебя, но ты не отвечал. Ты был в ванной. Ты понимаешь, чёрт возьми, как ужасно это было? Видеть смысл своей жизни, лежащего на холодном кафеле с порезанными венами. Я пытался остановить кровь. Перевязал всё, но ты не приходил в себя. Я звал тебя, молил Бога о том, чтобы ты вернулся, но нет. Когда приехали врачи, было уже поздно. Ты был уже не с нами, не со мной. Голос срывался на крик, слёзы выкатывались из глаз, а Блейну стало уже плевать на то, что это кладбище, и что он здесь не один. Ему стало плевать на всё, кроме одной вещи: кроме Курта. - Знаешь, что действительно плохо? Сообщать родителям своего возлюбленного о том, что их сын мёртв. Бёрт и Кэрол потеряли Финна, а теперь и тебя. У них никого не осталось, понимаешь? Ты думал о них тогда, когда проводил лезвием по своим рукам? Ты думал о том, как твой отец попадёт в больницу с сердечным приступом из-за того, что узнает о смерти своего сына? Ты думал о том, как Кэрол, всегда спокойная и рассудительная, будет винить меня в этом? И пусть она потом извинилась, но, чёрт возьми, она ведь была права! Это ведь моя вина, верно?! Я знал, что с тобой что-то происходит, но не знал, как спросить до тех пор, пока не стало слишком поздно! А ты знаешь, что я собирался покончить с собой? Я уже смотрел в дуло заряженного ствола, когда пришёл Сэм и буквально вырвал у меня пистолет. Я не жил, я лишь существовал после того дня. Я практически не выходил из своей комнаты, не ел, не пил, просто лежал на кровати и слушал песни, от которых хочется порезать вены. Слушал ли ты их, Курт? Я почти уверен, что да, ведь они были из твоего плейлиста. Я понимал их смысл, но не понимал тебя. Разве у нас было всё так плохо, как поётся в этих песнях? Разве я не уделял тебе достаточно внимания? Разве я не окружал тебя своей заботой? Разве я игнорировал тебя? Ты не оставил даже записки. Скажи мне, в чем дело! Ведь я до сих пор не понимаю! Монолог прервался, и Блейн начал судорожно хватать воздух ртом, ведь ему казалось, что он задыхается. Он не думал, что это будет так больно. Курт всё еще стоял около дерева, боясь пошевелиться. Если бы можно было умирать дважды, у него бы сейчас остановилось сердце от этой картины. Он ведь всего лишь хотел, чтобы Блейн был счастлив. Ему казалось, что он лишь мешает Блейну жить. Поэтому он и сделал это. А оказалось, что он, наоборот, причинил брюнету невыносимую боль. - Говорят, что любовь живёт три года. Я в это не верю. Наша история началась почти девять лет назад, но я до сих пор люблю тебя. И, клянусь, я буду любить тебя до конца своей жизни, Курт Элизабет Хаммел. И во всех других жизнях я всегда буду находить, выбирать и любить тебя и только тебя. Голос стал шёпотом, но Курт всё равно услышал последние слова. Блейн развернулся и собрался уходить, когда увидел его. Еще более бледного, чем на протяжении всех двадцати с лишним годов своей жизни, но всё равно такого же прекрасного. - Курт? - Я люблю тебя.