Лаки Старр и всяческая хуйня галактики

Когда Лаки наконец возвращается в квартиру на Земле, его встречает пустота и пыль. Он прислоняется к косяку и несколько секунд пытается понять: как же так. Он стремился сюда, он полз к этой двери через всю, во имя колец Сатурна, Солнечную систему, но тут его встречают пустота и пыль. - Бигмен, - говорит он в пустоту, и на секунду ему кажется, что никакого Джона Бигмена Джонса (Джонса Бигмена) нет в природе, и ему все привиделось там, в розовом бреду колонии "Самая Новая Австралия". Мысль быстрая и дурацкая, и Лаки быстро переступает порог, чтобы не подумать ее случайно еще раз. Кухня подтверждает, что Джонни Бигмен все-таки тут живет. По крайней мере, несколько дней назад он завтракал здесь растворимым пайком - судя по тому, что мусорка забита одинаковыми коробками, не только тогда, но и минимум последнюю неделю. Может, и две. Матрас в углу застелен ровно, белье свежее, и Лаки, продолжая растерянно оглядываться, идет в гостиную: шелковое покрывало на двуспальной кровати смято, словно на нем прыгала толпа школьников, но смято оно давным-давно, и везде лежит ровный слой все той пыли. Бигмен не заходил сюда не меньше месяца, а то и двух. Бигмен спал на кухне. Обжора и гурман Бигмен питался пайками, а спал на узком матрасе, как тогда, когда еще жил здесь один, и никакого Старра, чтобы занимать кровать в зале, не было. Бигмен, конечно, не чистюля, но слой пыли - это слишком. Этого не было даже на марсианском ранчо. Матрас, внезапно замечает Лаки, ужасно короткий. Ровно под Джонни. Под мелкого Джонни с неподходящей фамилией Бигмен, где же он, во имя песков Марса. На Лаки потихоньку накатывает какое-то очень нехорошее предчувствие, но он берет себя в руки и идет в душ. В конце концов, может, просто надо подождать. Может, Бигмен скоро придет - хотя понятно, что его здесь не было не меньше трех дней. Он, конечно, будет рад и бородатому грязному чудовищу, которого Лаки сейчас видит в зеркале над раковиной, доставая с полки чужую бритву, но Советнику явно не пристало в таком виде показываться в приличном обществе, даже если он до этого провел месяц в б... в тюрьме, поправляет себя Лаки, и полтора - в межпланетном мусоровозе. Он бреется, с наслаждением оттирается жесткой мочалкой под горячей водой - кажется, он наконец готов разделить бигменовское почти религиозное восхищение душем (сердце опять нехорошо екает, но Лаки всегда решает проблемы по мере поступления, а сейчас он должен отмыться), намыливается трижды. На самом деле, очень хочется побрить и голову - чужие руки, хватающие за волосы, все еще мерещатся, а пробивающиеся сквозь вату "сиреневого тумана" реплики на тему милых каштановых кучеряшек до сих пор вызывают спазм в горле. Не только из-за пошлости образа. Но Лаки вылезает из-под обжигающих струй воды, вытирается тонким полотенцем и снова смотрит на себя в зеркало. Под глазами лежат круги, лицо бледное до синевы, но этот человек уже похож на Дэвида Старра, члена Совета Галактики и бла-бла-бла, что там еще. Хотя на мгновение ему кажется, что из зеркала на него глядит его смерть. Щель Кассини тебе, а не смерть, злобно думает Лаки. Не на того напали. Он вытирается, находит в шкафу оставленные здесь давным-давно, кажется, уже в прошлой жизни (Дэвид, хватит ныть!), джинсы и майку, и делает еще несколько беспомощных кругов по квартире. Бигмана здесь нет и, очевидно, не будет еще долго. - Молодец, Дэвид Старр, - говорит себе Лаки. - Ты бросился первым делом сюда, а не в Совет. И даже не к Гусу и Гектору, которые тебя, болвана, вырастили. Ты побежал сюда, молодец. И что ты здесь нашел? Пыль, пустоту и коробки из-под армейской крайне питательной дряни. Он некоторое время раздумывает, не поехать ли к Генри и Конвею сразу, но все-таки решает сначала позвонить, и оказывается прав. Первым отвечает Август Генри и, судя по голосу, он услышал привидение. На том конце связи звенит стакан - у дядушки Гуса очевидно дрожат руки, Лаки впитывает все детали, пытаясь вновь вернуть себя в этот мир, который все еще кажется нарисованным на стекле его камеры в колонии. Там не было стекла, запоздало думает Старр. - Никуда не уходи, я уже выслал за тобой машину, - торопливо бухтит в трубку дядюшка Гус, и Лаки, подойдя к окну, уже видит, как в переулок заворачивает черный бронированый электрокар. Он до самой резиденции Совета не шевелится, смотрит в окно, так и не схватывая взглядом улицы Земли. Гус выбегает прямо ко входу, хватает Лаки за руку, словно тот может исчезнуть в любую минуту, и деловито тащит в кабинет Конвея, впихивая его в дверь, буквально толкая навстречу дяде Гектору, который как-то совершенно беспомощно охает и обнимает его сухими руками. Они стоят так почти минуту - дядя Гектор крепко прижимает его к себе, беззвучно всхлипывая ему в плечо, а дядюшка Гус все так же держит его за руку, словно боится выпустить. Наконец Конвей отстраняется, держит Лаки за плечи, всматривается в его лицо - Лаки тоже смотрит на него и отмечает про себя, как дядя постарел за это время. Чуть меньше трех месяцев. У него седины стало больше, точно. - Дядя, - наконец говорит Лаки.- Дядя, я же раньше и дольше отсутствовал. Ну правда. Что тут было? Гектор Конвей наконец берет себя в руки, подтягивается и снова становится надменным Советником. И отворачивается, вытирая глаза рукой. - Дядюшка? - обращается Лаки к Августу Генри. Советник Генри, низенький и кругленький, смотрит на него сияющими глазами и улыбается. А потом порывисто обнимает - не так, как дядя Гектор, но тоже как-то нервно. Все трое молча садятся в кресла. Генри и Конвей не отрывают глаз от своего воспитанника, а тому очень неуютно: он должен сейчас их утешать и извиняться за свое отсутствие, а думает только о том, как же спросить, куда делся Бигмен. Некоторое время стоит тишина, затем, Конвей, чуть кашлянув, сообщает: - Ты отсутствовал и больше, но раньше мы не получали двух подряд вполне убедительных сообщений о твоей смерти. Логично, конечно же, вот чего они переволновались, думает Лаки. Потом ежится, представляя себе, как это переживает Бигмен, и тут же стыдится сам себя - дядюшкам пришлось наверняка хуже. Надо думать о дядюшках, в конце концов. Бигмен не фарфоровый, ну правда. Почему-то перед глазами стоит мусорка с коробками от пайков. Ничего, думает Лаки. Вот то-то я тебя обрадую, приятель! - А кто сообщал? - невпопад интересуется он. - Советник Корр, - как само собой разумеющееся, говорит дядя Густав. - Он сказал, что видел твое тело. В голове Старра что-то наконец щелкает, и остановившийся еще в аэробусе поток мыслей снова бежит вперед, и от этого привычного ощущения он испытывает определенное облегчение. Шестеренки крутятся, перебирая варианты, выстраивая версии, в голове расставляются галочки и перекладываются детальки паззлов. Советник Корр, разумеется. Сукин сын. Разберемся с Советником Корром. Тело он видел, дрянь. Видел, конечно, видел. Правда, не совсем мертвое. Но видел. Многовато видел, честно говоря. Дядюшка Гус поднимает бровь, заметив в глазах Лаки явно что-то недоброе. Дядя Гектор вопросительно смотрит на Густава. Тот, что-то уложив в своей кругленькой голове, кивает своим мыслям, и внезапно улыбается: - Дэвид, дорогой, надо же отметить твое воскрешение! Он так и говорит - "воскрешение". Его не было пару месяцев, а они его уже похоронили. Лаки думает эту мысль с нарочной злостью, чтобы заткнуть другую, непрошенную: "А не умер ли ты и вправду, дружок". - Кстати, - говорит он, но это вовсе не звучит, как "кстати". - Раз мы решили что-то отмечать. А где Бигмен? Дядюшки внезапно напряженно смотрят на него. "Как на буйного, что ли," - как-то слишком спокойно думает Лаки. - Ты не включал эфир с тех пор, как прибыл, так? - Я почти сразу бросился к вам, - врет Лаки. - Ну вот только умылся! Конвей это пропускает мимо ушей, а вот Генри укоризненно покачивает головой, но молчит. Лаки вопросительно поворачивается к экрану, а дядя Гектор щелкает пультом, выбирая нужную новость. В репортаже мелькает космопорт, какие-то таблицы, потом фотография профессора Джона Бигмена - старая, Лаки видел ее на стенде в университете, когда в первый раз в нем очутился, потом он узнает в графиках схему прохода сигнала к Пандоре, где находится так любимая Бигманом Окраинная Обсерватория, потом выпуск заканчивается. - Он на Пандоре с группой учеников, сигнал "СОС" был три дня назад, сегодня отправлен отряд быстрого реагирования, больше новостей нет, сигнала еще нет, - Старр вопросительно суммирует всю болтовню из новости в одну строчку. - Мальчик мой, - как обычно, величественно начинает Конвей, но голос у него внезапно ломается, и он замолкает. - Отряд отправился, как только открылся канал в ту сторону, в следующий раз попасть туда тоже не выйдет раньше чем через сутки, а обратный канал откроется сегодня, часов через шесть. Оперативники должны вернуться, - торопливо и успокаивающе мельтешит Густав. - Три дня, две дюжины старшеклассников, боевики Сириуса, - отстраненно произносит Старр. - Нулевые шансы. - Две дюжины старшеклассников в башне, лучший стрелок Солнечной системы и неплохая фортификация, - веско говорит Конвей, снова выпрямив спину. - С каких пор ты так недооцениваешь Бигмена? С каких пор его так переоцениваете вы, думает Старр. С каких пор вы вообще его начали ценить. - Мы же поедем на космодром их встречать? - выходит это как-то беспомощно, но Лаки внезапно видит в глазах дядюшек понимание. Они выезжают немедленно, но на полпути Густаву удается уговорить Лаки поспать, и он, наконец, отключается, проваливается в совершенно пустой сон, в котором только тихо шуршит, как живое, шелковое покрывало на огромной кровати.