٭ ٭ ٭
Они сидели молча - каждая думала о своем. Время продолжало свой бег сменяющимися цифрами на электронном табло выставленного Уолкер таймера. План, хорошо, что у них был план. Благодаря этому Аллен четко знала, что от нее требуется. Она подняла руку и коснулась короткой, срезанной пулей, пряди. «Подонок» - пронеслось у нее в голове. Не желая развивать эту мысль, обращивая ее негативными эпитетами, она вновь обернулась в слух. Город говорил тишиной. Порывами теплого ветра. Город ей пел?.. Уолкер распахнула глаза и тихо, едва слышно, обратилась к Ли: Слышишь? - Что? - Прозвучал такой же тихий ответ. - Птица. – Так же, полушепотом, спокойно произнесла девушка. Прислушавшись, Линали и правда услышала тонкую трель. Она звучала так тихо, что не обрати на это внимание Аллен, она бы и не заметила. Возможно, это последний раз, когда им удается услышать, что-то настолько живое и прекрасное, и вовсе не потому, что их жизнь может прерваться, а потому, что они уже давно ничего подобного не слышали. Когда враг раскрыл себя, приступая к активным действиям по уничтожению старого мира, все живое исчезло, словно и не существовало вовсе. Возможно, его постигла та же участь, что и человечество, что сражается из последних сил. Когда-то, еще в детстве, Линали слышала рассказ о том, что некогда жил Ноах, который был спасен Богом во время Всемирного потопа, что явился Божественной карой за нравственное падение человечества. Он то и стал продолжателем человеческого рода, того, что этот род представляет сейчас. Ноах отстроил Ковчег, на котором и пережил Потоп, при этом спася еще животных, каждого вида по паре. Этот Ноах был праведником… Но люди, что нынче погрузили мир в хаос и стремятся к его уничтожению, называют себя потомками Ноах. Они говорят от его имени. Считают свое дело правым. Но Линали никак не могла с этим согласиться. Пусть в ней говорит детская наивность, но она никак не понимала, как они, потомки Ноах - ненормальные фанатики, что прикрываясь именем прародителя, могут решать за Бога. За Бога, в которого она не верит… Из мыслей ее выдернули слова Аллен, что непродолжительное время молчала: Я давно их не слышала.– Она все еще, как догадалась девушка, думала о птице, чью песнь им довелось услышать. – Сейчас редко когда удается услышать чье-то пение. Даже успокаивая плачущего ребенка, не каждый отважится на это. А она поет. Она, Лина, такая же безрассудная и отчаянная, как и мы. Но нам надобно обрести бесстрашие. Ли перевела взгляд на свою подругу, та, облокотившись спиной о бетонные блоки, смотрела куда-то вверх, словно видела эту птицу, о которой говорила, прижимая к груди старенький Glock. Чем для нее является этот пистолет, она не знает, а сама Уолкер на этот счет не распространяется. Она знает лишь то, что девушка трепетно ухаживает за этим оружием, некогда, как однажды обмолвился ее брат, принадлежавшим ее отцу. Лина, еще раз взглянула на пистолет и отвернулась от Аллен, стягивая на глаза берет. Где эта девушка берет силы, откуда черпает свою уверенность, она не знала и понимала, что ей не расскажут – это слишком личное. - Лин, - ее плеча коснулась рука Уолкер, - держи. – Аллен взяла руку подруги и вложила в нее старенький Glock. - А-аллен? – Лина растерянно перевела взгляд с пистолета, вложенного ей в руку, на лицо девушки. - Ничего не имею против твоего Browning, но он пуст. У меня магазин почти полон – у тебя есть шесть выстрелов. К тому же, я обойдусь автоматом. – Аллен посмотрела на Ли, чей взгляд все еще не обрел уверенности в ее словах, и чтобы как-то отвлечь ее от этих мыслей, она продолжила. – Время почти на исходе – у нас осталось пять минут. Лави скоро будет здесь, он подаст сигнал, как и обещал, кинув дымовую гранату. Лина, - Аллен взяла вторую руку девушки и положила ее поверх пистолета, что она удерживала другой рукой, - ты должна бежать, бежать так быстро, как ты никогда еще не бегала. Иначе, все будет напрасно.٭ ٭ ٭
Влетев в дымовую завесу, она побежала, так быстро, как только могла. Пока дым не рассеялся, и враг не определил ее местоположение, она должна пробежать как можно больше. Рука крепче сжала Glock. Свои тревожные мысли она пытается заглушить убеждениями о благополучном завершении сегодняшней вылазки. И тем, что Аллен следует за ней. И что в следующий раз она позаботится о более серьезном вооружении для себя. А пока, единственное, что она может и что ей остается – это бежать. Дым рассеялся, Акума, наведя оружие на цель, открыли огонь. Линали, видя перед собой финальную черту, вложила все силы в прыжок и… Лави, выйдя на передовую, прикрыл ее, даруя убийственной машине снаряд с зажигательной смесью. Бутылка разбилась о металлический корпус Акума, жидкость воспламенилась. С чем это связано им так и не удалось выяснить, но когда-то, они случайно заметили, что если поджечь машину-убийцу, то этого не достаточно для нанесения серьезных повреждений, но это обездвиживало ее на какое-то время, в основном, окно составляло не более 30 секунд. Секунда, вырванная у противника в бою, нынче ценится выше корки хлеба. Тридцать секунд - бесценны. Правила просты: умеешь блефовать – блефуй, мухлюешь – мухлюй до конца. Ставки слишком высоки, здесь банкролл* равен жизни. Жизнь, поставленная на кон, уходит к победителю – в итоге, ты либо жив, либо мертв, – другого не дано. Хороший игрок не пренебрегает никакими средствами. Подошедшее подкрепление довело начатое до конца, уничтожив врага. В лучшем случае у них полторы минуты, в худшем, враг уже готов возобновить атаку. Схватив Ли за руку, Лави потащил ее за собой. Девушка перевела взгляд на руку, за которую, увлекая за собой, ее держал парень, обнаруживая по-прежнему удерживаемый ей пистолет. Она резко остановилась, принимаясь озираться по сторонам в поисках еще одного члена своей группы. Парень, не отвлекаясь на это, вновь дернул ее на себя. - Лави, стой. – Но на ее зов он не остановился, продолжая идти вперед. - Остановись же! – Она, свободной рукой, схватила его за запястье удерживаемой ее руки и дернула на себя. Парень остановился, переводя на нее взгляд. – Аллен, она отстала, она была позади. - Идем, Лина, мы теряем время. – Он отвернулся от нее, предпринимая попытку догнать впереди идущих, но девушка не двигалась с места, продолжая смотреть на него. - Лави, посмотри на меня. – Парень вновь повернулся к ней, избегая зрительного контакта. Неудовлетворенная этим, она вновь повторила. – Посмотри на меня. – Фраза, прозвучавшая твердо, властно и требовательно, возымела эффект, он поднял глаза на девушку. Только после этого она продолжила. - Лави, мы должны подождать Аллен, она отстала от нас. В красивых фиалковых глазах он увидел тревогу, но у него не было ни единой возможности прогнать ее. Сглотнув, он притянул девушку к себе, ненавидя себя за то, что должен ей сказать. Линали, уткнувшись лицом в пропахшую порохом и гарью куртку парня, застыла. Тихий, но четкий голос коснулся ее ушей: Лин, она не отстала. Аллен никогда не шла за тобой. Glock в твоих руках, единственное действующее ее оружие. – Он сделал короткую паузу и, набрав воздуха в легкие, продолжил. - А теперь пойдем. Она больше не сопротивлялась, просто плелась следом за Лави, позволяя утягивать себя за руку все дальше и дальше от места, где осталась ее подруга Аллен Уолкер. От слез, что лились без остановки, перед глазами все плыло, а ей казалось, что и без того покосившиеся бетонные развалины припадают к земле, в попытке с ней сравняться. Подняв взгляд, она шмыгнула носом, но успокоиться это не помогло. И тогда, глядя в спину впереди идущего парня, она решила для себя, что Уолкер не из тех, кто так просто сдается.٭ ٭ ٭
Когда стихли отголоски последнего взрыва, Аллен, к тому времени сменив место своей дислокации, отчасти, вздохнула с облегчением. Но дышать легко и свободно ей мешала кровоточащая рана в боку, скрывая которую, она и поспешила занять наиболее выгодную позицию, облокотившись спиной о бетонные блоки. Если бы Линали узнала об этом, то и не нужно быть шибко умным, чтобы понять – она не двинулась бы и с места. Но сейчас, когда Лави удалось перехватить Ли, Аллен могла лишь надеяться на то, что всем удалось скрыться. Теперь ей оставалось только одно - уделить внимание своей проблеме. Возможно, после этого, у нее появится шанс добраться до штаба. Осколочное ранение для нее не новость. В этот раз, можно сказать, ей повезло – осколок вошел не глубоко, повреждая лишь мягкие ткани, но, неприятность заключается в том, что ранение не сквозное. Самой работать со слепыми ранениями ей не приходилось, но сейчас помощи ждать не откуда, так что придется справляться. Стянув куртку и оголив бок, задирая майку, Аллен, лицезрев рваную рану, шумно, сквозь зубы, выдохнула. Нервное возбуждение вызвавшее всплеск адреналина постепенно, после того как она оказалась в относительно безопасном месте, стихало, после чего, она явно ощутила пульсирующую боль, что от краев раны расходилась по всему телу. Отдернув майку, Аллен замерла, прислушиваясь. Город молчал. Молчал так же, как и последние несколько лет. Не было слышно даже звуков патрулирующих территорию демонических машин. Хотя здесь они вряд ли были бы слышны. Она, выбирая место для укрытия, позаботилась о том, чтобы ее, безоружную, было не так-то просто найти. Но дело даже не в Акума. Она уверена, что слышала шорох бетонной стружки под чьей-то легкой поступью. Она продолжала сидеть неподвижно, вслушиваясь. Город продолжал ей вторить, отзываясь тишиной. Но даже если сейчас ее подводит слух, интуиция этого сделать не может. Она уставилась на расщелину, что образовалась от схождения бетонных плит. Чужое присутствие, она ощущает его. Друзей она не ждет. Если это враг, то стиснув зубы, глотая объявшую тело боль, ей нужно вырвать свою жизнь из его цепких рук. Сделав свой выбор, она закусила губу. Подняв автомат одной рукой, надо признать, с пустым магазином он прилично терял в весе – если быть точным 770 грамм, - она направила его на источник шума. - Он пуст. – За словами последовал смешок. Девушка опустила оружие, но из рук не выпустила. Вышедший из тени парень, что, как успела заметить сама Аллен, всегда передвигался еле слышно, пренебрежительно хмыкнул. Конечно, это несомненный плюс, если учесть, что снайперы должны оставаться незамеченными. Лави, частенько, смеясь, говорит, что при необходимости, Канду не то, что слышно и видно не будет, но он и тень отбрасывать перестанет и в зеркальных поверхностях отражаться. Шутки шутками, но долю правды Уолкер в этом видела. Лично она если и может потягаться с этим парнем в скорости, то в скрытности его точно не переплюнет. Может быть, именно это желание не уступать, если забыть о нежелании самого Канды признать ее существование, породило в ней дух соперничества, и привело к тому, что именно с ним в этой команде, да тут можно брать и дальше - во всем Ордене, у нее никак не складывались отношения. Что уж говорить о дружеских, они даже на отношения союзников с трудом тянули. Именно поэтому, не ожидая от него ничего кроме новых оскорблений и упреков в свой адрес, она, опережая его, ответила: Тебя я и прикладом огреть могу. - Любопытно на это взглянуть. Аллен одарила парня недоверчивым взглядом - такая приветливость ему не свойственна и это ее настораживает. Она опустила автомат, по-прежнему, не сводя с Канды взгляда: Чего тебе? - Вставай, Мелочь, отпуск окончен. - О, нет, поверь, мне и здесь хорошо, думаю, до завтра посижу. Канда опустился перед ней на корточки, положив на колени винтовку, сверху пристроил руки, подперев ими голову. Как и всегда, длинный плащ, застегнутый всего на пару верхних пуговиц, с левого боку откинут в сторону, открывая вид на висящую там катану. Широкий пояс, за который она вложена, весь увешан метательными ножами и металлическими дротиками. Аллен всегда недоумевала от такого арсенала, но сильно удивляться уже не приходится. Она давно привыкла к тому, что нынешнее поколение не знает ничего кроме войны, нет той жизни, про которую ей рассказывал Мана. Нет и тех детей, что любят видео игры, увлекаются танцами или пением. Куклы и плющевые игрушки нынче не более чем атрибут для отведения ночных кошмаров. Это поколение отдает предпочтение холодному и огнестрельному оружию. Поэтому, так же как и она считает частью себя свой старенький Glock, так и Канда не расстается со своей излюбленной снайперской винтовкой Falcone и фамильной ценностью – катаной, что носит имя Mugen. - Оголяйся. От подобного заявления Аллен опешила, даже забыв, чем были заняты ее мысли, и, не скрывая удивления, уставилась на парня: Ч-чего? - Может мне тебе помочь? Канда, впрочем, как и всегда, объяснить даже не попытался, продолжая пристально на нее смотреть. Уолкер уже ранее сталкивалась с подобным: каким бы отчужденным и озлобленным парень не был, он был еще и весьма проницательным, на раз раскусывая тех, кто перед ним. Или может ли такое быть, что насквозь он видел только ее ложь? Более ничего не сказав, Аллен задрала майку. Парень, отложив в сторону винтовку, опустился на колени, выхватывая у нее куртку и швыряя ее в лицо: Будь паинькой и закуси это. – Более ничего не сказав, Канда достал из накладного кармана брюк небольшую металлическую фляжку. Скрутив крышку, он бесцеремонно плеснул содержимое на открытую рану девушки. Уолкер, стиснув зубы и уткнувшись лицом в куртку, зашипела. В нос ударил запах трав. - Откуда это? - Привет от Кролика. - Больше ему не требовалось ничего говорить, потому что в этом не было необходимости. Аллен и без того знала, что Кроликом Канда называет ни кого иного, а именно Лави. И что старик, тот, что его, Лави, вырастил, в спокойные времена был историком. Ему приходилось многое видеть, а так же читать и записывать. Объем знаний, что он хранит, весьма велик. Сейчас вряд ли удастся найти хоть одну уцелевшую книгу, поэтому знания передаются из уст в уста, а так же посредством практики. Именно этим он и занимается: настаивает на травах ликеры, что используются в исключительно лечебных целях. Но то, что сейчас сделал Канда, было самым настоящим расточительством. Так она думала, наблюдая за тем, как парень выливает остатки жидкости себе на руки. Прерывая ее размышления, Канда дернул девушку, поворачивая ее чуть боком, по отношению себя. В следующее мгновение, без предупреждения, он погрузил пальцы в рану, нащупывая металлический осколок. Девушка дернулась и, застонав, закусила куртку, с каждым новым движением все сильнее стискивая зубы и сжимая ткань руками. От напряжения, костяшки ее пальцев побелели, а дыхание стало частым и рваным – она изо всех сил старалась не закричать. Практически без проблем достав осколок, Канда, глядя на то, что из-за его вмешательства, кровотечение и не собиралось останавливаться, не церемонясь, рванул на девушке майку, отрывая от нее кусок. Уолкер, возмущенно вскрикнула и дернула растерзанный предмет гардероба, отчего тот порвался сильнее. За подобное поведение, Канда одарил ее полным недовольства взглядом, и, не уделяя ей больше внимания, продолжил начатое. Подобрав небольшой кусок арматуры, он обмотал его тканью, на манер факела. Пошарив в карманах, он достал оттуда емкость с горючим и брусок из сплава магния с кремнием – неотъемлемый инвентарь, что лучше иметь при себе. Пропитав ткань горючим, он снял с пояса нож и, полоснув им по бруску, высек искру, поджигая ткань. Аллен, все это время сидела неподвижно, спиной к Канде, совершенно не обращая на него внимания. При каждом движении тело отдавалось болью, но она знала, что когда вокруг раны выступит гематома, ощущения станут еще краше. Канда же, не теряя времени, сунул нож в огонь, нагревая его. Когда металл раскалился, он, подойдя к ничего не подозревающей девушке со спины, одной рукой зажал ей рот, одновременно с этим, плоскостью прикладывая нож к ране. Реакция не заставила себя долго ждать. Уолкер вцепившись обеими руками в руку парня, выгнулась в спине. Зубы с силой сомкнулись на его пальцах, а из глаз потекли слезы. Спустя несколько минут, после того, как Канда убрал нож, бросив его на землю, она все еще не отпускала его, продолжая попытки подавить всхлипы, цепляясь за его руку. Боль отступала. Конечно, совсем она пройдет еще не скоро, но теперь она кажется не такой значительной, в сравнении с тем, что она только что испытала. Парень терпел, не выказывая протестов, ждал, когда она успокоится. Спустя еще пару минут, совладав с собой, она глубоко вздохнула и, подавив всхлипы, сипло пробормотала: Зачем это было нужно? - Ты же не думаешь, что мне стоило на тебя помочиться**? В ответ она помотала головой и, отпустив его руку, закусила губу: Но ты мог бы предупредить! – Упрек прозвучал не так, как того хотелось бы. В голосе звучали нотки обиды. Расслабившись, она, как и раньше, откинулась о бетонные блоки и, отстегнув с бедра пол-литровую флягу с питьевой водой, сделала пару глотков. Канда, ощутив свободу, поспешил поставить жирную точку в сегодняшней оздоровительной процедуре и, оторвав полы своего плаща, кинул лоскут Уолкер. - Перевяжись. Она послушно, не пытаясь перечить, обмотала ткань вокруг раны и заткнула ее конец за край импровизированного бандажа. Канда, глядя на эти махинации, нелицеприятно выругавшись, вновь опустился перед девушкой на колени: Ты что, даже с этим справиться не можешь? – Он дернул ткань, разматывая ее, тут же принялся наматывать вновь, но, уже затягивая так, что девушка, стиснув зубы, сжала руки в кулаки. Когда пытка завершилась, а мучитель и спаситель в одном лице, оставил ее в покое, она позволила себе расслабиться. Сейчас, после всего этого нервного потрясения, ей хотелось только одного - закрыть глаза и ни о чем не думать. Опустить голову на свою жесткую подушку и уснуть в не уютной, но своей, постели. Но такой роскоши она позволить себе не могла. Во-первых - добраться до штаба сегодня не предвиделось, во-вторых - пусть она и забилась в какие-то руины, но если Канда ее здесь нашел, то и врагу труда не составит. Прерывая поток столь не радужных мыслей, Канда, поднявшись на ноги, поднял с земли ее автомат: Вставай, Мелочь, пора отсюда убираться.٭ ٭ ٭
Чем это было раньше - предположить возможно, но верным ли окажется это предположение узнать не предвидится. Только если ты гулял по улицам этого города, когда он рос ввысь, а не уходил под землю, ты узнаешь правду. Но такие вопросы уже много лет никого не волновали. Сейчас, парковочные зоны, подвальные этажи торговых центров, подпольные бары – единственное, что оставалось относительно целым. В большинство из них попросту не пробраться, так как не представляется возможным разобрать подобные завалы вручную. В другую же половину, соваться и вовсе не стоит, так как велика вероятность остаться погребенным заживо. Но и не каждого подобное останавливает. - Заходи уже! – Рявкнул парень и подтолкнул девушку к входу. - Тебе никогда не говорили, что ты безрассуден? - Прозвучавший вопрос остался без ответа. Канда схватив девушку за предплечье, втащил внутрь. Ступени, по которым они ступали, в сумерках не выглядели надежными, то и дело, осыпаясь под ногами. Девушка резко остановилась. - Ну что еще? - Пышущий недовольством парень усилил хват на ее предплечье. Аллен дернула рукой, освобождая ее от захвата. - Я не хочу туда. - Есть другие варианты? - Скажу по-другому: я не собираюсь умирать здесь. - Я похож на того, кто собирается сдохнуть? – Канда в удивлении вскинул бровь вверх и скривил губы в усмешке. Эта девчонка не переставала его забавлять. - А разве нет? - Ты дура? Насупившись, Уолкер оттолкнула парня от себя и направилась вперед. Усмехнувшись, Канда последовал за ней. Впотьмах, лишенный света подвал не внушает доверия. Впрочем, как и любое не приспособленное для жизни помещение или то, что им раньше являлось. Делая новый шаг, Уолкер, предварительно притопывала ногой, ощупывая "почву", которая хрустела, и, убедившись в безопасности проложенного пути, ступала вперед. Каждый шаг отдавался ноющей болью в области поясницы. Сейчас она уже затруднялась сказать, что способствовало этому больше: полученное ранение или же наложенная, усилиями Канды, повязка, стягивающая ее. Тут и там, она, то и дело, натыкалась на обломки стен с торчащими из них металлическими прутьями. Одно неверное движение и шанс получить колотую рану возрастает. Вытянув руку перед собой, девушка миновала один из подобного рода сюрпризов. Когда она добралась до дальней стены подвала, ее внимание привлекло тихое жужжание, но повернувшись в направлении звука, она ничего не увидела. Затаив дыхание, Аллен замерла, освежая в памяти проделанный ей путь, она готовилась то ли атаковать, то ли бежать прочь - с этим она еще не определилась. Следующие несколько секунд проведенные в напряжении были разбиты ярким лучом света ворвавшемся в темноту подвала. Канда. От подобной догадки ей захотелось наброситься на него с кулаками. Или же, как она уже грозилась раньше, посредством приклада своего автомата, отправить его в нокаут. Но автомат, который сейчас оказал бы ей неоценимую поддержку, находится на плече у источника ее внезапной агрессии. И чем дольше она смотрела на снующий из стороны в сторону луч света, тем больше она злилась, представляя, как Канда, стоя у подножья лестницы, глядя в темноту, куда устремилась она, усмехается, и, запустив руку под плащ, достает оттуда фонарь, работающий от динамо-генератора. Хоть она и провела под натиском войны эти долгие девятнадцать лет своей жизни, она, все равно, не привыкла, как Канда, выходя из укрытия брать с собой все, что можно на себе унести. Конечно, сказать, что этот парень носил с собой все, что у него имелось, она не могла, но то, что он был более приспособлен к выживанию вне стен Ордена, являлось неоспоримым фактом. Так же, этот самый факт заставлял чувствовать его превосходство. Пусть он явно этого не демонстрировал, но, ей казалось, что все его действия направлены на то, чтобы подчеркнуть это. В результате, которому поспособствовало проявленное ей терпение, обход подвальчика принес свои плоды: куча тряпья некогда бывшего одеялами и вспоротые, с торчащими наружу пружинами, матрацы. То, что удалось рассмотреть при свете фонаря, некогда являлось винным погребом, на что указывали обломки древесины и осколки стекла. Куски бетона и арматуры, судя по всему, когда-то были частью потолка, что, впоследствии, обрушился. А найденные ими вещи услужливо сообщали о том, что кто-то здесь был до них. Тот, кто и принес сюда все эти вещи. А раз в подвале нет трупа, то и выбрался он отсюда, возможно, так же, как и пришел. Но так же, не было никаких гарантий, что он, тот, кто обосновался здесь однажды, сюда больше не вернется. И вероятность столкнуться с ним сегодня, отнюдь, не равнялась нулю. Она щурится от света фонаря, что направлен на нее. Свет слепит и она не может разглядеть Канду, что стоя рядом, терпеливо ждет, когда она разместится на скиданных в одну кучу одеялах. Она расположилась, заняв половину отведенного для ночлега места. Прислонившись спиной к холодному бетону, она поежилась и накинула одно из одеял себе на ноги. Свет фонаря, что постепенно становился все более тусклым, вскоре совсем погас. Канда, убрав фонарь во внутренний карман плаща, прислонил к стене свою винтовку и автомат Уолкер. Вытащив из-за пояса катану, он сел рядом с девушкой, отставляя меч в сторону, но при этом оставляя его легко доступным, на случай быстрого реагирования. Уолкер, не смотря на то, что, как он думал, не питала в отношении него теплых чувств, сидела тихо, не пытаясь спорить и более не выказывая никаких возражений, касаемо выбранного им места для ночлега. Это его устраивало. Устраивало до сих пор. Их знакомство было заочным, но и оно не сулило ничего хорошего. Так он решил уже тогда, когда ему объявили о новом члене их команды. Первая встреча лишь подтвердила то, что интуиция его не подвела. От таких, как она, он предпочитает держаться на расстоянии. На довольно большом расстоянии. Он чувствовал, что она опасна. Опасна для него. Для него и его душевного спокойствия. Девушка, что вскоре переступила порог Ордена, назвалась Аллен Уолкер. В том, как она себя держала, читалось смирение. В глазах, напротив, неповиновение. Одного взгляда на нее хватило, чтобы понять сложившуюся ситуацию. «Danger!» - об этом кричало все его существо. Одного взгляда в его направлении было достаточно, чтобы он, ограждая себя, возвел нерушимую стену. Таких, как она, он не терпит. У него не возникает теплых чувств в отношении тех, кто «раздает» себя. Так, как это делает она. Но он ошибся. Сформировавшееся впечатление оказалось обманчивым. Но это не отменяет тот факт, что эта девушка слишком открыта. Но вместе с тем, она оказалась недоступна. Доверчивая натура - обманчивый лик. Она открыта для всех, провоцируя, вызывая стойкое желание дотянуться, коснуться, привлечь к себе, окружить заботой, отстроив барьеры – защищать. Но вместе с тем, никому этого не удалось. Все это не более чем иллюзорный обман. Как только он понял это, его взгляд стал прикован к ней. Но отношение его не изменилось. Вместе с тем у него закрались сомнения. Отчего-то его тактика казалась ему ошибочной. Поддерживая отношения в стадии холодной вражды, он, вопреки всему, оказался к ней ближе всех. Отталкивая ее, он неумолимо с ней сближался. И в тот момент, когда он это понял, все стало необратимым - путь назад ему заказан. Как стратег – он полностью провалился. Что бы он сейчас ни делал, как бы себя не повел, все это только поспособствует сближению с ней. И раньше, чем он осознал это, он уже сидел рядом с ней, укутанной темнотой подвала, слушая ее тихое, не ровное, дыхание. Тишина, вопреки обыкновению, его раздражает. В этой тишине отсутствует дыхание мертвого города - его заглушают стены подвала. Эти стены давят, скрадывают звуки. Это давление оголяет нервы, порождает ненужные мысли – путает их. Он ничего не чувствует, кроме ее присутствия. Эти ощущения притягивают к ней. В попытках отдалиться, он задерживает дыхание. Девушка, будто ощутив его раздражение, вызванное отполированной тишиной, глубоко вдохнула, с шумом выпуская воздух из легких. - Хех. Вместе с этим непонятным вздохом, Канде показалось, как тишина разбилась о слабую улыбку на губах Уолкер. Чего он просто не может знать наверняка. Слишком темно. Все, что ему сейчас дозволено, это ощущать интуитивно. - Я спрошу? Брошенная ровным шепотом фраза, подтверждает его догадку – он слышит улыбку в ее голосе. Посмотрев в ее направлении, все, что ему удается, это, в глухой темноте, выхватить ее слабый силуэт. Она сидит все так же неподвижно, а он ловит себя на мысли, что эта улыбка, должно быть, красивая. Он одобрительно фыркает. - Зачем? Ее голос, в котором несколько секунд назад он слышал улыбку, звучит очень тихо и спокойно. В нем слышится что-то сродни смирению. В интонации читается равнодушие. Сказать, что он не понял, о чем она спрашивает, солгать и себе тоже. Дело, пожалуй, в том, что и он задает себе тот же самый вопрос, вот уже на протяжении нескольких часов, что он прибывает в компании Уолкер, но совершенно точно не может на него ответить. «Зачем?» Она больше не спрашивает, задала вопрос единожды, но он вновь прозвучал в его голове. Его сознание тоже ищет на него ответ, но не находит. Нет, не так. Ответ, с уверенностью можно сказать, ему известен, но он не готов в этом признаться, главным образом, самому себе. Так же, как он не имеет намерений признаваться перед кем-либо, в своей, появившейся без его на то согласие, слабости. «Зачем?» Она по-прежнему молчит, затаившись, выжидая. Он больше не смотрит в ее сторону, зная, что укутавшая их плотным одеялом темнота не позволит ничего рассмотреть. «Зачем?» Этот вопрос звучит в голове вновь и вновь, словно девушка, вцепившись в него, настаивает – ответ должен прозвучать. - Что именно? - Он, как ему показалось, ответил ей быстрее, чем успел принять это решение. Она отозвалась мгновенно, словно ожидала от него этого вопроса. - Зачем помог мне? Вопрос звучит так же спокойно. В нем едва улавливаются вопросительные нотки. Это больше походит на сухую констатацию фактов. Но все же, это вопрос, адресованный ему. И для нее он должен найти на него ответ. И у него есть ответ, но не тот, что она должна услышать. Только вот прежде чем он успел ответить, она вновь заговорила к нему. - Я добровольно обрекла себя на это. Тебе ничего не стоило меня бросить. Мысленно, Канда с легкостью согласился с ее утверждением, но, что сделано, то сделано. Именно поэтому он сейчас здесь. И она тоже. - Я, надо признать, до сих пор прибываю в неком замешательстве… - Она продолжала говорить так же спокойно, как и до этого задала вопрос. Ее слова, словно эхом, доносило ему, несмотря на то, что расстояния между ними нет и полметра. - Меня не так бы потрясло, если бы помощь пришла от Лави. Но от тебя… У всего этого есть какой-то подвох или, может, скрытый умысел? Она говорит, обращая слова к нему, а ему в это время хочется понять совсем иное: будет ли какой-то смысл в том, что она узнает правду? И он решил для себя, что с этими словами им обоим лишь прибавится головной боли, а молчание облегчит ему дальнейшее существование. Решил, что им лучше быть непроизнесенными и все останется как есть. Да и потом, если все же говорить начистоту, то, что он должен сказать? Какие слова в точности передадут его отношение к ней – не исказив, не приукрасив? Каким словом все это можно назвать? Пожалуй, если он начнет это объяснять, что делать у него не было никаких намерений, то еще больше запутается в этом сам. Поэтому он точно решил уйти от этого вопроса, сославшись на то, что это, попросту, не ее, Уолкер, дело. Но не успел… - Канда,.. - произнеся его имя, она сделала паузу. Этого хватило, чтобы в его голове пронеслась мысль о том, что ответ она намерена получить при любом раскладе, но ошибся… - твои мотивы мне так и не ясны. И ты, похоже, не намерен мне ничего говорить. Вот же… - Она обреченно вздохнула. Но, по всей видимости, расстраиваться она не намерена, о чем тут же поспешила сообщить. – Тогда поговори со мной. Я здесь все равно не усну, а тишина, знаешь ли, щекочет нервы. - Поговорить? – Тихо прошептал Канда, больше, пожалуй, обращаясь к самому себе, но ответ не заставил себя долго ждать. - Я, конечно, понимаю, что являюсь нежелательным собеседником, но ты сам себя подписал на ночь в моей компании. - И о чем? - Опять-таки и здесь возникает проблема – я абсолютно не представляю о чем с тобой можно поговорить. Аллен сдержанно усмехнулась, на что Канда предпочел промолчать. О чем он думал, она тоже не имела никакого представления, и от понимания этого легче не стало. Если вспомнить, то она, наверное, разговаривала-то с ним от силы пару раз. Аллен хотела бы назвать это ребячеством, но прекрасно понимала, что это было опасной игрой, равносильной тому, чтобы безоружной выйти под прицел Акума. Поэтому их отношения с Кандой нельзя было назвать детской забавой, скорее всего они, каждый, просто испытывали свою удачу. После первой недели, что Аллен провела в стенах Ордена, она впервые получила задание. Все, к всеобщему удивлению, прошло гладко. Уолкер с уверенностью могла сказать, что чувствует всех членов команды, и они отвечают ей тем же. Но после возвращения в относительно безопасную зону она услышала шквал критики, которая нецензурно характеризовала как ее саму, так и ее технику ведения боя. Это было выше ее сил, она не сдержалась. Все закончилось быстро, но не благополучно. Сведя счеты, она заработала перелом ребра. Обидчик, ее стараниями, заполучил четыре шва на бедре, после того, как отхватил стальным прутом. Это на какое-то время поумерило их пыл, но эффект не оказался длительным. Поэтому ничего удивительного в том, что они с Кандой не могли найти общий язык, не было. Куда естественней для них было бы вгрызться друг другу в глотки. Как только эта мысль обрела четкость, ее слуха коснулся вопрос: Совсем? Вопрос прозвучал безэмоцианально, но то, что Канда его задал, ее удивило. - Совсем. – Она согласилась, меж тем продолжив. – Для нас не привычно разговаривать при помощи слов. Сказать-то она такое сказала, да вот только сейчас, как на это не взгляни, все иначе. Они сидят так близко, что она слышит его тихое, размеренное дыхание. Складывается такое впечатление, что еще чуть-чуть, и она услышит, как стучит его сердце. Это сводит с ума. Именно по причине этого Аллен и предприняла эту жалкую попытку завязать разговор. Аллен тяжело вздохнула, Канда рядом с ней чему-то усмехнулся. Она уставилась туда, где положено быть потолку, но уперлась взглядом в непроглядную темноту. За стенами подвала, должно быть, уже сумерки и закатное солнце скрылось за горизонтом. Впереди ее ждет ночь, которую она должна провести в обществе парня, наедине с которым она оставаться опасается. Дело не в том, что она боится его. Пожалуй, Аллен не уверена в себе. Она так страшится сказать лишнего, того, о чем впоследствии будет сожалеть. Уолкер посмотрела в его сторону. Силуэт едва различим и больше похож на зрительный обман. Если бы не его дыхание, то она бы с легкостью поддалась этой иллюзии и поверила в то, что сейчас здесь одна. - И долго ты еще собираешься пялиться? - Силуэт дрогнул, и парень, обратился к ней, выказывая свое недовольство. Она поспешила отвести взгляд. - Нет. Он раздражителен, порой заносчив, временами излишне агрессивен. Он не многословен, но если говорит, то брызжет ядом. Так же, по ее скромному мнению, он питает ненависть ко всему живому. Глядя на Канду, она всегда видела его таким. Сегодняшний день не является исключением. Он единственный, кто всегда держался от нее на расстоянии, тем самым приковывая ее взгляд к себе. Когда Аллен поняла, что он ей симпатичен, она тут же принялась отрицать сей факт, убеждая себя в обратном. Чтобы найти подтверждение своим мыслям, она все чаще стала провоцировать его на ссоры, порой причины которых были до смешного абсурдны. Аллен видела его достоинства, тут же превращая их в недостатки, словно отговаривая себя. Но толку от этого не было. Тогда она решила держаться от него подальше, придя к мнению, что если свести контакт к минимуму, как оно и было, то все само собой пройдет. Но после этого, по какой-то непонятной для нее причине, конфликты возникали сами собой, словно из воздуха. После этого ей не осталось ничего, кроме как принять те чувства, которые она стремилась подавить, и смириться. Смирение далось нелегко, но она, как считает сама Аллен, справляется. Единственное, никто ей не говорил, что необходимо быть готовой к такой ситуации, как эта. Канда, как бы глубоко в свои мысли она не погружалась, по-прежнему сидит рядом. Она все так же отчетливо слышит его спокойное дыхание. И если она протянет руку, то совершенно точно, его коснется. С этим, нет никаких сомнений, нужно что-то делать. Но что? Сбежать она отсюда не может, да и это, как минимум, будет странно. Остается только затаиться - найти тему для разговора и создать себе ширму из вытекающей беседы. Придя к такому мнению, Аллен набрала полную грудь воздуха и размеренно выдохнула. - Как давно ты здесь? - Тихо, боясь, что ее проигнорируют, она задала свой первый пришедший на ум вопрос. Ответ последовал не сразу, но он прозвучал. - Где? На то время, несколько затянувшихся секунд, что Канда молчал, решая принять ли ее вопрос, Аллен замерла затаив дыхание, словно боясь спугнуть своего собеседника. Но стоило ему обронить встречный, уточняющий вопрос, как Уолкер тут же поспешила на него ответить, притягивая к себе заглотившего наживку Канду. - В Ордене. - Давно. Прозвучал лаконичный ответ, что не заставил себя долго ждать. Но далеко не тот, которого она ждала. Она расслабилась, пристально вглядываясь в темноту подвала, и бросила собеседнику наводящий вопрос. - Насколько? - Достаточно, чтобы повзрослеть. Как Аллен уже поняла, Канда не собирался откровенничать. Да и говорить с ней желания у него не наблюдалось. Все, что сейчас здесь происходит, и есть созданная ими ширма, в которой она нуждалась. Но, вероятно, не одна она. Пусть и сухо, неохотно, отстраненно отвечая ей, Канда не отпустил нить разговора, лишь слегка продолжая удерживать ее. - Здорово... На выдохе, не скрывая намека на восхищение, прошептала она. Канда не ответил, но Аллен расслышала в этом молчании вопрос: И что здесь «здорово»? - Как бы это объяснить... – Даже если вопрос не прозвучал, ответ на него должен быть озвучен. Она ненадолго притихла, подбирая слова, и вновь продолжила. - Наверное, дело в том, что у тебя есть «семья» - те люди, с которыми ты рос. Я до этого, до того как попасть в Орден, была на переднем крае. Ни у кого находящегося там не было ощущения значимости, никто не чувствовал себя защищенным, и никто ни к кому не привязывался, потому что там постоянно кто-нибудь умирал. Кто-то да не возвращался. Вот поэтому и здорово… чувствовать себя дорогим кому-то. Сказав это, она замолчала, а в воздухе повисло ощущение недосказанности. С чем это связано Канда не понял. Возможно, причиной тому явилось то, что за этими словами скрывалось нечто иное, не то, что он услышал, а то, что умышленно не было произнесено, но сказанное подразумевало. Стараясь в это не вникать, он поддержал ее молчание, никак на эти слова не реагируя. Молчание стало гнетущим. Тишина вновь обступила, заключила в свои крепкие объятия. Аллен, склонив голову, обхватила себя за плечи. Каждый снова остался в компании друг друга, но наедине с самим собой и своими мыслями. Только сейчас она почувствовала, как болит тело, что дышать свободно вовсе не получается. Только сейчас она поняла, что вся сложившаяся ситуация абсолютно абсурдна, но тем не менее время, проведенное в компании желанного человека, приносит свои, не совсем желательные, плоды. Ей невообразимо хочется закрыть глаза и уснуть до утра, но сон не идет. Да и вряд ли уснуть в этой ситуации представляется возможным, впрочем, и просто расслабиться в присутствии Канды, безусловно, у нее не выйдет. Как долго ей это еще терпеть, подавляя свои порывы, сдерживая себя, пресекая ненужные действия? Ответ ей не ясен - она совершенно потеряла чувство времени. А данная ситуация лишь усугубляет ее положение. Предположительно, за этими стенами уже может светать, но что-то ей подсказывает, что это всего лишь ее безуспешная попытка выдать желаемое за действительное. Но и она уже не раз сталкивалась с тем, что желаниям не всегда свойственно сбываться, а даже, наоборот, для того, чтобы что-то желаемое произошло, необходимо приложить немало усилий. Сейчас же ее усилий недостаточно даже для того, чтобы повлиять на то, что находится внутри укрывших их стен, стоит ли вообще говорить о том, что за пределами оных. Время течет медленно, и ускорить его бег невозможно. Её, Уолкер, он чувствует, это тоже тяготит. Но это не важно. Действия, которые к этому привели, сохранили им жизнь, но также породили новую войну, ту, что они ведут внутри себя. Закрывшись в себе, они кормят своих демонов. В эти моменты, их внутренняя тьма столь же непроглядная, как тьма этого подвала. Выжить во внешнем мире не достаточно, нужно еще не проиграть себе. Методы каждого индивидуальны. Сам он, что засыпая, вместо колыбельной на ночь слушал свист пуль, всегда считал, что проще ввязаться в бой в составе авангарда, чем копаться в себе. За жизнь он никогда не держался, но и разменивать ее желанием не горел. Его жизнь – это единственное в этом дистопичном мире, что всецело принадлежит ему. Во что оценивает свою жизнь эта девушка, он может только догадываться. Но он уверен, что окажется прав, если предположит, что жизнь дорогих сердцу людей она ставит выше своей. Сегодняшнее происшествие прямое тому доказательство. Хоть сам он и не признает привязанностей, но бессмысленно отрицать, что ради этой плаксивой девчонки, Линали, что для него все равно, что сестра, он бы так же, как и Уолкер, положил свою жизнь. Пусть она выросла, но для него она останется все тем же заплаканным ребенком, что искал у него утешения далекие девять лет назад. В тот день, когда Комуи не вернулся, и Линали содрогаясь от слез, что унять у нее не выходило, забралась на его матрац под усыпанное заплатками одеяло, и не желала уходить к себе, от безысходности, ему пришлось придумать ей друга. Он ничего ей не объяснил, просто встал и ушел, а когда вернулся, держал в руках куклу. Изувеченная игрушка, с осколком вместо красивого фарфорового лица и перебитой ногой, явно вытерпела не меньше, чем пришлось пережить им. Под изумленным заплаканным взглядом девочки, он насыпал в черепок земли и, оторвав лоскут от недавно постиранной майки, обвязал его. Грязными руками достал из кармана обугленную щепку и нарисовал на новом тряпичном лице глаза и вышедшую кривой улыбку. Он дал кукле имя – Алма. Линали, кивнув, согласилась. На ее вопросы об Алме он ничего не ответил, только сказал ей, что он уже мертв, поэтому дать ему вторую жизнь в качестве ее друга, будет не плохо. Он знает, что Ли до сих пор хранит эту куклу и делится с ней всеми своими переживаниями. Наверное, и сейчас она рыдает, сжимая ее в объятиях, надеясь на то, что ее подруга вернется живой, как в тот раз к ней вернулся брат. Только вот этой девушке, что сидит рядом и одним своим присутствием пробуждает в нем странные, совершенно недопустимые чувства, - совсем иные, не как те, что он испытывал на протяжении всего времени, со дня знакомства и по сей день, к Линали, - кукла не нужна. Что ей нужно Канда не знает, потому что совершенно не представляет, о чем она может сейчас думать. Но прекрасно отдает себе отчет в том, что сам сейчас может думать только о том, как сдержать себя и не наделать глупостей. Но, по всей видимости, глупостям суждено свершиться, потому что она набирает полную грудь воздуха и на одном дыхании, будто боится передумать, не громко произносит: Можно я еще кое-что скажу? Нарушить тишину оказалось проще, чем она предполагала - слова дались ей легко. Только ее собеседник, впрочем, как и всегда, не торопится с ответом. Аллен, сильнее обхватив свои плечи, посмотрела в его сторону. Канда, словно ощутив это, прерывисто выдохнул, подчеркивая этим свое раздражение, но ответил. - Дело твое. Получив это своеобразное согласие, она, убедив саму себя в правильности принятого ей же решения, молча кивает. - Наверное, ты мне нравишься. Ее тихий голос, что на брошенной фразе прозвучал робко и едва слышно, взрывает тишину и вместе с ней вдребезги разбивается его выдержка. Кажется, этот бой им проигран. Ворвавшиеся в тишину слова прозвучали громче, чем залп выпущенный Акума. Но если действия машины-убийцы и можно предугадать, то фраза, сказанная Уолкер, явилась для него полной неожиданностью. - Тебе просто кажется. Главное не поддаться, сохранять спокойствие и не выказывать ни малейшего намека на заинтересованность – это единственное, что может его спасти. - Нет, не кажется. - Ты этого не знаешь. – Еще одна попытка защититься, оттолкнуть. Еще одна попытка сохранить рассудок. - Знаю. Я же сказала: возможно, вероятно, совершенно точно! Она упрямо давит на сказанное, усиливая эффект от произнесенных ранее слов. Из-за этого его самообладание улетучивается. Теперь он знает, что его самоубеждения, подверженные атаке сильных желаний, могут рухнуть. - Уймись. - Сдерживать себя действительно сложно, особенно, когда провокация так очевидна и столь соблазнительна. - Почему? – Она больше не смотрит в его сторону. - Ответь мне что-нибудь. – Она догадывалась, что так все и будет. Предполагала, что совершенно безразлична ему. Но только она даже не допускала мысли, что не получить ответа на обличенные чувства будет так больно. Он услышал, как изменились интонации ее голоса. Отчего-то ему это не понравилось, и Канда, резко придвинувшись к ней, и прижав девушку к бетонной не ровной кладке стен, коснулся ее губ своими. От неожиданности, Уолкер сделала вдох и застыла. Он усмехнулся ей в губы и лизнул их. Он ощутил дрожь, что прошлась по ее телу. Аллен поджала губы и, выставив руки перед собой, отстранила его от себя. - Нет, ты прав, мне просто кажется! Аллен прижала руки к груди, чувствуя, как бешено стучит ее сердце, и будто бы бьется о грудную клетку. Она крепче стиснула пальцами ткань куртки, мысленно моля о том, чтобы Канда не услышал этот предательский стук. Ее объял страх. Она совершенно не понимает, что ей делать теперь. Все, что она знает – это как пережить утрату. Она все время только и делала, что справлялась, то с неудачами, то с потерями, а обретать, согласно своим желаниям, ей не приходилось. Поэтому, она поняла, что совершенно не знает, как поступать и что с этим делать. Это пугает. - Ну что же ты так? – Канда вновь приблизился, но она его остановила, вытянув руки перед собой. Он усмехнулся и ощутил, как девичьи пальцы смяли ткань на его груди. - Я принимаю их. - Что? – Неприкрытое удивление, голос прозвучал чисто и звонко. - Твои чувства. – Канда перехватив одной рукой ее запястья, отвел их от своей груди. - Я о них. - Но… Ее возражение растворилось в новом поцелуе, только в этот раз он стал откровенней и настойчивей. Чужие губы сухие и обветренные, прикосновения уверенные и невообразимо приятные. Она, разрывая поцелуй, глотает воздух, а он жадно вновь овладевает ее губами. Ее тело, не привыкшее к нежности и ласкам, пробивает приятная дрожь. С губ срывается тихий стон. Она уже давно не маленькая девочка, повзрослеть пришлось не по своей воле. Мана же ей всегда говорил, что по трагичному стечению обстоятельств, такие, как она, остаются детьми, лишь до тех пор, пока не выучатся ходить. Принять решение, за которое ты будешь нести полную ответственность, это так же, как открыть утром глаза. Но любое действие требует знаний. Книги сейчас большая редкость, да и не каждый сможет, окажись она у него в руках, ее прочесть – просто не умеет. Поэтому, чтобы что-то узнать, стоило лишь задавать вопросы, слушать ответы и запоминать. Любой, без капли стыда, мог ответить даже на самый откровенный вопрос, стыду здесь не было места, а вопросов было много. Не она была инициатором, но стала внимательным слушателем. Теория развития отношений ей известна. Она осознает, к чему они пришли и что может произойти. - Ты – она сделала глубокий вдох, - возьмешь меня? Канда услышал, как ее голос дрогнул и сорвался, что последнее слово прозвучало едва слышно. Он шумно выдохнул, потерся носом о ее висок, и прошептал: Это будет больно. - Ладно. – Ровно, но робко прозвучало в ответ. - Очень больно. – Все так же шепотом проговорил Канда, обдавая горячим дыханием ее кожу и, словно ставя точку, легонько прикусил мочку ее уха. Аллен вздрогнула от неожиданности, теряясь в новизне ощущений, но уверенно и даже настойчиво произнесла: Хорошо. - Лучше повременить с этим. – Канда отстранился. - Ты – ее голос дрогнул, - не хочешь? – В этом вопросе Канда расслышал завуалированное возмущение. - Я бы не был в этом так уверен. - Он взял ее за запястье и положил руку себе на пах. Уолкер, потрясенная таким жестом, распахнула глаза, вперив недоуменный взгляд в Канду, впервые радуясь тому, что подвал погружен во тьму. Она осторожно, чувствуя его возбуждение, не очень уверенно, сквозь ткань брюк сжала его член. - Тогда в чем проблема? Канда зашипел, подавляя в себе желание. Он положил руки ей на талию, и, плавно скользнув вниз, сдавил в области недавно переставшей кровоточить раны. Уолкер болезненно вскрикнула и одарила его укоризненным взглядом. - Может в этом? – С явной издевкой в голосе, произнес он. - Может. - Признав свое поражение, она согласилась. Канда, разорвав между ними дистанцию, сел рядом с ней и дернув Уолкер на себя, уложил головой к себе на колени. - Спи. Ее сердце вновь встрепенулось и забилось очень быстро. Она спрятала лицо в ладонях, уговаривая себя успокоиться.٭ ٭ ٭
Утро, что она так ждала, наступило слишком быстро, после того, как Аллен пожелала, чтобы солнце не взошло. Слишком много все произошло и ей казалось, что при свете дня она не готова взглянуть Канде в глаза. Но утру суждено было случиться, так же как сегодня на город опустятся сумерки. Распрощавшись с местом, что эту ночь скрывало их от "глаз" врага, Аллен поднялась на ноги. Взяв в руки автомат и ощутив его вес, она с облегчением вздохнула. Оружие в руках, пусть и с пустым магазином, приносило ощущение уверенности и защищенности, особенно после ночи, в которую она чувствовала себя как никогда уязвимой и беззащитной. Выбравшись на поверхность, Аллен набрала полную грудь воздуха и размеренно выпустила весь воздух из легких, словно выдыхая скопившееся напряжение. Первые лучи солнца, что взошло, тусклым, словно выцветшим светом, запятнали умирающий не первый десяток лет город. Ей всегда нравился рассвет. Есть в нем что-то вселяющее надежду. Словно город, встрепенувшись от сна, задышит вместе с немногочисленными его обитателями. Она никогда не представляла того, что он будет, как когда-то ранее, расти ввысь. Потому что и без того видела некое великолепие в этих склонившихся к земле постройках. Поэтому ей всегда хотелось, чтобы не только этот город, а этот мир, вдохнул свободы, в которой война обратится в пыль, что развеет ветер. Мана о многом ей рассказывал и в силу этого и собственного немногочисленного опыта, она понимала, что никогда не будет мира, в котором прекратит свое существование насилие. Нет, не этого ей хочется. Ей достаточного мира, в котором дети смогут жить, не пряча под подушку оружие, и будут знать тепло родительской любви. Подтолкнув ее в спину, Канда вышел следом. Уолкер шагнула вперед, но пререкаться не стала, что немало его позабавило. Небо, в которое она смотрит, сегодня поражает своей легкостью, но он чувствует запах дождя и его это радует. Ему не нравится это напускное спокойствие, которое дарит природа, особенно когда горизонт усеян силуэтами, предзнаменованием смерти, а это значит, что они уже обнаружены. Это дело всего нескольких минут, механические палачи не знают усталости, и по ним откроют огонь. Он перевел взгляд на белобрысый затылок. Волосы, пребывающие в беспорядке, продолжал трепать ветер. С прошедшей в компании друг друга ночью, все как-то сильно изменилось. Глядя на Уолкер сейчас, Канда не чувствует того напряжения, что возникало меж ними ранее, он ощущает не свойственную их отношениям легкость, ну и, пожалуй, отсутствующую ранее неловкость. Это тяготит его. Он прекрасно понимает, что даже после спонтанных откровений, нет в их отношениях точки, лишь вызывающие дискомфорт многоточие. Им еще придется решить, кем они, в конечном итоге, хотят приходиться друг другу. Но все потом. Для начала требуется выжить. - Канда, - не отрывая глаз от неба, Уолкер обращается к нему, возвращая к реальности и к бездарно потраченным драгоценным секундам, - давай вернемся в Орден. – В голосе ее звучит улыбка, но не та, что он слышал ночью. Эта переполнена задором: впервые он ее сторонник, а не враг, затесавшийся в союзники. – Мне стоит извиниться перед Линали. - Тч. – Чувствуя ее азарт, он скалится в улыбке, предвкушая нечто, что будет ему по вкусу. – Придется прорываться с боем. – Еще не все потеряно, есть за что бороться. Канда кинул взгляд на горизонт, приветствуя четкие очертания смертоносной техники и выстроив в голове конкретный план действий, он забрал у Уолкер автомат, вкладывая ей в руки свою винтовку. - Прикрой меня. – Сказав это, он обнажил катану...