Последний вздох

      Солнце медленно выплывало из-за гор, окутанных слабой пеленой серой призрачной дымки. Оно не спешило возвещать о новом дне, величественно озарять золотом скалу, касаться своим теплом земли, пробуждая дремавших. Ещё первые звёзды не успели пропасть на предрассветном небе, как тихая скорбь незаметно прокралась в это утро.       Под последний ночной огонёк несли мёртвую львицу. Почтить её память пришли все. Некогда так собирались звери, чтобы увидеть будущего наследника, радуясь и ликуя, но теперь, они пришли все вместе, чтобы проводить в последний путь Сараби, свою королеву. Никто не смел нарушать закон о перемирие, проронить лишней фразы. Сегодня никто не будет добычей или охотником, все одинаково будут горевать и ронять слёзы в беззвучной молитве.       Львицы аккуратно подхватили тело и понесли его вдоль зелёной равнины, туда, где солнце касалось горизонта и начинался новый путь, усеянный цветами и белым светом, принимающим своих детей. На рыжевато-голубом небе, сквозь тусклую завесу мрачных облаков, появился еле заметный проблеск, лучом упав на землю, он осветил дорогу прайду, где пролегал последний путь души старой королевы.       Симба задержался на скале Предков, сказав, что подойдёт чуть позже. Он долго бродил по пустой пещере, недавно наполненной живыми голосами, ища отголосок эха главной львицы его жизни – своей матери. И пусть он не остался один на этом свете, но из сердца словно вырвали кусок до боли ощутимый. Воспоминания нахлынули ледяным потоком, нещадно ударяя по невидимым струнам внутри, будоража всё его естество. С каждой вспышкой и новым ударом, миражи прошлого откликались тягостной болью где-то в том месте, на котором вместо чёрного плотного комка должна была ощущаться теплота. Симба сдерживал внутренний голос, не давая слезам вырваться наружу. Он пытался принять ужасную новость, осознать, но на долго крик души не запрёшь в раненом сердце. «Почему сейчас, именно тогда, когда всё начало налаживаться?» - никто не в силах был дать ему ответ на этот вопрос. Мудрецы молчали, оплакивая умершую сестру за мрачным покровом быстро плывущих облаков. Раздался рёв. Протяжный, дикий, разрывающий слух и пространство холодной пещеры. Вдруг, тишина. Симба почувствовал, как эхо, отлетев от стен, вернулось обратно, остриём вонзаясь в его грудь. Он услышал свой голос, как в тот день, когда умер его отец. Слова отчаяния вылетели из уст короля. Он не знал, что делать дальше, как теперь быть, кричать, просить, молиться – всё бесполезно, никто не услышит. Он останется наедине со своим горем, здесь, сейчас, один.       Выйдя наружу, Симба запрокинул голову к небу, надеясь услышать знакомый голос, но почему-то лишь ветер откликнулся, тоскливо завыв, легонько коснувшись гривы. Отсюда он видел, как уносили тело, и длинная процессия медленно шагала вперёд, но самому прийти туда – не хватало сил. Увидеть собственными глазами вместо сильной львицы - мёртвое, безжизненное тело, будто её никогда и не было рядом. Сказать что-то напоследок? Ради чего? Обманывать себя и думать, что его слова услышит та, которой больше нет? Слишком поздно.       Симба спустился со скалы, но перед тем, как уйти к прайду, он решил пройтись, чтобы отыскать в себе силы и немного развеяться, отогнав ненужные мысли.       Нала и другие львицы уже собрались, ожидая прихода Симбы, чтобы сказать последние слова, но он не мог, нет, не хотел, ведь тогда она уйдёт навсегда. Пойти туда, значит проститься, принять то, что матери больше нет. Пускай ещё немного побудит с ним в этом мире.       Симба поднялся по холму, не смея оборачиваться к Скале, её лику, вчерашнему дню, в котором Сараби была жива и излучала свою доброту, делилась мудростью, с наслаждением рассказывая львятам сказки. Теперь она там же, где и ночь. Ушла, но тьма вернётся, а его мать нет. Больше никогда.       Позади послышался шум и приглушённый хруст. Симба не стал оборачиваться, ему было всё равно, даже если кто-то захотел бы напасть со спины.       Камни посыпались, один за другим, усиливая грохот при падении друг на друга, образуя горки. Валуны затрещали, раскалываясь под натиском каменного потока. Глухо падая, кто поменьше отскакивал и летел в сторону, другие хоронили под своим весом неподвижных собратьев, оставляя шрамы на их поверхности.       Симба с ужасом обернулся, не веря своим глазам: «Нет. Этого не может быть!» - Он замер, как испуганный малыш, погрузившись в зримый страх.       Огромная трещина буквально летела через всю верхушку к самому основанию, нещадно кроя скалу надвое. Притуплённая макушка с характерным шумом и треском при сдвиге отлетела и тяжело повалилась вниз, унося за собой гордость и величие львиного дома. Всё сыпалось. Надёжные, незыблемые, как считалось стены дрожали, погребая под собой всё, что попадалось им на пути. Каменный выступ, тот самый, откуда начинался не один путь Великих Королей прошлого, раскололся на мелкие осколки и как хрупкая ветка разломался в один миг. Крепкие плитняки в основании, застелили собой землю, превратившись в мелкую крошку, а кубы пыли закрыли небо.       Один вздох, всхлип, вот что успел Симба пока дом быстротечно превращался в прошлое. Он до конца не осознает, «За что?!» - кричит, но слова остаются внутри, вырываясь наружу кошмаром в глазах. Это невозможно, он продолжает искать оправдания, но суть такова - дома больше нет. Это конец, навсегда. Прожив почти всю жизнь на Скале Прайда, он не мог представить, что будет делать дальше, куда пойдет, словно с её утратой потерялись остатки души. Поток ветра подхватил опавшие листья и унёсся вдаль вместе со слезами. Хуже всего для Симбы оказалось то, что сейчас рядом никого не было, неоткуда ждать поддержки. Они все там – внизу, смотрят и не могут поверить, пребывая в молчаливом шоке, а он здесь – сам с собой, настолько близко к скале, что больше некому сказать и прокричать о боли. Он видел все подробности, каждый павший камень, но ничего не мог поделать. Так Прайдрок принял траур, оплакивая Сараби, навеки застыв в памятнике рухнувшего дома. Со смертью старой королевы ушла душа скалы, туда, где будут помнить вечно, а на земле останется лишь горстка из камней.