К которому часу готовить своё сердце?

День выдался долгим: Хоук пересёк, наверное, весь Рваный берег, убивая бандита за бандитом, а спутники при этом не замолкали ни на секунду. Поначалу взять с собой Мерриль, Андерса и Фенриса казалось ему хорошей идеей. Больше магов = больше файерболов = больше убитых бандитов. А Фенрис и так наверняка присоединился бы сам. Он в последнее время всё чаще навязывался без приглашения, словно считал, что без него Хоук обязательно позволит кому-нибудь себя убить. Хоук мог бы заметить, что двадцать восемь лет как-то справлялся своими силами, без привлекательного эльфа, следившего за каждым его движением, но в таком случае вышеупомянутый привлекательный эльф прекратил бы следить за каждым его движением, а это было бы досадно. Подводя итоги похода: Андерс язвил над Фенрисом, а Фенрис язвил над Андерсом весь день напролёт. Затем они оба стали язвить над Мерриль, пока та, не выдержав, не огрызнулась в ответ. Хоук решил заглянуть к ней завтра в гости и поговорить. Андерс уже давно перестал считать слова Фенриса оскорблениями, однако Мерриль всё принимала близко к сердцу. Хоук со вздохом откинул голову на спинку кресла — своего прекрасного, удобного кресла, — сидя за столом в одиночестве и не слыша бесконечных споров над ухом. Просидев так пять минут с улыбкой на лице, Хоук не вынес тишины и отправился искать Фенриса. Тот вернулся домой вместе с ним и скрылся где-то в глубине поместья, пока Хоук принимал ванну, отмываясь от треклятого прибрежного песка. Это в последнее время тоже вошло у них в привычку: Фенрис следовал за Хоуком к нему домой, и Хоук ничего не говорил на это, потому что в противном случае Фенрис мог уйти. Предыдущий опыт подсказывал, что найти его можно было на кухне или в библиотеке. Сперва заглянув на кухню и поприветствовав Орану (а также поинтересовавшись о степени готовности ужина: в конце концов, убийство разбойников разжигало аппетит), Хоук обнаружил Фенриса в библиотеке. Эльф, свернувшись клубочком в кресле, читал тонкую книгу в красном переплёте, которую Хоук не видел уже много лет. Создатель, как же Хоуку хотелось поцеловать его. «Рано или поздно — обязательно...» — подумал он. Хоуку вряд ли хватит терпения вечно кружить вокруг друг друга. Он подтащил соседнее кресло, поставив его в паре дюймов от Фенрисова, и навис над его плечом, заглядывая в книгу. Фенрис захлопнул её и перевёл на него взгляд, вскинув брови. — Тебе что-то нужно, Хоук? — спросил он, приподымая уголок губ. — Просто проявляю участие. Мне, как небезразличному учителю, интересен прогресс своего ученика, — невинно ответил Хоук. Фенрис закатил глаза. — Это книга для детей. Ничего впечатляющего. Хоук расплылся в улыбке. — Книга есть книга, Фенрис. Знаешь, а я её помню. Одна сестра-орлесианка, служившая в церкви в Лотеринге, подарила мне её, когда я был маленьким. Карвер так завидовал, что книга досталась не ему, но в итоге больше всех её полюбила Бетани. Меня в то время история обескуражила, но это ведь орлесианцы, что с них взять. — Действительно, — откликнулся Фенрис. — Книга, в которой не описываются собаки или барахтанье в грязи, может обескуражить ферелденца, понимаю. — Ну ты и язва, — добродушно сказал Хоук. — Выходит, тебе она понравилась? Фенрис нахмурился и снова открыл книгу. — Не знаю, — ответил он, перелистнув несколько страниц. — Это история о капитане, чей корабль сел на мель, и о маленьком принце, с которым он повстречался. Принц — капризный и несчастный мальчик. В повествовании также присутствуют роза и лисица. — Фенрис оторвался от книги и поймал взгляд Хоука. — Скажи мне, — произнёс он, — как приручают мабари? Хоук удивлённо вскинул бровь. — Обычно говорят, что всё наоборот — это мабари приручает тебя. — Да, — рассеянно согласился Фенрис, вновь опуская взгляд в книгу. — Они сами выбирают себе хозяев, верно? Хоук не думал, что разговор сведётся к этой теме — хотя, вероятно, не стоило удивляться, что они к ней пришли. — Однако, поверь мне, любой мабари, не колеблясь, даст тебе знать, если его что-то не устраивает. — Из угла комнаты, где, свернувшись, дремал пёс, донёсся тихий «вуф», и Хоук засмеялся. — Хочешь, я тебе почитаю, Хоук? — Я всегда рад послушать, как ты читаешь, Фенрис. — Это было правдой. Читал Фенрис медленно, но какой же красивый у него был голос. «— А что это значит — приручить? — спросил Маленький Принц. — Это означает: создать узы, — ответил Лис. — Ты для меня пока всего лишь маленький мальчик, точно такой же, как сто тысяч других мальчиков. И ты мне не нужен. И я тебе тоже не нужен. Я для тебя только лисица, точно такая же, как сто тысяч других лисиц. Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственный в целом свете. И я буду для тебя один в целом свете... Если ты меня приручишь, моя жизнь словно солнцем озарится. Твои шаги я стану различать среди тысяч других. Заслышав чужие шаги, я всегда убегаю и прячусь. Но твоя походка позовет меня, точно музыка, и я выйду из своего убежища. И потом — смотри! Видишь, вон там, в полях, зреет пшеница? Я не ем хлеба. Колосья мне не нужны. Пшеничные поля ни о чем мне не говорят. И это грустно. Но у тебя золотые волосы. И как чудесно будет, когда ты меня приручишь! Золотая пшеница станет напоминать мне тебя. И я полюблю шелест колосьев на ветру... Пожалуйста, приручи меня, — сказал он». На мгновение воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском поленьев в камине. Хоук впервые в жизни не находил слов. — Как по-твоему, это делает тебя меньше рабом? Если ты просишь об этом сам? — в конце концов спросил Фенрис. «На этот вопрос нет прямого ответа», — подумал Хоук, но не стал озвучивать свои мысли. Создатель, разговоры с Фенрисом порой напоминали минное поле. — Речь идёт о дружбе, Фенрис, — сказал он. — Не об обладании. — Иногда мне кажется, что я не чувствую разницы. Сейчас я привязан к тебе так крепко, как никогда не был привязан к Данариусу. Хоуку хотелось найти Данариуса и свернуть ему шею. Хотелось швырнуть его посох в костёр и смотреть, как он сгорает дотла; поклясться Фенрису, что он не магистр и никогда не станет тем, кого Фенрис ненавидит. Ему хотелось, чтобы Фенрис замолчал. — Я не этого хочу, — сказал он. — Фенрис. Ты же знаешь, что я не этого хочу. Фенрис по-птичьи пожал своими худыми плечами. — Меня беспокоит, что я этого хочу, Хоук, вот в чём дело. — Он поднял на Хоука глаза. — Теперь, когда я смотрю на магов, я иногда вспоминаю Данариуса. А иногда вспоминаю тебя. Я уже не ненавижу их с прежней силой. Возможно, это к лучшему. Возможно, нет. Некоторое время они сидели в тишине. На сердце Хоука легла тяжесть, и когда Фенрис отложил книгу и пошёл к двери, Хоук пролистал её, проклиная себя за то, что много лет назад не отдал её Карверу. * * * Две недели спустя они попали в засаду работорговцев за пределами города, и Фенрис отыскал Адриану. Они с Хоуком провели чудесную ночь, однако Фенрис ушёл до рассвета, и никакими словами Хоук не смог убедить его остаться. Фенрис больше не приходил к нему домой по вечерам и не усаживался читать в библиотеке. Свои уроки он, по всей видимости, продолжил с Варриком в «Висельнике». Когда гном упомянул об этом Хоуку, тот не стал комментировать, какого рода литературу Варрик поставлял Фенрису. Никто в здравом уме не рискнул бы критиковать Варриковы романы. Вместо этого Хоук попросил гнома рассказать ему историю. История вышла вульгарной, нелепой и прекрасно отвлекла от тяжких мыслей — потому что каким бы пронырливым ни был Варрик, он был хорошим другом. * * * За три года многое поменялось, но, когда Фенрис оставался один в поместье Хоука, ноги по-прежнему сами собой несли его в библиотеку. Сестра его исчезла, Данариус был мёртв, а Фенрис прекратил бегать от Хоука. Это было замечательно. По своему опыту Хоук знал, что хорошие времена быстро заканчиваются, поэтому жил каждым днём. Он опустился на пол, прислонившись к ногам сидящего в кресле Фенриса, и решил наслаждаться его компанией, сколько будет отпущено. — Я хотел поблагодарить тебя, — сказал Фенрис. — Хм-м-м. За что? Я очень великодушный человек. Если ты о том, что я позволяю тебе любоваться моей прекрасной внешностью, то не беспокойся: эти услуги я предоставляю Киркволлу бесплатно. — Порой я задаюсь вопросом, отчего так много народу хочет тебя убить, — заметил Фенрис. — Но сегодня не тот случай. Хоук рассмеялся. — Я уже давно понял, что их бесполезно останавливать, так почему бы не наслаждаться ситуацией? Но ты хотел меня поблагодарить. — Думаю, мне стоит взять свои слова обратно, — сказал Фенрис, однако продолжил: — Ты был со мной... терпелив. Я этого не заслуживаю, но я это ценю. — Ты заслуживаешь этого, Фенрис. И мне было интереснее понемногу каждый день сближаться с тобой, чем было бы с лисицей. — Ты всё же прочёл ту книгу. — Она же моя, а книги нужно использовать по назначению. Фенрис усмехнулся. — И правда. Я часто о ней вспоминаю. — Она всё ещё где-то тут, на полке, — откликнулся Хоук. — Хотя Сэндал переставлял книги на прошлой неделе, так что они теперь в абсолютно бессмысленном порядке. Фенрис поднялся и нашёл нужную книгу куда быстрее Хоука. Усевшись обратно в кресло, он пару долгих минут листал страницы и наконец начал читать: «— Прощай, — сказал Лис. — Вот мой секрет, он очень прост: зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь». — Это что, извинение, Фенрис? — засмеялся Хоук. Фенрис легонько пнул его и продолжил: «— Люди забыли эту истину, — сказал Лис, — но ты не забывай: ты навсегда в ответе за тех, кого приручил». Смех Хоука оборвался. В горле его встал ком. Протянув руку, он сжал Фенрисово колено. — Мне никогда не давались красивые речи, — сказал он резковато. — Я неизбежно выдаю какую-нибудь дурацкую шутку и ставлю всех в неловкое положение. — Он помолчал. — Ты ведь знаешь, что ты не один это чувствуешь, Фенрис. Я думаю о тебе, когда тебя нет рядом. Я всю жизнь ненавидел вкус лириумных зелий, а теперь они напоминают мне о тебе. И мы в ответе за сердца друг друга. Это взаимно. — Иногда я думаю... что такая жизнь жестока, — тихо сказал Фенрис. — Когда ты настолько привязан к кому-то. — Иногда любовь жестока, — согласился Хоук. — Но мой мир ярче оттого, что в нём есть ты. Это честный обмен, не находишь? Теперь лириумные зелья кажутся мне вкуснее, а ты ненавидишь магов чуточку меньше, и вместе мы, возможно, отыщем способ остановить жульничество Изабелы в «порочной добродетели». Фенрис соскользнул с кресла на пол рядом с Хоуком и уткнулся головой ему в плечо. — Замолчи уже, — с улыбкой сказал он. — Снова ты за свои дурацкие шутки. Хоук не смог бы удержаться от слов «заставь меня» (его запас искренности на этот вечер подошёл к концу), но Фенрис, вероятно, догадался о его намерениях, потому что поцеловал Хоука, не дав ему и рта раскрыть. Когда они оторвались друг от друга, Фенрис сказал: — Это стоит того. Знать, что я не одинок. Ты для меня единственный в целом свете, Хоук.