Новая подруга.

      Я шла по пыльной дороге, стараясь избегать людные места. Я не хочу, чтобы меня кто-нибудь заметил. И надо мной снова начали насмехаться. Они считают, что я беззащитная. И это правда. Но об этом потом. Сначала нужно добраться до беседки за лагерем. Она заросла бурьяном, потому что туда никто не ходил. И эта беседка стала моим «укрытием». Пока думала об этом, я не заметила, как, пробираясь через заросли высокого, зеленого бурьяна, я подобралась, наверное, к единственному укромному месту на Земле. Здесь я провожу большую часть своего свободного времени. Нашла я его два года назад. Тогда я во второй раз поехала в лагерь. В первый меня не трогали и вообще не обращали на меня внимания. Тогда я не понимала всю жестокость этого мира. И укромное место мне не нужно было. Но все меняется.       Что же им не нравится во мне? Чем я отличаюсь? И почему именно я? Ох, как бы я хотела знать ответы на эти вопросы. Но видимо не суждено. Я села на скамейку, на которой лежала длинная тряпка. Здесь я могу пробыть сколько угодно. Но не больше трех часов. А то меня хватятся. Всем-то все равно, но вернуть–то меня родителям нужно. Я оглядела беседку. Она была сделана из неизвестного мне дерева. В ней были две скамейки, на одной из которых я сейчас сижу, стол и несколько полочек. Стол и полки были забиты всяким хламом. На полках делили пространство старое зеркальце, маленькие часы, батарейки для них, плед, разноцветные ручки, карандаши, альбом, который практически полностью разрисованный, блокнотики, бижутерия, кофта, джинсы, кеды на всякий случай, если сменка пригодится, тряпки, статуэтки, а под полками стояло ведро, если вдруг захочется прибраться. На столе стояла ваза с цветами и мой личный дневник. Еще в беседке были швабра и веник. Да, я чистоплотная! Недалеко от беседки есть туалет и даже душ, которые я привела в пристойный вид. Я снова оглядела просмотренную до дыр беседку и задержалась на дневнике. Я его уже три дня не открывала. Нужно бы записать весь позор и побоища, которые со мной произошли. Одного дневника мне еле–еле хватало на эти пол-лета в лагере, хоть в нем и было много страниц. Я открыла блокнот и взяла железную ручку. Немного подумав, стараясь не грызть ручку, я начала писать:       «Эти три дня прошли на удивление хорошо. Меня били всего четыре раза. Один до тошноты. Они стараются не бить до крови. Если вожатые заметят, то им не поздоровится. Как, например, в прошлом году, когда меня били до крови, но не заметили, что она уже пошла. Тогда мне разбили губу, повредили правое ребро и чуть не поломали ногу. Когда по кости пошла трещина, то я закричала, и пришли вожатые. Я не знаю, что они с ними сделали, но в этом году этих ребят не видно. Но вернёмся к настоящему. Меня обозвали всего сорок два раза. Но в этот раз они приготовили кое-что другое. Они мне подложили сигареты и спички и сказали вожатым, что я курю. Когда шла отдавать подложенные мне вещи, вожатые стояли возле двери и обвинили меня в том, что я курю. У нас в лагере курить запрещено, поэтому я вчера и сегодня мыла обеднюю посуду, причем всю. Спасибо, что слушаешь мой бред. До встречи.»       Я попрощалась с дневником и закрыла его. Положив на стол ручку, я легла на скамейку. Мои блондинистые волосы свисали почти до пола. А серо-голубые лаза смотрели на потолок. Я сама не заметила, как они начали закрываться. Я медленно погрузилась в царство Морфея.

Час спустя.

      Я резко открыла газа от крика птицы. Ёлки, это не моя комната. В глазах все расплывалось, а мозг отказывался нормально работать, но я поняла, что я в беседке. Солнце медленно клонилось к закату, но было ещё светло. Я поняла, что сейчас уже где-то шесть часов. Я тут пробыла два часа. О нет, я же должна была вернуться. Я пропустила собрание. Если меня ещё не хватились, то это произойдёт очень скоро. Нужно валить отсюда. Я вскочила со скамейки. И, преодолевая головокружение и лёгкую усталость, я побежала к лагерю. Листья и колючки царапали ноги, но я бежала. Я знала, что лучше уж подратой и поцарапанной, чем опять отчитываться перед всеми. Когда я была уже у лагеря, я стала двигаться тише и незаметнее. Не нужно, чтобы кто-то знал, где я была. Я вышла из кустов и быстро, но тихо побежала к ближайшему углу. Там я остановилась. Вот блин, меня уже ищут. В шагах тридцати от меня стояли два парня. Дозор. Нужно дождаться смены караула. У нас пацаны жутко ленивые и чтобы одних сменили другие первым приходится бегать за вторыми. В этот то промежуток мне и нужно было успеть проскочить. Главное добраться до своей комнаты, а там что–нибудь придумаю. Нет, комнату я, конечно, делю с Анной и Жанной, но они появляются так редко, что я начала считать ее своей.       Анна и Жанна близняшки. Вот только Анна реальная стерва. А Жанна намного добрее, но она сломилась под давлением мира. Жаль. Была бы хорошая девушка. Я тихо вздохнула и выглянула из–за угла. Дозорные ушли за сменой. Но вот, блин, когда? Вдруг я не успею? Там ведь открытое пространство. Там чаще всего меня и ловят. Так, мысли в сторону. Главное успеть. Я знаю, что если удача и есть, то ее разделил весь мир между собой, не оставив мне ни кусочка. Но я все равно верю, что мне повезет. Так, полпути уже нет. Осталось малость. Ноги заплетались после долгого бега. Дыхание сбилось, легкие горели огнем, бок болезненно кололо. Вдруг меня сильно схватили за руку.       — Думала сбежать? — послышался хохот. Не успела. Так в общем всегда. Меня развернули лицом в круг, состоящий из восьми человек. Чуть больше, чем обычно. Раньше они собирались небольшими компаниями. Три — четыре человека. В тот раз, когда мне повредили ребро, их было шестеро. Ох, чую не к добру это все.       — Из–за тебя, дура, нам пришлось стоять на дозоре. Ты — идиотка. Че, не врубилась еще, что затрагивать все, что касается нас, нельзя? Ну так мы тебе врубим. Ты, сука блондинистая. Еще не поняла, что отравляешь этот мир своим блядским существованием? — они говорили, а моя голова опускалась все ниже. Может, я и вправду только отравляю этот мир? Может, позволить им себя убить? Пока они меня добивали своими речами, один из них взял меня за плечи и со всей силы толкнул вперед. Второй словил и толкнул уже в другую сторону. Это они называли собачкой. Они должны были толкать меня, а я должна была удержаться на ногах как можно дольше. Я летала из рук в руки. Мир кружился вокруг меня безумным танцем. Я быстро переставляла ноги, лишь отдаляя свидание моего лица с полом. А водоворот искр и разных цветов вливался в одно разноцветное месиво. Меня начало слегка мутить, и тогда ноги не удержали меня. Пол быстро убегал у меня из–под ног. Еще до столкновения с полом я успела заметить размытую фигуру, которая приближалась к нам. Потом я провалилась в беспамятство.

POV Беки

The Pretty Reckless — Panic

      Гады! Убить мало! Только недавно устроилась, а уже вижу как бьют ни в чем неповинную девочку. Может, меня уволят. Ну и пусть. Нечего было ее трогать. Во мне кипела ярость. Как они вообще посмели подумать о том, чтобы ее трогать? Изверги! Я тихо зарычала. Подбежав к одному из них, я положила левую руку ему на плечо и когда он обернулся, я со всей силой и злостью врезала ему в нос. Ндам, три года за печкой ничуть не испортили силу удара. Я разбила этому бедняге нос. От падения на свою пятую точку его спасла моя рука на его плече, но моя нога, которая летела ему в живот, способствовала этой встрече. Вдруг я услышала громкий девчачий визг и тяжелые шаги, которые перерастали в бег. Повернув свою голову на девяносто градусов, я заметила парня, убегающего отсюда с нечеловеческой скоростью. Я бы посмеялась, если бы не кулак, который целился мне в лицо. Я мгновенно среагировав поставила ему на пути ладонь и, перехватив удар, изволочившись, заломала ему руку за спину. Послышался тихий стон и громкие шаги. По тени я увидела, что сзади на меня несется какой-то громила с дубинкой. Уловив момент, я отпрыгнула в сторону, а бугай врезал дубинкой по башке моему «пленнику». И тут я увидела невероятную картину. Этот огромный, накачанный бугай, внешность похожий на героя американских боевиков, тихо всхлипнул и отступил назад. Его нижняя губа прерывисто, но очень заметно задрожала и он пустился прочь. Осталось еще двое. Они драться не хотели, но убегать тоже.       — Ладно. Сейчас вы мне поможете и не постигнете участь своих дружков. — милостиво сказала я и, резко крутнувшись, врезала одному ногой по лицу, а второму дала кулаком под дых и, положив руки им на шеи, сказала:       — Это вам, что бы девушек больше не трогали. Как вас зовут?       — Коля, — ответил первый.       — Глеб, — сказал второй.       — Хорошо, Глеб ты бежи в медпункт. Пусть придут помогут донести трупаков до медпункта, а ты, Коля, оставайся со мной.       Глеб мгновенно сорвался с места, Колян вопросительно посмотрел на меня.       — Так, сейчас мы вытрем с пацанов кровь и протрем лоб, шею, под локтями и коленками у девушки влажными салфетками. Ты займешься парнями, а я девушкой. Понятно?       Он кивнул, а я достала из кармана бриджей салфетки. Закончив эту процедуру мы стали ждать Глеба с подмогой. Долго ждать нам не пришлось. Глеб появился секунд через тридцать с четырьмя мед – братьями и носилками. На них положили девушку и одного пацана. Второго Коля закинул на плече. Надеюсь с девушкой все будет хорошо.

***

      Через год.       По лагерю идут две девушки. Нет ни одного человека который не обернулся бы на них. Две подруги. Две яркие и уверенные в себе девушки. И лишь самые внимательные заметят в одной из них ту самую девушку, которую все били и не уважали. И лишь не многие из них вспомнят, что ее имя — Луиза, а во второй — повара, которая устроилась работать к ним в прошлом году, но ее уволили за избиение двух особей сильного пола. Все ее называли поваром, а сейчас она Беки, гроза парней, которые обижают ее подругу и в то же время обаятельная девушка с отменным чувством юмора. Обе идут с прямыми спинами, но с простотой на лице. Они обсуждают следующую тренировку. По разговору можно узнать, что тренировка состоится в среду, в беседке, в 18:00 и эта тренировка по боевым искусствам. Вот девушки зашли в двух–этажное здание и направились в их комнату. Сначала их хотели разделить, но они все же настояли на том что бы их поселили вместе. И их поселили. В комнате, в которую никто не хотел поселяться. Говорили, что там бродит дух умершей девочки, которую задушили в ее же комнате. Кто знает может это правда?