Безумие цвета крови

Вжик, вжик. Еще один поворот винта. Еще одна попытка отсрочить неизбежное. Еще один шаг от или все же к, безумию. Вжик. Вжик. Звучит, почти, как лязг стали. Столь же знакомо, притягательно и близко. — Штейн? Ты в порядке? Профессору Штейну приятно слышать заботу и волнение в его голосе. — Твои волосы похожи на кровь, семпай. Штейн вновь пытается сдержать сладостно томительное желание вскрыть Спирита. В своих мыслях он уже видит, как хорошо фиксирует его тело на хирургическом столе, а потом аккуратно вырисовывает разметку на белоснежной коже. От этой картины, Штейну еще сложнее держать себя в руках. — Ты ничуть не изменился, Штейн, — с какой-то сожалеюще-грустной ноткой произнес Спирит, облокотившись на дверной косяк. — А должен был, семпай? – роняет тот в ответ, почти беззвучно, почти равнодушно. — Хотелось бы, — собеседник неловко пожимает плечами. Голос Косы Смерти немного надломлен и глух, а может, так просто показалось Штейну. Резкий порыв, кровь, стучащаяся в висках, крепкий захват и волосы, цвета крови у самых глаз Штейна. — Я хочу тебя вскрыть, — шепчет профессор, сверкая серыми глазами. – Хочу провести полное вскрытие. Хочу вновь почувствовать в своих руках твое сердце, семпай. Ты знаешь, что у тебя удивительно правильная форма черепа? Иногда мне кажется, что он сам просится, чтобы ему сделали трепанацию. — Псих, — убежденно бросает в сторону Спирит, впрочем, не вырываясь из рук Штейна и стараясь не смотреть тому в глаза. Вжик, вжик. Два удара сердца, два поворота винта. Знакомо и привычно. Безумие отступает, но надолго ли, спрашивает себя Штейн. И рухнувшее на пол тело Спирита, устало сгорбленная спина Франкена и тусклый, непроницаемо невозмутимый взгляд, за стеклянными линзами. — Так зачем ты пришел, семпай? — Видимо, я тоже обезумел, — внезапно произносит Спирит и ловит взгляд собеседника. Вжик, вжик. Почти как лязг Косы… Сползшие на ухо очки, хриплое дыхание и легкий привкус крови на губах. — Все еще хочешь меня вскрыть? И как показалось Штейну, в голосе семпая была какая-то затаенная радость и ожидание. — Почти, — сипло отвечает он. А дальше было настоящее безумие. Сладкое, немного терпкое, полное наслаждений, стонов и крови. И утром, устало счастливый Спирит долго отмывал с тела черную пунктирную разметку, а Штейн со странной улыбкой курил в постели. — Безумие, — произнес он, ласково, даже непривычно нежно, перебирая алые волосы заснувшего семпая. – Мое безумие цвета крови.