Проща(е)ние

Безмятежный вечер. Одинокий домик посреди леса. Поющие в вечерних сумерках соловьи. Тихо и спокойно, как будто никакой битвы не было… Он выдохнул, нервно сжал руку в кулак и уставился на дверь. *** Аэгнор судорожно хватал ртом воздух, жмурился, зажимая рукой раны, закидывая голову назад и выгибая спину, когда боль становилась совсем невыносимой. Заплетённые до начала боя в косу золотые волосы разметались по земле и теперь были рыже-бурыми от заходящего солнца и запёкшейся крови. Обожжённые губы тихо шептали что-то, так, что можно было услышать, только находясь совсем рядом. – Брат, – Айканаро сделал ещё один тяжёлый вдох, – братишка… – Я здесь. Голос неестественно спокойный, только серо-голубые глаза выдают тревогу… *** Он решился и сделал этот шаг, осторожно открывая дверь. Она сидела на табурете перед маленьким зеркалом, расчёсывая густые, хотя уже седые пряди. В отражении мелькнуло его плечо и спадающие на него волосы. – Какое знакомое золото… – голос её всё ещё был сильным, хотя старческое дребезжание уже появлялось в нём. Она обернулась: – Мог хотя бы постучаться, Фелагон. – Саэлинд, – с болью в голосе начал Финрод, но больше ничего не сказал. Она пронзила его взглядом печальных, умудрённых, ясных глаз. *** Свет в его взоре мерк. Вот она – грань, которую смертному дано пересечь лишь единожды. Рука в латной рукавице рыскала по орошенной кровью земле, Артафинде сорвал свою перчатку, схватил брата за руку. Айканаро повернул голову, посмотрев на Финрода. – У меня… на поясе… отдай, – слова прерывались судорожными вздохами, говорить становилось всё труднее, – Ей... Финрод смотрел в глаза четвёртого сына Финарфина и понимал, что по щекам у него самого — у непоколебимого короля Фелагунда — катятся слёзы. Поджимая губы, лорд чувствовал, как солёный вкус слёз мешается с металлическим крови. – Конечно, конечно, – шептал он, не зная, успокаивает себя или брата. Аэгнор продолжал: – Скажи… скажи ей… что я сожалею… «Всё верно, только сожаления. Что он любит, она и так знает», – думал Финрод, держа за руку брата, а Аэгнор молчал. – Финдарато, – эльф начал, но снова умолк, набираясь сил. –Да. «Только не умирай вот так, на полуслове, пожалуйста, братик», – слёзы оставляли белые следы на испачканном лице государя Минас-Тирита. – Я люблю тебя, – для последнего слова потребовался ещё один вдох, - брат. - Один, и, как оказалось, последний… *** – Андрет, – повторил эльф, – ты знаешь, наверняка знаешь, я принёс дурные вести. Андрет встала и подошла к Фелагунду, смотря на него снизу вверх. Несмотря на то, что она была очень старой не только телом, но и душой, в женщине ещё можно было увидеть отблеск прежней красоты. – Вот, – Финрод вложил что-то в её сухие, по-старчески дрожащие, морщинистые руки, – он просил передать тебе. Вместе с сожалениями. Андрет молчала. Она вдруг закусила губу, в уголках её глаз заблестели слёзы. – Саэлинд, прости меня. Я должен был его уберечь. Айканаро… – Я не виню тебя ни в чём, Финарато, – перебила Андрет, глядя ему в глаза. Во взгляде было столько сдерживаемой боли, что эльф содрогнулся: ему самому было больно, сегодня он потерял братьев, сегодня он виноват в гибели почти всего народа Беора и в гибели своего народа, но он никогда не думал, что в одном взгляде может прятаться столько скорби по одному, только одному эльфу. Они помолчали ещё немного, Финрод последний раз утешающе сжал руки женщины в своих. – Спасибо, Андрет. Она кивнула государю, а он вдруг странно на неё посмотрел, совсем так, как смотрел в последнюю встречу Аэгнор. Арафинвион вышел, затворив за собой дверь. Андрет разжала руки и увидела маленький бархатный мешочек с бурым пятном крови. Подойдя к столу с зеркалом, она развязала шнурок, втянутый в бархатные петли. На стол со звоном высыпались четыре кольца: два серебряных и два золотых. В ошеломлении Андрет оперлась о стол, прикрывая рот рукой от немого вопля. Она знала обычаи эльдар. Она знала, чего лишила её судьба. Глаза застилали слёзы, ноги старой женщины подкосились, она села прямо на пол, закрывая лицо ладонями и содрогаясь в рыданиях. Не в рыданиях старухи – в рыданиях молодой девушки, потерявшей возлюбленного. В одно мгновение перед ней проплыли все их встречи: на высоких холмах Дортониона и у Тарн Аэлуин. Вспомнилось то, как он сказал о звезде, запутавшейся в её волосах. И то, как они расстались. Андрет никогда не думала, что потеряет его вот так. Женщина взвыла, прижимая руки к груди. И разгадала то, что говорил последний взгляд Арафинвионов. «Прости меня, я знаю, что причиняю тебе неимоверную боль. Пожалуйста, прошу, прости меня!»