Магическая парадигма

Корабль давно стоял, пришвартованный в доках, и медленно покачивался на волнах. Ветер трепал Мариан отросшие волосы, стегал по лицу, раздувал складки изрядно потрепанного одеяния. Он словно пытался оттолкнуть магессу от края фальшборта и образумить, но взгляд упрямых голубых глаз все равно уверенно взирал на огни порта. Вечер еще только вступал в свои права, а складская охрана уже зажигала факелы, дабы облегчить себе патрулирование и отпугнуть воров. Но Мариан-то знала, что умелого контрабандиста это не отпугнет. Скорее всего, уже сейчас где-то среди приземистых складов велись торги, а то и вовсе резня без лишних звуков. Определенно, первый год в Киркволле оставил на ней свой отпечаток благодаря работе на Антериль. Мариан поймала себя на мысли, что не хочет ворошить прошлое, поэтому перевела взгляд на утлые рыбацкие лодчонки. Как же она понимала их хозяев, которые с немым восхищением разглядывали «Зов Сирены». Изящная бригантина дерзко пронзала грот-мачтой небеса, щерилась дюжиной пушечных “портов”, а красно-коричневая обшивка казалась багровой в закатных лучах солнца. Первое свое время пребывания на борту магесса днями напролет бродила по палубе, вдыхая запах смолы и соли, пьянея от качки и ругани матросов, пока однажды ее не настигла морская болезнь, и не пришлось запереться в трюме. Но даже сейчас, вдоволь намучившись недомоганием, Хоук жаль было покидать корабль. С грустью наблюдая, как матросы складывают такелаж, она попыталась не думать про расставание. — Эй, Бетани! Не хочешь напоследок взобраться со мной? — Один из матросов, которого ей довелось однажды обыграть в карты, заметил ее и окликнул по имени. После событий в Киркволле Мариан не спешила раскрывать свою личность, поэтому одолжила ее у сестры и теперь часто вздрагивала. Потому что Бетани - настоящая Бетани - уже не могла дать ей на это свое согласие. Мальчишке пришлось дважды позвать ее, прежде чем магесса, наконец, обратила на него внимание. — Ты шутишь? — Хоук в тон ему приставила ладонь ко лбу, - да я же оборву вам все снасти, и тогда капитан точно выставит вас на берег. Заставит исполнять Песнь Света голышом и выкрикивать хвалу фаллосу Маферата. — Скорее уж жевать свои внутренности, запивая морской водой. — Откуда-то раздался суровый голос Изабелы, и матрос поспешно юркнул наверх, ловко цепляясь за реи. — Ты же не скажешь мне, что и правда собиралась попробовать? – Подруга подошла и кивнула ему вслед. Мариан лукаво улыбнулась: — Нет, конечно. Но соблазн был велик, не скрою. Обе женщины обменялись многозначительными взглядами, и Изабела снова напустила на себя серьезный вид. — Кто бы мог сомневаться, что Хоук не попытается отыскать себе неприятностей на задницу. Удивляюсь, как на нас еще не свалился дракон или еще какая-нибудь тварь, в чьих кишках тебе понравилось бы ковыряться. — Эй! Печень вартералла нужна была мне для эликсиров. — Ага, как и селитра, и виверново дерьмо. — Невозмутимо кивнула Изабелла. — Ты тоже заметила, что дерьма в этом списке как-то многовато? Поправив капитанскую треуголку, пиратка скосила изжелта-карие глаза на подругу. Осунувшаяся, бледная магесса тревожила ее, но не потому что упрямо молчала. Было что-то в ней лихорадочное, подтачивающее прежнюю Защитницу изнутри. За месяц плавания им так и не довелось нормально поговорить, а сейчас время пугающе ускользало. Мысленно обругав и себя и Хоук последними словами, Изабелла ринулась на абордаж. — Я до сих пор думаю, что это плохая затея. Ты знаешь, что я могу тебя удержать - связать руки и ноги, нацепить на голову мешок и, задница Андрасте, упрятать в трюм до истечения срока. Но я так не сделаю, — пиратка дернула Мариан, заставляя повернуться и смотреть на нее, – потому что когда-то ты тоже дала мне выбор. И я сделала его - ради тебя. Плевать я хотела на этот город, погрязший в собственных помоях, на разжиревших богачей и ублюдочных нищих. И на кунари, Архидемон их побери, я спать была готова, если б не ты. Пока не поздно, Мариан… Голос Изабеллы охрип, но руки крепче стиснули плечи. Бесцеремонные смуглые пальцы ривейнийки будто оставляли горячий след на коже, и Хоук стало еще тяжелее не думать о прошлом. Сладостный стон срывается с губ Изабелы, пока ее жаркое смуглое тело извивается под Хоук. Защитница вдавливает пиратку в постель, впивается в шею губами и чувствует, как руки сами собой тянутся ниже, к манящей ложбинке между грудей. В воздухе пахнет настоящим антиванским ромом, затхлостью простыней и еще чем-то, что может издавать только два молодых тела. Где-то за стенкой храпит вдрызг пьяный пропойца, за дверью снуют смешливые работницы таверны, а из угла водит носом огромная крыса. Изабела говорит, что это жутко романтично и отталкивает Хоук, заставляя опрокинуться на спину. Теперь уже она накрывает Защитницу собой, покусывает острый сосок и вводит пальцы почти до упора. Мариан от наслаждения приподнимает бедра и зарывается пиратке в волосы, перебирая темные влажные локоны. Позже они лежат обессиленные и довольные друг другом, потягивают ром и рассуждают, девственница ли их долийская подруга. — Понимаю, — магесса печально и невпопад улыбнулась. Мимо прошел кто-то из матросов, с интересом оглядывая их пару: Изабела все еще держала Хоук и буравила ее прямым несгибаемым взглядом, даже ветер, казалось, не смел на нее подуть. — Но мне необходимо где-то укрыться. Маги считают меня символом освобождения, храмовники ведут охоту за моей головой, а Церковь активно им в этом помогает. Еще чуть-чуть и я окажусь в ловушке... — Есть мой корабль, - сурово перебила Изабела. — Или ты думаешь,«Зов Сирены» утонет, если ты тут же не сойдешь по трапу? — Послушай, я же уже говорила, что хочу домой. Мор закончился, говорят, что Лотеринг восстанавливают. Там я смогу, наконец, отдохнуть. Начать новую жизнь. Смогу снова вдыхать запах перепрелой репы, выращивать на окне цветы и не бояться, что вот-вот нагрянут головорезы из Хартии, или какой-нибудь малефикар попробует лишить меня самого дорого. В Ферелдене другие порядки, там люди проще смотрят на мир. — Ты и цветы? — Изабела недоверчиво фыркнула. - Хоук-селянка, как это мило. Мариан мягко высвободилась из ее хватки, стараясь, чтобы лицо не выдавало щемящей горечи. Она и правда соскучилась по дому, и от одной мысли, что скоро снова увидит Лотеринг, у нее начинали подрагивать коленки. Но Изабела так смотрела на нее. Этим взглядом ривейнийка награждала контрабандистов на Рваном Берегу или подосланных убийц из Клоаки. С таким же взглядом она резала глотки обезумевшим магам и помогала Фенрису их потрошить. Жалость с налетом презрения и безысходности – вот что видела Хоук в ее глазах. “Она думает, что я совсем свихнулась”, — догадливо пронеслось в голове магессы. — “Может она и права. Может разум давным-давно покинул меня, и я, как Мередит, упиваюсь собственной ложью?” Изабела после столь жаркой исповеди недовольно молчала. Но где-то рухнула бочка, и ей пришлось рявкнуть на ни в чем неповинного матроса, чтобы тот убирался умолять свою мать больше никогда не рожать таких криворуких поганцев. От этих слов Хоук стало не по себе, и ее зябко передернуло. — В конце концов, я не одна, — вернулась она к разговору. — У меня есть Бездельник и магия - я всегда смогу защитить нас двоих. Мабари как раз околачивался возле рубки кока, выпрашивая рыбьи хвосты, и его Изабела тоже одарила скептическим взглядом. — Первое же заклинание, и смело можешь повесить на себя табличку со словами “свободный лоб для печати Усмирения ”, — проворчала пиратка, видимо отходя от напряжения между ними. - Хоук, ты теперь должна думать не только о себе… — А разве я когда-то о себе только и думала? — Взвилась магесса. — Всю жизнь мне почему-то приходилось решать чужие проблемы и вытаскивать чужие задницы. Вершить судьбы, словно Создатель. Когда мне исполнилось четырнадцать, я лишилась свободы, стоя у погребального костра и думая, чем кормить семью утром. Карвер и Бетани… — Мариан запнулась, — они были так похожи на отца, что иногда я плакала, не желая их видеть. Но со временем научилась отдавать им последний кусок, забывая про собственный пустой желудок. А Кирквольские бедняки? Все эти люди, чья участь было подыхать как крысы? Разве о себе я думала, когда выполняла их просьбы? Разве мне за это платили? А маги или храмовники, которым я спасла жизни? Извини, но я слишком редко задумалась о себе, и уже жестоко за это поплатилась. Мариан откинула со лба налипшую прядь волос, подставляя лицо под остужающие порывы ветра. Хотела бы она заплакать и сбросить весь этот груз вины, но глаза оставались предательски сухими. Она плакала во сне, изумленно разлепляя с утра слипшиеся ресницы и оглаживая сырую подушку. Плакала, когда ее выворачивало наизнанку в пустое ведро, пока шторм бросал корабль как щепку. Плакала она и тогда, когда живот становился слишком тяжелым, и страх разрешиться раньше времени овладевал всем ее существом. Но лица, всплывающие перед ней, не вызывали ни единой слезинки, будто кто-то выжег Мариан изнутри. Она тяготилась этим, но не могла с собой ничего поделать. “Ты обещал разбить мне сердце, а вместо этого лишил души”. — Андерс… - Губы шевельнулись сами собой. — Он оказался тем еще одержимым ублюдком. — Изабела с потемневшим лицом сплюнула за борт, сумев как-то ее расслышать. Хоук знала, что ей тоже больно, но пиратка больше жизни презирала любовные драмы и все страдания, связанные с ними. — Прекращай винить себя, иначе рано или поздно разделишь участь нашего мертвого мага. — Не говори так, — шепотом попросила Мариан. — Ты ведь тоже предала меня с томом Кослуна, помнишь? Однако ты здесь и все еще живая. — Не хочется это исправить? — Нет. Если бы не Орсино и Мередит, если бы не этот треклятый Вель, скандирующий об Эльтине… Если бы не ее гнев и обида, за то, что он обманул ее и не пожелал даже раскаяться в этом. Как много “если”, которые ускорили время, не дали одуматься, не дали просто простить. Мариан покосилась на Изабелу. Сейчас она как никогда походила на бывалого морского волка: фетровая треуголка, бриджи из дамаста, рубашка со шнуровкой на рукавах, капитанский камзол с крупными золотыми пуговицами, изящный морской кортик. Она заслужила свободу и «Зов Сирены» – свой прекрасный, смертоносный корабль. Не Хоук упрекать ее в своем выборе. Женщина мягко обняла подругу, не давая разразиться той еще какой-нибудь тирадой. В этом простом жесте не было ничего такого, но Изабела судорожно втянула воздух, пробуждая что-то близкое и давно забытое в них. — Береги себя, — попросила пиратка. — Не хочу думать потом, что оставила тебя без присмотра. — Все будет хорошо. Ты же не всерьез решила, что сможешь удержать меня в трюме, просто связав? – На лице Хоук показался проблеск улыбки. — Меня не удержали даже кирквольские Казематы, а это что-нибудь да значит. К тому же ты сможешь нас навещать. — Только если в очередной раз потоплю корабль, — полушутя отозвалась Изабела. Она отстранилась от бывшей любовницы и кивнула на почерневшее небо. - Ночью я тебя никуда не отпущу. Переночуешь в моей каюте, а утром можете катиться со своей псиной куда вздумается. Мариан благодарно сжала ей руку.

***

Бездельник недоверчиво нюхал причал, от которого несло мочой и рыбой, и не выглядел радостным от того, что, наконец, ступил на твердую землю. Поминутно он взглядывал на хозяйку, словно требуя объяснений, но та не обращала на него никакого внимания. Плотный утренний туман скрадывал очертания шлюпки, доставившей магессу в порт, и только размеренные всплески воды давали понять, что моряки еще не уплыли. На секунду Мариан едва не поддалась порыву их позвать и попросить вернуться, но вовремя себя одернула - изо рта вырвались тихие нечленораздельные звуки. Вспомнился быстрый поцелуй Изабелы и ее прощальный крик: — Найши – прекрасное имя для девочки! Хоук поплотней запахнула плащ на округлившемся животе. — Пойдем, Бездельник, нечего тут стоять,— подозвала она мабари. — Нам еще нужно найти кого-то, кто поможет нам добраться до Лотеринга. Ты ведь хочешь прокатиться в телеге? Радостно гавкнув, пес ткнулся ей в ладони. Женщина подхватила дорожный мешок, покрепче обхватила посох, обмотанный холстиной и, тяжело на него опираясь, побрела прочь. Ферелден встречал ее, как будто никогда не было Мора.