Не Пара

Дженсен остановился на кухне. Отсюда не слышно. Он знает все звуки Джареда, от "Ах!" до "Я... тебя...". На загривке волосы дыбом встают, когда он впервые слышит их за стеной. Звучание Джареда на другом омеге. Скрип кровати, скулёж и влажные шлепки. Джареда нашёл его "истинный". Молодой смазливый щенок. Юный, сладкий, как перезревший на солнце персик. Джаред чуть не с порога повёлся - рыкнул на мужа и детей, сгрёб сокровище и уволок в спальню. Вторые сутки. Дженсен растолок в ступке "рысьи ягоды", мелкие морщинистые орешки, растёр ворсистую кожуру в крупу. Заварил в турке. Острый кошачий дух даже кофе не перебил, яд в орехах был особенный, надёжный, но очень уж пахучий. Вылил. И орех надо во дворе спилить, говорил же Джареду, вонь вонью, а вдруг дети нагрызутся. Подумаешь, листья красивые... Толку с той красоты. От пронзительного визга вздрогнул. В доме не сталось ни единого места, где он мог найти себе тишины. Течка в разгаре. Ладно, детей сразу в клан с братом отправил. Но сам не имел сил бросить мужа. Невольного изменника. Но пусть так. Дженсен судорожно вздохнул. Горло перехватывало поминутно. Стоило вспомнить, как Джаред ухаживал, уламывал-уговаривал. Заманивал в сладкие сети. Пересобачился со всеми городскими стаями. Как рявкнул, что скорее оставит клан, чем откажется от омеги. Как упорно доказывал, что насрать на не девственность мужа. Едва не загрыз в поединке Хейрдала, едва тот рискнул воспользоваться правом первого мужа и продлить Дженсенов контракт без согласия. Как поцеловал в первую морщинку и уговаривал, что четыре года старше - это не приговор, что у них всё получится. Насмешка судьбы. Правда была в том, что не увяжись за ним Джаред, не прилипни банным листом, Дженсен бы сам нашёл способ - заарканить и уломать. С первого взгляда понял - здесь его сердце. Четыре года длился их медовый месяц. Отметина на коже не прилипала - сходила на утро, синяк синяком. Дженсен отчаялся, ждал отторжения, злости, развода. И снова альфа вцепился оголодавшим клещом, ныл, уговаривал. Обнадёжил. Выбросил все настойки, вынюхал и отправил на свалку травы, прижал и сказал, что хочет общих детей. В первый день течки повторил снова. Дженсен тогда оттаял, не ждал от себя, что кому-то настолько доверится. И вот, малыши-погодки. Итан и Джошуа. Живот до сих пор сдавлен корсетом, напоминание о маленьком конопатом солнце, родившемся месяц назад. Он почти поверил в своё счастье. Пригрелся под тёплым боком. Отрезвление наступило вчера. Дженсена едва не тошнит от воспоминаний - он даже сразу не понял, что малёк-обаяшка, сияющий белозубой улыбкой, пришёл ему вырвать сердце. Повёл за собой. Украл Джареда. Взял по праву истинной пары. Он подсмотрел - метка в первый же день встала, яркая, как тавро, налитая. В дешёвых романах, в народных балладах, всё это стало бы роскошным началом, зачином для грандиозных сражений и эпических склок. В жизни гораздо скучнее. Дженсен уже пожалел, что вылил отраву. Джаред трижды произнесёт на священном тахили: "Свободен", передаст семье приданое, щедро насыпет злато на откуп. Никто даже не усмехнётся, что жалкий оборванец из вырожденцев, прибившийся к сильному клану, рискнул и промахнулся. Сделал неверную ставку и отослан обратно. Нет, над таким горем не будут смеяться. Но и не удивятся, если найдут вскоре холодным. Весь чёртов город знает, какой Дженсен гордец. И насколько влюблённый. Половица скрипнула. Дженсен, оказывается, не заметил. что бурное действо в спальне завершилось. Сидит тут, всклокоченный, во вчерашней одежде. В темноте. В распахнутое окошко постукивает ветка рысьей ягоды, манит. Джаред повёл носом, сморщился. Дженсен не смог подняться со стула, приготовить новобрачным еду он не в состоянии, а ждать пока прибежит счастливый омежка - невыносимо. - Не делай глупостей. Горячий, как печка, Джаред прижался к его спине, облапал за плечи. Обдал тошнотворной смесью запахов. Сексом, похотью. Уж лучше кошачью отраву понюхать. Сердце рвало на части: прикосновения знакомые, больно от них, как от ножа. - Как он? - Сладенький, - Джаред растёр напряжённые мышцы, помял пальцами желваки, удержал на месте. - Спит. - Что будешь делать? Джаред сел перед ним, обошёл, не отпуская рук, словно боялся потерять, упустить, обнял за колени. В глаза только смотреть не мог. - Отправлю, откуда пришёл, - руки мгновенно ловят движение прочь, в глаза всё так же не смотрит, и Дженсен рад. У него не хватило бы сил выслушать условия развода сейчас, плетью по свежим ранам. - Его отправлю. Зря пришёл. Джен, мне не двадцать давно. Я хотел тебя с детства, как только увидел - захотел. Все говорили, пройдёт, перебешусь, найду Пару, - уткнулся лбом ему в живот, прижался тесно-тесно. - Я смотреть себе на тебя позволил, когда уверился - нет моей Пары. И я тебя не загублю. Идиот. Дженсен замер каменной статуей. Наверное он оцарапал палец, срывая орехи, а когда выливал настой, яд попал в кровь. Вонючая отрава, но делает умирающего счастливым. Последний счастливый сон. Стало только больнее. Он разлепил запёкшиеся губы, не хотел умирать, не признавшись: - Я не сразу тебя разглядел, Падалеки. Но сейчас я люблю тебя. Будь у меня власть над временем, я бы всё равно вышел за тебя. Я бы пришёл к тебе раньше. - Простить сможешь? - Нет. Как и ты меня за Хейрдала. Они посидели в тишине. Дженсен не хотел прекращать этот сон. Джаред пробормотал: - Забери детей завтра. Скучно без них. - Джей? - Дерек из богатой семьи, он не захочет быть младшим мужем. Теперь, кажется, отнялись ноги. Если бы и захотел, Дженсен не смог бы встать. Он тёр ногтём подушечки пальцев, пытаясь понять, где оцарапано. От Джеева горячечного тепла сразу стало легче дышать. Дженсен всхлипнул и прижался к мужу, от облегчения закружилась голова. Ноготь болезненно зацепился за ранку. Джаред стянул его со стула себе на колени, проворчал: - Не захочет, - и задумчиво посмотрел в окно, на играющие на ветру листья.