Сотри меня

Ведь это была всего лишь его остроумная шутка. Шутка, мать вашу? Да повыцарапать глаза ему за такое, подонку побитому, потому что она, принцесса Солярии, должна по одному его звонку тащиться к нему на хату, потому что, видите ли, с Музой говорить он не изволит, а только со Стеллой может выговориться. О чём они будут говорить, интересно? О том, как надо пафосно махнуть плащом и смыться за горизонт или ещё куда? М-да, это же целое искусство: обвести всех вокруг пальца, а потом объявить, что пошутил. Но не абы там кому, а именно Стелле, именно ей — фее, с которой за последние шесть лет он и словом-то не обмолвился просто так. Пошутил, значит, да? С чувством юмора, вроде, у Стеллы всё в порядке. Было, во всяком случае, пока Ривен весточку не кинул. Ну как, кинул. Так, киданул прямо в голову, при этом, похоже, предварительно нимб на голову нацепив. Святоша хренов. Где же он раньше был, эти два месяца-то? Ах, да. Искал себя. — Как интересно ты время проводишь, — говорит солярийка, бросая взгляд на парня из-под густо накрашенных ресниц. Ещё чуть-чуть — и магии не понадобится, его на месте глазами испепелят. — А ты думала, что я в бродячий цирк устроился акробатом и по мирам кочую? Чем ровнее на жопе сидишь — тем легче живётся, — колко бросает Ривен, пропуская Стеллу вперёд, придерживая ногой дверь квартиры. Руки-то заняты. Как же без выпивки да по душам? Стелла оглядывает скромное жилище бывшего специалиста: ничего особенного, однокомнатная квартирка с противными зелёными обоями на стенах, от которых голова кружится, если честно; приставка, нормальная плазма (что неудивительно); а ещё куча полотенец на диване (а по совместительству, похоже, и кровати), маленькая дверь в санузел и письменный стол, заваленный газетами. Стелла фыркает — сама не зная, почему. Наверное, оттого, что ей не по себе от присутствия Ривена за спиной. Не потому что он Ривен, нет. Потому что парень. А у неё же Брендон — любовь любовная, все дела. — Чего застыла? Обстановочка не нравится? Уж простите, Ваше Сиятельство, не мы такие, жизнь кидает, — сарказм со всех щелей, чего и следовало ожидать. — Нет, я просто пытаюсь понять, как тебя сюда занесло, — отзывается Стелла довольно холодно. Ривен проходит к дивану, плюхается на него и ставит пакет с пивом на пол — почти кидает, разжимая пальцы. Стелла всё так же стоит в дверях, не спеша проходить, сверля бывшего специалиста внимательным взглядом золотых глаз. На ней облегающие чёрные джинсы, оранжевая туника и длинный золотистый шарф, который, кажется, сейчас задушит принцессу. Выражение лица у неё ещё то. Ривен в ответ смотрит на неё несколько нагло: мол, чего встала, проходи. — Так и будешь стоять? — озвучивает Ривен свои мысли вслух. — Ха, — Стелла отводит глаза, начиная разглядывать свои босоножки — не совсем по погоде, зато бренд. — Я вообще-то не собиралась заходить. Это так, для галочки. Для себя. — Кого ты обманываешь, глупая малышка? Стеллу будто прошибает электрическим током: конечности цепенеют, в горле пересыхает, ладони предательски потеют, а к щекам приливает краска. И нет, это не чёртово смущение! Подонок. Подонок хренов. — Сколько лет… Сколько лет прошло, а ты вспомнил, — стеллин голос дрожит, как лист на ветру, а взгляд блуждает от какого-то пятна на косяке двери до края пыльного серого ковра. — Ровно шесть. Я всё ещё помню. Каких же титанических усилий ей стоит посмотреть в его сторону и не раскиснуть. Не сорваться, не закричать, как последняя истеричка, а просто молча посмотреть. Замереть на миг. — Закрой дверь. Хозяйка увидит, что баб вожу — пришьёт, — весь миг разрушен этим спокойным голосом. И Стелла закрывает. Почти захлопывает. Так, что почти штукатурка сыпется. Срывается. — Я думала… Мы все так думали! Да ты, ты… Последняя задница, Ривен! — принцессу спустили с её шарфа-поводка. Всё должно остаться за закрытыми дверьми, верно? Ривен изгибает бровь, усмехаясь и многозначительно хмыкая. От этого хмыканья Стелле ещё больше хочется наброситься на него и хорошенько приложить — не магией, нет. Руками. Наподдать сильно, с чувством — так, чтобы ходить потом не мог. Но Стелла стоит и тяжело дышит, а наступать на Ривена не решается. Он так и сидит на диване, широко расставив ноги. Козёл. — Ушёл? Ла-адно. А тут — живёт в Магиксе. Кто бы мог подумать, а? Ну и как? Хорошо же тебе живётся, я погляжу! Каким ты путём решил пойти, а? Наверное, всё-таки тебе стоило в цирк устроиться. Тебе там самое место, умеешь представления устраивать. Ты попросту свалил. Свалил, понимаешь?! — Замолкни, — отрезает парень и сжимает челюсть так сильно, что Стелла осекается. Ей показалось, или она слышала скрип зубов? — Я ушёл, потому что пришло время. Я знал, что так будет — оно и случилось. Только не неси бред про то, что мы, якобы, команда. В жопу такую команду! — парень почти рычит, впиваясь ногтями в обивку дивана. — Что мне ловить в вашем грёбанном идеалистическом мирке? Сама подумай: мои отношения с вами никуда бы меня не привели. — Мы твои друзья! — воскликает солярийка, то ли для пущей правдоподобности, то ли для собственного успокоения размахивая руками. Выглядит до коликов уморительно, но Ривен виду не подаёт. Ещё чего. — Разве? А шесть лет назад у нас с тобой всё было иначе, — рубит на корню одной фразой. Стелла смотрит на него загнанно, несколько испуганно. Зачем? Зачем он ворошит прошлое? Зачем о них? — Тогда, шесть лет назад, до Блум, до всей этой мути, в которую я втянулся благодаря вам, ты была не против меня. Не против нас. Помнишь? — в его голосе слышится некая… обида? Стелла выдыхает весь воздух, что накопился в лёгких. Нужно больше кислорода. — Всё это время… я пыталась забыть. — У тебя же Брендон. А у меня Муза. Была. Так что мы оба — те ещё упрямые идиоты, — губы Ривена растягиваются в усмешке. Горькая усмешка, Стелла видит. — Я бы осталась, — принцесса закрывает глаза, почти зажмуривает, чувствуя, как накрашенные ресницы прилипают к тонкой коже, — но ты ясно дал понять, что я просто глупая фея, надеющаяся заполучить внимание такого, как ты. Ты же одиночка. — И? — Ривен поднимается с дивана, а тот жалобно скрипит: мол, приятель, попридержи-ка коней. Но парню, естественно, плевать. Когда он слушал кого-то, кроме себя? — И ты тогда не мог… — Мог. — Но ты сказал… — золотые глаза распахиваются широко-широко. — Все говорят. Я — не исключение. Стелла пускается в псевдофилософию: — Если бы твои слова были деньгами, я бы купила на них воздух. Рука беглеца тянется к щеке беспутной принцессы. …они рубятся в приставку до четырёх утра. Быть точнее — до трёх пятидесяти. Стелла считала, Стелла следит за временем. Свой шарф она водружает Ривену на шею, повязывая набок узлом. Он вовсе не против таких издержек моды. «На память, всё равно ведь не останешься». Но когда он действительно не остаётся, а Стелла просыпается на утро с головной болью и связкой ключей, втиснутой в её кулак, то её прошибает. Крепко и надолго. Принцессы, вроде, и должны держать лицо, но из-за слёз как-то неважно выходит. Пустые бутылки из-под пива напоминают о событиях лучше, чем если бы всю их мини-гулянку кто-либо заснял на видео. Но лучше бы заснял. На память. Для Стеллы. Солярийка медленно поднимается с колючего ковра, сжимает связку в руке — ключа всего два. Один — от этой квартиры. Но он ведь говорил, что скоро съедет, так? А второй? Второй-то откуда? Но что это… в заднем кармане джинс? Вот же сукин сын, добрался. «Верни ключ хозяйке. Квартира оплачена вперёд, так что мне за тебя уже не придётся огребать. Второй — храни у себя. Или избавься. Если решишь оставить — адрес на обратной стороне. Сотри меня, наконец» Откуда в её организме столько воды? Она же уроженка Солярии, а не Андроса, Дракон вас всех подери! Но, всё же, говорить можно сколько угодно, плакать — тоже, но вернуть шестилетнее прошлое вряд ли получится. А этот ублюдок оставил ей только ключи и новый адрес на смятом клочке бумаги. Наверное, у принцесс так бывает — крышу сносит не по-детски. Но попытка — не пытка, верно? И Брендону точно не стоит об этом знать. …фея солнца и луны улыбается, шагая за порог.