Спроси меня

Мне нравится дразнить тебя и наблюдать за твоей реакцией. Я знаю, что ты купишься на всё - любой мой взгляд, брошенный из-под чёлки, любая улыбка одним уголком губ или во весь рот, малейшее движение, и я полностью завладеваю твоим вниманием. Ты любишь то, как я смеюсь, хотя называешь мой смех дурацким. Девчачьим. Но я-то знаю, как зачарованно ты смотришь при этом на меня, и у тебя самого застывает на губах улыбка. Твоя сладко-кофейная улыбка. Ты так яростно пытаешься скрыть своё обожание, подавить в себе эти чувства ко мне, так боишься спалиться, но тем самым только вызываешь у меня смех. А ты таешь в ответ. И кидаешь на меня взгляды вскользь, сам не замечая, как задерживаешь их на чём-то определённом. Что тебе нравится сегодня? Я люблю играть в угадайку. В ночном аэропорту мы одни, не считая ещё сотни людей, таких же, как мы, застрявших здесь по вине задержки рейса. Для нас не существует никого. Ты в своём мире, я - в своём. Парни из группы давно спят. А я ненавижу летать и дико нервничаю перед каждым перелётом, поэтому не могу заснуть. Сижу, почти лежу в самой расхлябанной позе и играю в игру "соблазни Джерарда". А ты развалился на сидениях напротив с неизменным скетчбуком в руках. Скетчбуком, который я подарил тебе. Ты так радовался этому блокноту. Да, для меня это просто блокнот, хоть тысячу раз назови его скетчбуком. Но для тебя это много значит, хотя мне так нравится бесить тебя своей приземлённостью. Нарочно втягиваю колу через трубочку, издавая слишком громкие звуки и не сводя глаз с тебя. Ты в тёмных очках. Но я вижу, как ты чуть поднимаешь подбородок, и чувствую твой взгляд сквозь стёкла. Я не отрываю губ от трубочки и продолжаю втягивать щёки. У тебя дёрнулась верхняя губа. Я смачно облизал губы. Ты ненавидишь меня в этот момент за свои желания, которые ты едва контролируешь. Ты ненавидишь самоконтроль, ты не ас в этом. Но ты пытаешься. А я вечно сбиваю тебя с пути. Потому что ничего не боюсь и мне всё равно, что обо мне подумают. Ты бы хотел быть, как я. Но, чёрт возьми, хотел бы я тогда тебя, если бы ты не был таким, как сейчас? Таким недоступным. Сомневающимся. Колеблющимся. На грани. Я бы хотел написать о тебе песню, но не умею так же красиво излагать мысли, как это делаешь ты, используя метафоры. - Джерард? - Хмм? - твоя бровь показалась поверх оправы, а пальцы крепче сжали карандаш. - Как бы ты описал своё утро? Я люблю дразнить тебя и вводить в ступор странными вопросами. - Ты, кхмм... - ты прокашлялся, и я снова победно ухмыляюсь, - ты какое-то конкретное утро имеешь в виду? О, Джерард, я читаю каждую твою мысль. Ты же так палишься. Ты не умеешь прятаться. Язык твоего тела говорит сам за себя. Но ты никогда не признаешься вслух. Поправляй волосы, почеши шею, потри затылок, подтяни ремень, разгладь складку на джинсах. Я знаю каждый твой жест, и ты это замечаешь, нервничая ещё сильнее. Ты знаешь, как я люблю тебя дразнить. - Проснуться ближе к обеду, и чтобы не надо было никуда идти, никуда торопиться, - мечтательно озвучиваешь ты свои мысли, вынутые, по всей видимости, из другого тайного места в твоей голове, потому что это не совсем то. Но я слушаю тебя с улыбкой, которая заставляет твои слова спотыкаться и срываться на кашель. - И кофе, много кофе, лучше не вставая с постели. О-о, это уже ближе. Продолжай. - Сигарета. Нет, две сигареты, раз уж мы говорим об идеальном утре. Первая после сна самая быстрая, я убиваю её в два затяга, чтобы утолить голод. А второй я наслаждаюсь, растягиваю... И делишься со мной. Мой рот наполняется слюной только при мыслях об этом, и я беспокойно ёрзаю в неудобном кресле. А ты уже догадался о причине моего волнения, потому что ты сам этого хочешь. - Что на тебя опять нашло, Фрэнки? Тебе заняться нечем, кроме как меня доставать? Спи уже. Я смеюсь в голос от неожиданности и почти съезжаю на пол с кресла, на котором и так практически лежу, утонув в куртке. А ты расплываешься в смущённой улыбке. Ты опять купился. *** Утро. Моё идеальное утро - проснуться не от затёкшей шеи и боли в спине, но кому говорить об идеальности? Разлепляю глаза, но перед ними - темнота, и я вижу только свои колени. Со стоном выпрямляюсь и откидываю капюшон на спину, из которого что-то вываливается мне под ноги. Сложенный вчетверо листок из блокнота. Ладно, скетчбука. Тебя нет поблизости, хоть я примерно и догадываюсь, что ты сейчас вместе с братцем насилуешь кофе-автомат и выжимаешь из него все соки. Улыбаюсь, вспоминая твои слова об идеальном утре с кофе, и представляю, как, ещё не до конца проснувшись, ты уже оккупируешь бедный аппарат. А мои глаза тем временем уже бегут по неровным строчкам на листке, и внезапно куда-то пропадает слух, и отчего-то хочется перестать скалиться. Я поднимаю глаза и натыкаюсь на тебя в нескольких десятках метров. Ты улыбаешься той самой улыбкой, когда, ты думаешь, на тебя никто не смотрит, кроме меня. И смотришь на меня такими глазами, взгляд которых видел только я. Ты стоишь и не боишься быть замеченным. Чёрт побери, я стесняюсь тебя такого. Ты беззвучно смеёшься и отводишь взгляд, снова поворачиваясь к Майки, а я складываю листок по сгибам и бережно кладу в карман. Я не перечитываю слова. Они отпечатались на сетчатке, и в салоне самолёта, закрыв глаза, я могу перебирать их в уме. "Я - твоё серое утро, проглядывающее из-за плотных штор. Ты раскрашиваешь меня капелькой красного вина, размазывая её большим пальцем по губе. Я зарываюсь под пропитанную музыкой простынь, под которой мы делали нашу ночь живой. Ты широко распахиваешь солнце для меня, и оно яростно бьёт по глазам. Я упиваюсь бархатом кофе. Ты разбавляешь его шёлком молока, разогретого в микроволновке. Мы ловим один и тот же воздух. Ты шипишь на порезы от жестоких струн гитары, обжигая пальцы сигаретой. Я забираю боль прохладой губ. Ты моё идеальное утро. А я... Продолжи?" Ты обернёшься ко мне с соседнего ряда у иллюминатора и спросишь: "А какое твоё утро?". Но я не услышу этот вопрос, потому что ты никогда его не задашь.