***
— Нравишься? Рапунцель, что за бредни? Вот чего всегда боялась я. Милая, но он же негодяй последний. О, бедное, мое наивное дитя. Ну чем его могла очаровать ты? Глупостью всего за пару дней? Не будь упрямой, идем с мамой, — Розалия настолько вжилась в роль злой матушки Готель, что остановить ее было сложно, особенно в этом отрывке. Она определенно ловила кайф. — Ма-а-а-ма — Не пойду! — Что? — Розалия кривит личико, ее золотые глаза искрятся ядом, от чего мне каждый раз дурно. Амплуа злодея определённо ей подходит. — Спаситепомогите, Роза меня сейчас сожрет, — убегаю со сцены и прячусь за Армина, который снимает наши репетиции на камеру. — Ну, блин, Айза, снова на этом моменте. — Роза недовольно поджимает губы. — Ты не даешь мне вжиться в роль! — Да ты блин уже вжилась. Мне реально страшно, будто ты моя мать! — тихо смеюсь, отвечая из-за спины. Меня снова загоняют на сцену. — Что? Аа… Тогда все ясно! Рапунцель умней, она сбежать намерена. Знает детка толк в любви. Рапунцель умней, что ж, раз ты так уверена, кое-что ему верни! Ха! Вот, что его держит! Я ведь это вижу! Ты отдай и посмотри. — Продолжает Розалия, напевая текст, кидает мне в руки корону, которая летит мне в лицо. Теперь она срывает репетицию, отыгрываясь за мои шалости.***
— Нам обязательно целоваться? — Сейчас — нет, на выступлении — да. — Алекси наблюдал за генпрогоном, развалившись на стульях. — Но можете порепетировать поцелуй, никто не против. — В сторону Алекса летит пластмассовая сковородка, которой первую часть постановки я бью Ламбера. — Ай! Я же шучу, Айза. — Одноклассник потирает плечо, в которое ему прилетает. — Это не очень смешная шутка, Ал. — А, как по мне, забавная, — Кастиэль ехидно улыбается, опуская руки мне на талию. — Значит, у тебя начались проблемы с юмором, и тебя надо с ним разлучить.— Недовольно смотрю на рокера, который сейчас был в каштановом парике. — Ну, что поделать. — Шершавые, теплые губы накрывают мои в легком поцелуе. Я, честно, не ожидала подобного порыва, но черт, слишком приятно. — Не-не, нас после такого исключат. Давайте свой поцелуй вы сделаете, так, чтобы его никто не видел. — Алекси прикрывает лицо сценарием, тихо смеясь, а я только и могу смотреть в серые глаза Ламбера, которые так близко и от которых так сложно оторваться.***
— Эрика, ты же придешь? — Мне, наверное, впервые захотелось, чтобы бабушка пришла в школу. — Я постараюсь, Сатсуки, но не могу обещать. — Брюнетка смотрела на меня, отложив бумажки в сторону. — Пожалуйста, пожалуйста, — часто моргая и строя глазки бабушке, я продолжала гнуть свое, пока она не сдалась и в кухню не вошла Мика. — Куда придти? У нас что-то намечается? — Аккуратные тёмные брови поднимаются вверх, она смотрит на нас, чуть улыбаясь. При ней я впервые за две недели веду себя по домашнему, не строя из себя комок иголок и нервов. — Вторая часть родительского дня, мой класс ставит мюзикл. — У меня слишком хорошее настроение, чтобы разговор с мамой мог его испортить. — Я…могу придти, посмотреть? — Брюнетка мнется, ей явно неловко. — Если хочешь, начало в час в среду. — Пожимаю плечами, мне не горячо не холодно. Хочет присутствовать — её право. Того напряжения, что было в начале её приезда уже нет. Дышать становится легче.***
Расставляя последние декорации и проверяя механизмы сцены, мы готовились к выступлению. Я носилась в глупом розово-фиолетовом платье, которое Роза подогнала под меня, с уложенными лаком и кучей заколок в короткую прическу волосами. Просто потому что надо было снимать парик прямо в конце выступления не заметно и быстро. Именно поэтому, волосы мне намертво зафиксировали под каре. Было сложно, но мы справились. Когда в зале собрались все и уже готовились к началу, Мелоди и Натаниэль давали последние напутствия. Хотя, казалось, эти напутствия надо было давать им, ведь это они начинают мюзикл. Мы носились по сцене, отыгрывая свои роли, вживаясь в них по новой. Зал смеялся, но лично я никого не видела. Прожектор помогал отстраниться от публики и не видеть лиц, одно дело просто петь, а другое играть какую-то роль. Во время коротких передышек, я едва успевала глотнуть воды, чтобы смочить горло и снова вернуться. Также и Кастиэль, хотя, в отличие от моего персонажа, ему не надо было носиться по сцене и срывать горло от радости. По сути, ему даже не надо было вживаться в роль и прилагать усилий. Что у Флина, что у Каса характеры были похожи.***
Приглушенный свет прожектора и мерцающие на синем полотне огоньки, которые изображали фонарики, создавали слишком реалистичную атмосферу. Я и Кастиэль сидим в лодке, играет тихая, мелодия, которую я подгоняла до этого под наши голоса. Столько дней у окна сидела, Столько лет мучилась, ждала. Я жила и не замечала, Как была слепа. Рядом с ним звезды так сияют, Рядом с ним спала пелена. Как во сне открылось мне, Что здесь моя судьба. На глаза наворачиваются слезы, петь становится сложнее. Вроде эту сцену проигрывали много раз, но мне почему-то слишком сложно. Может сказывается то, что мы играем уже на публику, а может я слишком вжилась в эту роль и мне стала близка песня героини. Дотягиваю до конца. Говорю свои слова. Кастиэль вытаскивает со дна фонарики, которые мы отправляем вверх по леске, и начинает свою часть. Сколько дней плыл я как в тумане. Сколько лет грезил наяву. Как я жил, сам не замечая, Что во тьме тону. Рядом с ней звёзды так сияют, Рядом с ней этот мир расцвел. Как во сне открылось мне, Что я судьбу нашел. Руки переплетаются, и мы поем уже вместе. Это чертовски красивая сцена, которая заканчивается слишком быстро и в зале даже кто-то хлюпает носом. Сцена поворачивается, уступая место другой части. Я смотрю на Кастиэля уже по- другому, не как на друга с которым мы целовались. Сердце начинает предательски выскакивать из груди, а колени подгибаться, как только мы пересекаемся взглядами. Перевожу дыхание и пытаюсь успокоить дрожь в руках, чтобы доиграть все.***
Роза с полным презрением лица, хладнокровно протыкает Кастиэля ножом, ей богу, иногда кажется, что у нее есть вторая личность, которую она выпустила. — Вот что ты наделала Рапунцель, — девушка подходит ко мне, пока я громыхаю цепями. — Но, ты не волнуйся, наш секрет умрет вместе с ним. Прия в костюме хамелеона пытается помешать, но ее легко отталкивают и она падает куда-то за сцену, где ее ловят Натаниэль и Лизандр. Толкаю речь о том, что не сдамся и ставлю свои условия. Кастиэль, который корчится на полу от боли, кряхтит свои реплики. Слишком реалистично, как по мне. Розалия приковывает Кастиэля и отходит. Мы разыгрываем душещипательную сцену, которую руинит по сценарию Юджин, обрезая принцессе волосы. Своим криком матушка Готтель привлекает все внимание публики и прожекторов, пока я незаметно скидываю парик. Роза, которая упивается своими воплями выпадает в окно, а на самом деле за сцену, где ее снова ловят мальчишки. А я снова начинаю петь, но уже без музыки, роняя слезы на лицо «мертвого» Кастиэля, уголки губ которого предательски дергаются, сдерживая смех. Когда чудесным образом он оживает, говорит едкую фразу, что ему брюнетки нравятся больше. Зрители смеются, умиляясь. Целуемся не на публику, а скорее для себя. Слишком увлекаемся, но нас спасает Армин, который сейчас за прожекторами и переводит свет на Шарлотт, которая говорит слова автора, продолжая историю. Сцена снова двигается. Спектакль как и мультик заканчивается трогательной семейной сценой, где мы дружно обнимаемся. Занавес и одинокие овации, которые после подхватываются всеми зрителями. Мы выходим на поклон, держимся за руки и кланяемся. Маленькая девочка подбегает к сцене с двумя букетами, один она протягивает Розе. Блондинка тепло улыбается, а потом обнимает ребёнка. Второй букет девчушка дарит мне. Приятно, но смущает, тоже обнимаю ребёнка и целую в щеку. Кроме этой милой и стеснительной девочки, подходят ещё парочка младшеклассников, которые раздают цветы. Даже актёрам второго плана достались зрительские симпатии.***
— Хорошо поработали, Мисс Шермански довольна — в раздевалку вошёл Винс, уже переодетый в обычную одежду. Я с садистким удовольствием убираю платье в чехол. Слишком много стеба я успела выслушать. С париком оно ещё смотрелось, но не с моими собственными волосами. — Отлично, надеюсь, больше мы ничего ставить не будем до конца года. — Фыркнула Ким, приглаживая волосы. — Могло быть хуже, так что расслабься, — Роза смывала грим и поддерживала беседу. — Пойду прогуляюсь, хочу поговорить с Эрикой, — махнув девочкам выхожу в зал, а оттуда на улицу. — Поговорим? — Напротив стоит Кастиэль, прокручивая на пальце ключ от крыши. В целом, разговор с Эрикой можно отложить и на попозже. — Ну, давай.***
На крыше дул неприятный и холодный ветер, отчего приходилось кутаться в куртку. Эта осень выдалась холодной для Парижа. Ведь даже в прошлом конце ноября, было теплее. Кастиэль прикуривает сигарету, предлагая и мне. Не отказываюсь. Мне не особо нравятся его, но что имеем, тому и рады. Как начать разговор не знаем ни я ни он. Сложно сказать и объяснить свои чувства другому человеку. Порой, человеку, которого видишь впервые, излить душу легче, нежели тому, кого знаешь достаточно долго. — Так как ты тогда сказал? Тебе нравятся шатенки, а брюнетки не в твоём вкусе, да? Я улыбаюсь, припоминая старый разговор, который был практически три года назад. — Если я скажу, что тогда путал брюнеток и шатенок, ты поверишь? — Ламбер смеётся, делая затяжку. Его глаза смотрят в мои. — Если только сейчас ты докажешь мне обратное. — В моем вкусе ты, Састуки. Не шатенки или брюнетки, а ты. — Его руки снова обвивает мою талию, а губы находят мои. На душе становится легче, напряжение, которое скопилось за ту неделю недосказаности наконец-то отпустило. Всё точки были расставлены и теперь рядом с этим наглым, своевольным рокером было уютно и комфортно. Все мои внутренние терзания улеглись под слоем нежности и любви к этому красноволосому парню. А поцелуи все-таки дольше и ярче, как и касания, которые с каждым разом нежнее и чувственнее.The End