The Many and Varied Adventures of Young Fletcher Mellark

Папочка опять принялся делать эти сладкие штучки. Флетчер был в восторге, поэтому он запрокинул голову и захихикал, и его звонкий младенческий смех разнёсся по этому месту — это был не Дом, но так как оно было под крышей, то, должно быть, это была Пекарня, а не Лес. Пекарня ему нравилась. Когда он там бывал, он оставался наедине с папочкой. Оставаясь привязанным к папиному животу, Флетчер наблюдал, как папины руки имеют дело с множеством пачкучих, липких, вкусных вещей. Папа всегда давал ему попробовать, и то, что он давал, неизменно было вкусным. Флетчер не мог никак взять в толк, почему мамочка настаивает, чтобы он ел зеленое, безвкусное пюре из гороха, когда на свете есть сладкая тягучая субстанция, и ее полно в Пекарне. Но у мамочки был Лес, и там все было совсем по-другому. Лес был, наверное, самым лучшим местом, чтобы поглазеть по сторонам и послушать. Мама вела себя там очень тихо, и он старался тоже не шуметь. Порой он просто спал, но и спать там было очень здорово, ведь он слышал успокаивающий стук ее сердца, и чувствовал, как лицо обдувает теплый ветер. Пекарня же была лучшим местом, чтоб поесть. И заснуть там ему не удавалось, потому что папочка любил поговорить. Он рассказывал ему истории, которые Флетчер пока не понимал, о своих Братьях и о «Когда я был маленьким». Это звучало странно, потому что папочка совсем не был маленьким — скорей, наоборот.  — Ну и что ты думаешь, малыш? — спрашивал порою он, меся что-то сладкое своей большой рукой. Флетчер пытался дать ему понять, что готов уже это попробовать, но слова ему пока не давались, так что он мог издать лишь мешанину из звуков. Но папочка ему кивал, будто и впрямь мог его понять, и потом говорил, — Думаешь, тебе захочется стать здесь хозяином когда-нибудь? Наверное, я должен был бы теле сказать — подели все поровну с сестрой – но, только между нами, она слишком любит подольше поспать. И только мы с тобой встаем так рано, вместе с солнцем. Все это было Флетчеру абсолютно непонятно, и он опять выражал желание попробовать. Сегодня, однако, папочка уселся перед подносом с маленькими сладкими штучками и полностью сосредоточился на них. Эти штучки — идеального размера для флетчерова рта, а вот в папиных больших ладонях смотрятся крошечными и не вполне уместными. Он часто делает похожие штуки, но те обычно больше, снизу — сладкие и рыхлые, сверху — сладкие и клейкие. Было невозможно понять, почему папочка рисует на них яркие желтые солнышки, которые Флетчер постоянно видит в Лесу. Он много раз пытался сграбастать их и съесть, но мама никогда не позволяла. Но Пекарня была лучшим местом, чтоб поесть. Папа бурчит себе что-то нос, поднеся одну из сладких штучек поближе к глазам. И Флетчер пользуется моментом, чтобы дотянуться и схватить одну штучку со стола. Он уже некоторое время практиковался в хватании, но его ручки, как и голос, еще далеко не всегда его слушались. Его ротик сосредоточенно приоткрылся, и он изо всех сил потянулся вперед. Удивительно, но его маленькие пальцы действительно касаются одной из сладких штук и он ее хватает. И все получается! Он пищит от удовольствия, а папа, все еще целиком погруженный в свое занятие, издает низкий довольный смешок, который Флетчер ощущает всем своим тельцем. Обычно Флетчера кормит мамочка, дает ему пюре и молоко. Иногда и папа тоже, хотя молока у него почему-то нет — часто это что-то сладкое или просто размятые кусочки папиной еды. Когда это не сладкое, Флетчер начинает причитать, намекая, что охотнее отправился бы в Пекарню и там поел, но папочка его пока еще не очень хорошо понимает. Иногда его пытается кормить Хоуп, но запихивать ему в рот еду у нее выходит хуже, чем строить ему смешные рожи. В любом случае, есть самостоятельно Флетчер еще не пробовал ни разу. Ведь ему всего шесть месяцев. Он все время сует что-то в рот, но в основном для того, чтобы получше их изучить. Но теперь же он намерен начать кормиться без посторонней помощи. В один миг он запихивает всю эту сладкую штуку себе в рот. Она туда влезает, ну, почти, и он закрывает рот, чтобы ощутить на языке взрыв липкой и рассыпчатой радости. Он так горд собой и счастлив, что хихикает и гулит. Только… вдруг он начинает кашлять. И потом вообще не в силах издать ни звука. И даже дышать. И бьется в панике. Но папочка уже отцепил его от себя и перевернул на животик. Он постукивает его по спинке, и сладкий комок с чавканьем летит на пол, а потом папа кладет Флетчера личиком вверх на стол и вытирает ему перемазанные губы и подбородок. Флетчер напуган. И все еще не может вздохнуть. В папиных глазах мелькает выражение, которое прежде Флетчеру видеть никогда не доводилось, а потом он резко приседает, кладет Флетчера поперек колена и стучит по его спинке так сильно, что это даже слегка больно. Но он начинает кашлять и выплевывает на пол то, что был не в силах проглотить. От страха и легкой боли, Флетчер принимается рыдать. И папа берет его подмышки и поднимает на уровень своих глаз. Они у него широко распахнуты, а по лицу тоже текут слезы — папа пристально смотрит и пытается усмирить неровное дыхание. Потом он его так крепко обнимает, что становится почти невозможно дышать.  — Не пугай меня больше так, сынок! — говорит папочка дрожащим голосом. Его всего мелко трясет, и от этого Флетчер только еще больше пугается. Он прячет личико на безопасном папином плече и вопит.  — Все хорошо, малыш, — хрипло говорит папочка, поглаживая ему спинку. — Все будет хорошо.