Click

      Это непросто выключить.       Прайс ходит рядом, дышит рядом, в растерянности приглаживает свои идеально прилизанные волосы рядом, и у него нет шнура, который можно выдернуть из розетки. Хоть он иногда и кажется чуточку механическим, с такой осанкой, что хочется постучать по его спине и услышать гулкое металлическое "бум-бум", он всё же живой человек. А с этим у МакКинли всегда проблемы. С такими вот живыми людьми мужского пола, ходящими, разговаривающими и являющимися такими идеальными, что белизну рубашки затмевает разве что блеск начищенных ботинок. Можно бесчисленное количество раз выкидывать все неправильные мысли из головы, но Прайс появляется на горизонте и...       Клик!       Всё снова возвращается на круги своя. Мысли, мысли текут сначала тоненькими ручейками, и поначалу кажется, что ничем страшным они не грозят, но, когда начинается полномасштабный потоп, МакКинли тонет в фантазиях и желаниях настолько постыдных, что они ему начинают нравиться всё больше и больше.       Это невозможно выключить.       Даже ад в его снах не является надёжным укрытием. Что он там только не видел.       Теперь же там нет раскалённой лавы, там нет чертей и их гротескных трезубцев, но там есть он. У него люминесцентно-белая рубашка и глаза в цвет той самой отсутствующей лавы. Тянет за галстук и улыбается так невинно, как будто ничего такого не происходит. На деле ведь действительно ничего особо и не происходит, но разве разрешено двум мужчинам стоять так близко?       "Нельзя," - отвечает вслух МакКинли. "Где это написано?" - возражает Прайс, прижимает к себе и целует в шею. Его губы почему-то чертовски сильно обжигают, и МакКинли чуть не вскрикивает от неожиданности. "Ну это уже точно нельзя," - бормочет он, неспособный выбраться из его рук.       МакКинли просыпается. Он вздыхает и сразу обращает внимание на свою небольшую возникшую проблему. Вернее, не небольшую, конечно, а такую… среднюю. В пределах нормы здорового человека, так сказать. И это, чёрт подери, тоже не выключишь.       Он с сомнением смотрит на своего напарника, убедительно храпящего рядом, и решает сходить в ванную. Освежиться.       Путь, по задумке явно капельку некомпетентного архитектора, лежит через тёмную кухню. МакКинли понимает, что идти абсолютно вслепую ему не по душе, и щёлкает выключателем, отвечающим за одинокую лампочку, свисающую с потолка.       Клик.       За столом сидит ошарашенный Прайс с – Боже милостивый! – кофе. Он не похож на обычного Прайса. У него отсутствует галстук, и волосы не уложены в удачное подобие причёски пластиковых кукол. Он чуть более живой и гораздо более испуганный.       - Это что у тебя, кофе? – говорит МакКинли.       - А это что у тебя… - непроизвольно кивает на него Прайс и смущается, не закончив фразу.       МакКинли быстро садится за стол, дабы скрыть неудобную подробность, и тут же ругает себя за это. Дурак, нужно было просто уйти.       Они сидят так несколько минут, молча, слушая звуки местной фауны за окном. Прайс отхлёбывает кофе из стаканчика. Пахнет вкусно. МакКинли всегда так нравился этот запах, пока он не…       Решил это выключить.       Внутри него что-то щёлкает. Кевин Прайс рядом с ним, здесь и сейчас. Самый лучший человек из всех, которых он когда-либо знал, сейчас находится с ним наедине, и нет никаких гарантий, что это ещё хоть раз произойдёт.       - Так… как тебе? – говорит он, пытаясь совладать с дыханием.       - Самый вкусный напиток, который я когда-либо пробовал, - улыбаясь, признаётся Кевин.       МакКинли смотрит на него и понимает, что его губы не будут жечься. Его глаза не отблёскивают красным, а рубашка не такая уж и белая. Он – мормон с кофеиновой зависимостью и волосами, которые, как оказалось, легко можно растрепать.       МакКинли немного ведёт, возможно, от этого будоражащего запаха, витающего в воздухе, и он наклоняется ближе к Кевину, сам того не до конца осознавая. Он не знает, осознаёт ли Прайс, что не отстраняется от него, а тоже наклоняется ещё ближе. Он не знает, происходит ли это по чьему-то замыслу, и будет ли им за это после смерти жуткое наказание, он не знает, что об этом подумают на планете Колоб и подумают ли вообще, он только знает, что губы у Кевина оказываются вкуса кофе. И что это ему до безумного шума в голове нравится.       "Как два в одном," - думает он и решает, что потом сможет об этом пошутить.       МакКинли тянется к плечам Кевина, притягивая его к себе, ближе, ближе, чтобы окончательно доломать свой вымышленный рычаг уничтожения всего неугодного. Он хочет Прайса и кофе. И пусть только кто попробует ему сказать это выключить.       Совсем незаметно для себя – честное слово, совсем незаметно! – МакКинли уже судорожно дёргает пуговицы на рубашке Кевина.       - Подожди, - выдыхает тот. Он подходит к выключателю.       Клик.