О смерти

Нет ничего прекрасней субботнего вечера в городе. Люди ходят по улицам, скверам, заходят в магазины, спешат домой, переходят дорогу на красный свет… попадают под машины. Нет ничего прекрасней парков в выходные дни. Там людей много, они веселятся, забывают обо всём плохом и воротящем, ведут себя свободно с теми, кого любят.. Вот идут по улице. Она как всегда в модном чёрном платье с белым воротничком, он из-за жары снял пиджак и остался в рубашке с чёрным галстуком. Они сели на скамеечку, посидели, поболтали, её плечи начали подрагивать, он безразлично смотрел на темнеющую листву кустов.. На следующий день она недвижно висела посреди просторной светлой комнаты с открытыми, пустыми глазами; ноги чуть касались опрокинутой табуретки. Даже записки не оставила. Нет ничего прекрасней светло-серых, пустых больничных коридоров. Люди умирают в белых, скучных и душных палатах. Около них возятся вечно улыбающиеся сестры. Их голос вселяет подобие надежды. Они мало чем могут помочь, но если пациенты требуют комфорта, то они должны его получить. Иногда становится скучно приходить к таким. Они серые, перегоревшие и как будто покрытые белой склизкой блевотой. От них частенько воняет гнилью и веет недосыпом. Поэтому я иногда задерживаюсь. Прихожу, когда родственникам начинает надоедать платить за содержание безнадёжно больных маленьких людей.. Забираю их. Всё стерильно, так что трупы выбрасываются вместе с бельём. На помойку. До приезда этих самых родственников. А они обычно не приезжают. Нет ничего прекрасней парков аттракционов. Я туда редко попадаю, появляется возможность — всегда радуюсь. Лица меняются со скоростью света. Они перекатались на всех аттракционах, остался один, последний. Получив (после очень долгих и эмоциональных уговоров) разрешение у уставшей, бледной мамы, они побежали к горке, заняли места в первой кабине, и она тут же двинулась. Мама вяло махала рукой — они счастливо улыбались ей в ответ. Медленный подъём, одна секунда наверху, потом кабина резко падает вниз… Первая петля, вторая, третья.. Вдруг что-то треснуло, захрустело, кабина на большой скорости начала качаться из стороны в сторону, сошла с рельс, две —, а может и меньше, не знаю, — секунды летела на серый, грязный бетон, который вдруг окрасился в тёмно-красный цвет.. Не прошло и десяти секунд, как на их окровавленной, мёртвой коже появились блестящие в вечернем сумраке слёзы уставшей, бледной мамы. Будоражащее зрелище, правда? Вот и я люблю. Нет ничего прекрасней старых, сырых, ветхих и высоких многоэтажек. Они живут на десятом этаже, у них есть пустой, просторный балкон с большими окнами. Там всегда красиво на закате. Она в сотый раз умоляет его не идти сегодня вечером пить — он в сотый раз отказывает и уходит, дав ей на прощание пощечину. Она медленно заходит в светлую, тёплую, крохотную детскую. Оставляет открытой дверь в тёмный коридор. Берёт на руки маленькую, улыбающуюся девочку двух месяцев. Это крохотное, пухленькое существо всё время дергает руками, смотрит на окружающий мир то с любопытством, то с явным непониманием. Уставшие глаза мамы печально смотрят на ясные, веселые и милые глазки дочери. Их лица вдруг растворяются в темноте сырого, лишенного всякого тепла коридора. Балкон. Свежесть вечера, малиновый закат. Страх перед высотой… Она со скрипом открывает окно. Становится на оконную раму. Благо, окно большое. Ветер приятно дует в лицо и подхватывает её и крохотное тело маленькой девочки двух месяцев. Потом от них остается только большое, красное пятно на холодном, пыльном асфальте внизу. Он перестал пить. Нет ничего прекрасней школ. Серых, стоящих особняком школ, при входе в которые даже самый сильный духом человек становится жертвой банальнейшей муштровки, приучающей к терпимости к социальным играм с помощью кричащих стенгазет и плакатов. Маленький мальчик, наверное, пятиклашка, получил четверку за контрольную работу по русскому языку и боится попасться на глаза родителям. Весь оставшийся день ходит по коридорам со своим большим синим рюкзаком с машинками, рыдает, трясётся среди галдящих, шумных детей. Боится, что мама изобьёт его, а папа начнет вырывать его и так поредевшие волосы на голове. Друзья к мальчику не подходят -- очень странно он себя сегодня ведёт. Тем временем он корит себя за тупость и неблагодарность -- родители ему еду, одежду покупают, а он, такая тварь, четверки домой приносит! Короче говоря, на пятом уроке повар не смогла найти нож на кухне. Он украл его, а учителя русского языка вскоре уволили. Нет ничего прекрасней ночных шоссе. Иногда попадаются одинокие путники, летящие со скоростью сто двадцать километров в час. Они обычно все в слезах, с трясущимися руками и потому трясущимся рулём. Думают о бросившей их возлюбленной, куче долгов, потерянной работе, а чаще всего вообще не думают. Понимают, что ничего в этой жизни у них нет, что они одни в этом мире и, вероятно, должны скоро его покинуть. И это скоро наступает. Они в упор не видят фургона, который едет навстречу. Они на левой полосе. Они сразу же умирают. В мире много прекрасных мест. Каждое чем-то уникально, у каждого есть свой дух, атмосфера, неповторимая и оттого прекрасная. Я могу появиться где угодно. Без спроса появиться и неожиданно уйти. Для меня нет закрытых дверей. Для меня все места равны. Одинаково прекрасны. Ведь я — Смерть. И я хожу слева.