***
Перед выходом из часовни я поднял своё розовое облако на руки, чем вызвал счастливые вопли у всех, кто ожидал снаружи. Гамзи, едва различимый под всеми этими кружевами, обхватил меня за шею руками, отворачиваясь от множества устремлённых на него взглядов. Я ожидал, что он будет стесняться в этот момент или даже заплачет, но он был какой-то ошалевший от счастья. Зато Каркат, срывавшийся на меня и Гамзи весь этот месяц, поскольку мы, по его мнению, слишком легкомысленно относимся к предстоящему нам торжеству, во время церемонии разрыдался так, что Непета, Терези и Арадия все втроём до сих пор не могли его успокоить. Следом вышел мистер Макара, ухмыляющийся в прямом смысле до ушей благодаря жутковатому клоунскому гриму на лице. Курлоз порывался сам нас поженить, но нас спасло то, что Гамзи к алтарю должен был подвести отец, так что обряд провёл Канкри Вантас. Оделся сегодня Курлоз даже приемлемо — в сливочно-белый костюм ковбоя, резко контрастирующий с его тёмной кожей. И даже подарок, который он нам позже вручил, когда вся наша компания завалилась к нам домой, был самый обыкновенный — мягкий, лёгкий двойной плед с рукавами, чтобы можно было достать из него руки и почитать, причём вдвоём. Гамзи аж распищался и залез в него с головой. — В-воу, — я погладил мягкую коричнево-фиолетовую ткань и, видимо, улыбнулся слишком ошарашенно, потому что Курлоз вопросительно поднял бровь: — Что-то не так, шоколадный пончик моего Гамзи? — Мы почему-то думали, что вы...эээ...осчастливите нас чем-нибудь из вашего сценического реквизита. Мистер Макара громко фыркнул на это, широко ухмыляясь: — Ты смеёшься надо мной, малыш? Игрушки я вам буду поставлять в любом количестве и в любое время дня и ночи! Тебе нужно только озвучить своё пожелание... Когда маленькая армия из пышно разодетых друзей, знакомых и коллег освоилась и облепила шведский стол, неожиданно заявились мои родители. Они очень сдержанно нас поздравили и подарили комплект постельного белья, после чего быстро ушли, не оставшись даже на подачу горячего. Но я всё равно чувствовал себя одухотворённым и счастливым. Всего лишь простая понимающая улыбка матери — и я как будто с плеч сбросил непосильную ношу, шучу и радуюсь совершенно как безумный. А потом пришёл Руфио. Брат, в отличном модном чёрном костюме с белой строчкой, отчего он казался ещё большим панком, чем обычно, ввалился в гостиную, озираясь и тяжело дыша от быстрого бега. Я со счастливой ухмылкой направился ему навстречу. Гамзи вспорхнул следом, обходя меня слева, как болид "Формула-1", и первым набрасываясь на Руфио с объятиями. Видно, он боялся, что я начну ругать брата за опоздание, и решил меня опередить. Моя глупая-глупая, прекрасная часть моей жизни. — Блять, бро! Мы так боялись, что ты не придёшь! — лепетал клоун, стискивая треугольный торс моего брата руками и топя его в своих воздушных розовых кружевах, напоминающих сладкую вату. — Так охуительно-чудесно, что ты успел! — Арррх, у меня сломался байк! Я бежал сначала через весь город к часовне, потом на набережную, потом сюда и каждый раз немного опаздывал! — брат утёр пот со лба, чмокнул Гамзи в лоб и отдал ему коробку, которую держал в руках. — Поздравляю. Поздравляю! Я тоже получил свою порцию объятий, пока мой клоун потащил добычу к остальным коробкам и пакетам. Гамзи намеревался потом распотрошить их все разом, и глаза его приобретали голодное выражение, когда он об этом говорил. — Оух...прошу, прости меня за всё это. Бангаранг. — Серьёзно, Руфио. Всё в порядке. Ты не пропустил ничего интересного. — Я...ух, я не только из-за байка задержался, — я, наконец, отпустил его и вместе с ним направился к столу, справедливо полагая, что этот вечно занятой раздолбай не откажется от обеда. — Не мог проигнорировать генеральную репетицию. Я теперь играю в группе. — Серьёзно? — я незаметно для него вздохнул, уже понимая, что услышу. — Да. В фолк-роковой ирландской группе. — Мы с тобой оба знаем, что ты к ирландцам никакого отношения не имеешь. — А вот и имею. В любом случае, мне это нравится. Зарабатываем мы...немного. Если честно, едва хватает на аренду зала. Но нам слава не нужна, только драйв. Я уже открыл рот, чтобы напомнить Руфио о том, что в его возрасте уже как-то неприлично не иметь нормальной квартиры и работы, и участие в таком сомнительном предприятии, как рок-группа, ни на шаг не приближает его к спокойной старости, но осёкся. Я вдруг представил себе того Тавроса, который говорит эти слова. Будущего Тавроса. Сорокалетнего, серьёзного мужчину, успешного хирурга, спортсмена и примерного семьянина. Этому Тавросу некогда быть волонтёром в приюте для бездомных животных — он зарабатывает на колледж детям. У него нет приставки — он лучше посмотрит экономические новости. Он редко видится с друзьями — да у него вообще из друзей только деловые партнёры. И этот Таврос никогда бы не женился на клоуне неопределённого гендера. Просто потому что так не принято. И я мысленно стреляю этому Тавросу в голову. Я не хочу им быть. — Руфио, это потрясающе. Брат кивнул, ухмыляясь. Видно, он сам был собой жутко доволен. Одной рукой он подхватил сразу целый поднос с закусками, а второй, как фокусник, извлёк из рукава два флаера: — Мф, ну тогда ты не против прийти на наше первое выступление? Можно сказать, это мой ещё один подарок вам с Гамзи на свадьбу. Я посмотрел на дату, концерт запланирован завтра на семь вечера. — Ох, Руфио, мне очень жаль. Завтра мы с Гамзи улетаем в свадебное путешествие в одиннадцать утра. Руфио пожал плечами, стараясь не выглядеть расстроенным. Тут его глаза округлились, он подавился фаршированным персиком. Я проследил за его взглядом и увидел мистера Макару, приближающегося к нам, снявшего свою сливочную ковбойскую шляпу и обмахивающегося ей, как будто ему стало очень жарко. — Эммм... — начал я, силясь придумать слова, которые могли бы сгладить ситуацию, но когда я повернулся обратно, Руфио уже след простыл. Большая ладонь с длинными пальцами высунулась у меня из-за плеча и выхватила две прямоугольные бумажки, которые я всё ещё держал в руке. — Бабочка улетела, но оставила за собой след из пыльцы, — хрипло промурлыкал Курлоз и влажно лизнул флаеры.***
"Объявляется посадка на рейс..." — Гамзи, поправь меня, если я неверно что-то услышал. Ты боишься полётов? Гамзи всхлипнул и кивнул. Я обнял его и глубоко вздохнул. Мы стояли в очереди на регистрацию, и тут он мне это выдаёт. После стольких сборов и разговоров о том, как он хочет надеть короткое летнее платье и поваляться на белом песке, глядя в бесконечный океан! Так. Стоп. Я не сержусь. Я просто немного раздражён от того, что всё идёт не по плану. — Ладно, ладно, только не расстраивайся. Хорошо, сейчас заберём багаж и поедем домой. — И ты не рассердишься? — Не рассержусь. — А как же...мать его, путешествие? — Съездим на озеро или в горы на машине. Гамзи понемногу утих, отстранился, утёр мордашку: — Н-нет, блять. Летим. Только...ты от меня не отходи. Мать его, пожалуйста. — Разумеется. Это будут самые, как говорит мой супруг, охренительные тринадцать часов в моей жизни.***
У самого самолёта у Гамзи случилась новая истерика, но мы снова справились. Сев в своё кресло, Гамзи тут же пристегнул ремни и схватил пакет, начиная в него дышать. — Мы ещё не взлетели. — Грёбанный бог, Тав, я умру в этой железке в десяти сраных километрах над землёй! — скулил клоун. Его колотила крупная дрожь. — Мы всё ещё можем сойти с самолёта... — Эй! Брысь с нашего места, парни! Я не сразу понял, что это нам. Медленно повернув голову, я нос к носу столкнулся с хмурой блондинкой в очках, нависающей надо мной. Одна прядь у неё была выкрашена в синий цвет, а в стиле одеваться и замашках прослеживались черты панка, как и в моём оставленном на растерзание мистера Макары брате. За её спиной стояла девушка-полная противоположность: пухленькая, в милой шляпке и очаровательном зелёном платье, скромно отвернувшаяся от назревающей ссоры. Я, и без того на взводе, не смог сдержать нотки раздражения в голосе: — Проверьте свои билеты. — Хера с два. Уёбывайте. Я оглянулся. Стюардесса, как назло, куда-то запропастилась, и прочие пассажиры рассаживались по местам, не желая встревать. — Ты ошибаешься. — Нет уж, это ты что-то перепутал, здоровяк! Думаешь, если вы геи и цветные, то это ваша страна? Так мы тоже геи! И я инвалидка, во, глянь! — девица сунула левую руку мне чуть ли не в лицо, чтобы я убедился, что это протез. Если честно, я потерял дар речи в этот момент. Когда кто-то так напирает, я теряю всякую силу воли. Но мысль о том, что позади меня и так деморализованный Гамзи, придала мне сил. — Отойдём-ка. — Да, пошли вон! — Нет, ты и я, — я встал и кивнул девушке в зелёном. — Присаживайтесь, мэм. Мы сейчас решим все разногласия и вернёмся. Я бросил взгляд на Гамзи. Клоун выглядел напуганным, так что я наклонился и поцеловал его в губы. Сработало. Наверное, потому, что я редко это делаю. С другой стороны, мне за это ужасно стыдно. Гамзи теперь не только мой друг, ему нужны такие проявления чувств. Мысленно я торжественно поклялся себе исправить свой косяк в течение этих трёх недель. Мы с девицей отошли в тамбур и встали друг напротив друга, испепеляя взглядами один другого. Она вскинула подбородок, готовясь к атаке. При прямом контакте взглядов стало видно, что и левый глаз у неё стеклянный. Я заставил себя досчитать до трёх и вежливо попросил: — Покажи мне ваши билеты. — Аааарх, да! Да, я перепутала номер, но поняла уже после того, как наорала на вас, — девчонка нервно потёрла висок. — Тут точно нельзя курить? — Точно. — Слушай...понимаешь, мы это...молодожёны. Не мог бы ты сказать, что это ты перепутал билеты? Не хочу выглядеть дурой перед Канайей. В принципе мне это ничего не стоило. Гамзи не расстроится, он слишком перепуган предстоящим полётом, чтобы о чём-то ещё волноваться. Но...это мой отпуск с моей любовью, я спланировал всё идеально, и имею право на "нет". — Нет. Мы тоже только что поженились, — я дружелюбно ухмыльнулся. Девчонка закатила глаза, поворачиваясь вокруг своей оси, даже ногой топнула от досады. — Блять. — Признай ошибку. Это не так уж страшно. — Да пошёл ты! Заметно, что тебе не впервой! — девушка покусала ноготь на пластиковой руке, и вдруг призналась. — Я летать ужасно боюсь. Вот и с ума схожу. Хотя на самолётах тусуюсь постоянно, это какая-то иррациональная хрень. — Я тоже. — Ха? А так и не скажешь. — Мой парень боится сильнее. Я делаю вид, что не боюсь, ради Гамзи. Она фыркнула и неторопливо пошла обратно к нашим пассиям. Милая леди по имени Канайя что-то увлечённо рассказывала клоуну, у которого разом прошла вся бледность. Её шляпка красовалась на его кудрявой макушке. — Итааак... — протянул я, глядя на блондинку. Та бросила на меня злой взгляд. — Ррр...Канайя, там номер на билете смазался, всё потому, что ты оставила их на полке в ванной! Наши места другие. Они оба глянули на нас как-то удивлённо-растерянно, потом друг на друга и снова на нас. — Вриска, милая, — начала Канайя, смущённо наматывая шёлковый чёрный локон на палец. — Может, вы с этим джентельменом посидите пока на наших местах? — Чтоооооооо?! — у Вриски, видимо, чуть протез из глаза не выпал. — Да, Тав, — подхватил этот грёбаный клоун, поправляя шляпку. Всю его дрожь и панику как рукой сняло. — Мы с Кансис так похожи! Оказывается, мы в одном б...ой...колледже учились! А я потом подсяду к тебе, Кан говорит, что можно ходить во время полёта. Мы с Вриской встретились одинаково ошалевшими взглядами. Спустя секунду она подхватила свой маленький рюкзак с пауком и прошипела: — Я тебе это припомню, Канайя! Ничего не поделаешь, я тоже потянулся за сумкой, которую уже удобно устроил на верхней полке. Не очень-то мне хотелось лететь в компании этой стервы, но то, как легко эта девушка успокоила моего Гамзи, стоит этой небольшой разлуки. Если он почувствует себя лучше, так тому и быть. Я переехал на соседнее с Вриской сидение. Та полулежала в кресле, нервно и зло стуча ногтями здоровой руки по рюкзаку. — Я, кстати, Таврос. — Отлично. Теперь я могу посылать тебя нахуй по имени. Пошёл нахуй, Таврос. Я полностью разделял её чувства и стал готовить электронную книгу. Девушка немного посидела, потом достала информационный проспект отеля. Я мельком глянул и заметил, что это наш с Гамзи отель. — И в какой вы комнате? Вриска обожгла меня ненавидящим взглядом, но ответила: — Восемьсот восемнадцатой. Я кивнул, отворачиваясь. У нас с Гамзи восемьсот семнадцатая. Охрененный будет отпуск.