***
— Опять припёрся, свинёнок? — приветливо встретил меня её отец. Вечно умирающий Мир, где вынужден томиться Великий Магистр Ордена Сала в Чешуе, ничуть не изменился с нашей последней встречи. Ничуть не изменился и сам Арнольд — точно так же краснолиц, надут и поперёк себя шире. Разрушать наш собственный Мир он давным-давно передумал, но всё равно сердито ворчит и потешно бесится, словом, держит себя как в те времена, когда его именем стращали иных Старших Магистров, а не то что Младших. Привычки многовековой давности так просто себя изжить не позволяют. — Опять, — обезоруживающе улыбнулся я. — И ведь знаете, никакого серьёзного дела у меня к вам нет. Просто увидел подушку Сэль и вспомнил обстоятельства нашей с вами первой встречи. Может, и сказал в полудрёме ту фразу, который вы научили, кто знает… — Да ты романтик! — Арнольд весело хлопнул себя по упитанным бокам. — Наверно, — пожал плечами я. — Кстати, я убеждён, что вы тоже можете поведать одну на редкость романтичную историю. Узник нетерпеливо приподнял бровь. Интересно, кто из них с Рокэ от кого научился этому жесту? — Давно интересуюсь: почему у вашего грозного Ордена было такое дурацкое название? Всё как-то не было случая спросить. — А ты прав, свинёнок, закатные магистры тебя дери! — с энтузиазмом подхватил Арнольд. — Именно дурацкое! Началась эта история, когда я был ещё сопливым учеником Королевской Высокой школы. Я спал и видел чудный пир. Жирные телята, бараны, перепёлки, тинта рекой — всё как я люблю. И при этом я уже Великий Магистр, и Ордена моего боятся от Багряного моря до самого Седого. И вот я подвигаю поближе молочного поросёнка и только готовлюсь вонзить в него зубы, как вдруг орденский капеллан, сидящий по левую руку от меня, заявляет, что начался пост и мясо не допускается. Я недолго думая велю: «Превратить порося в карася!», и тотчас же мои Магистры вскакивают, чтобы оказать мне такую скромную услугу. Я выпиваю тинты и только готовлюсь откусить карася, как этот грешный капеллан заявляет, что произошла ошибка в календаре и пост будет завтра. Я тут же приказываю: «Превратить карася в порося!» — потому что свинину люблю больше, чем рыбу. Все Магистры снова вскакивают, но только я открываю рот, чтобы съесть своего порося, как капеллан снова говорит, что пост сегодня! Этот сон мучил меня ночи напролёт. Я не мог проснуться, я не мог никак избавиться от этого сна или прервать его, и я так и не попробовал ни порося, ни карася. Поэтому, основав Орден, я повелел подавать на стол только такую пищу, которую можно было бы выдать за порося или карася по своему усмотрению. К счастью, наяву я того капеллана так и не повстречал, но что касается Ордена, то сон, как видишь, оказался вещим! — Вот это да… — А то! — Арнольд Арамона залихватски подкрутил драный ус. — Я смотрю, у тебя от восхищения уже мозги плавиться начинают, ступай-ка ты к закатным магистрам! Ну, или к Ворону, что в принципе мало чем отличается. — Только чур не пинаться! — предупредил я, памятуя о нашем первом прощании и сам спустился с продуваемого моровым ветром холма.***
Когда я, приведя себя в порядок, спустился в зал, Селина о чём-то рьяно шушукалась с нашим Мастером Пресекающим Ненужные Жизни. — Хороший день, Ричард, — церемонно поклонился Валентин Придд. — Да, неплохой… — я с наслаждением потянулся, принял у Сэль кружку свежего шадди и только теперь догадался, что мне показалось неправильным. — А почему ты в форме Ордена Победителя Дракона? — Его Величество и монсеньор сочли разумным, чтобы в оставленный вам Великим Магистром Сильвестром патент на пост его преемника было вписано моё имя, — будничным тоном объяснил Валентин, стряхивая несуществующую пылинку с аспидно-чёрной скабы. — Вот это номер… А что ещё я мог сказать? — Похоже, Великий Магистр тоже так подумал. Около полуночи монсеньору пришло гневное письмо, в котором на каждые четыре слова приходилось по одному определению «сумасшедший». Покойный Великий Магистр был крайне удивлён, что его преемником станет Граф Медуза, и удивлён неприятно. Подобные же письма получили Его Величество, эрэа Катарина и я. Должно быть, в Рассветных Садах посчитали их забавными — обычно они неохотно пересылают корреспонденцию. — И что монсеньор? — Полагаю, на письменные обвинения в сумасшествии он отреагировал так же, как при жизни Сильвестра реагировал на устные, — бесстрастно предположил Валентин. «Юноша, вы ведь уже проснулись?» — возникла в голове Безмолвная речь Рокэ Алвы. «Не уверен, — честно признался я. — Валентин во главе Ордена Победителя Дракона всё-таки больше похож на сон, чем на явь. За что вы с ним так?» «Из пьяного милосердия, юноша, исключительно из пьяного милосердия. Катари так выпрашивала у меня этого замечательного мальчика-жалко-что-не-девочку, что я как истинный предатель всяческой чести просто не мог не поступиться убеждениями и не сдаться. В определённые моменты она имеет на меня влияние, которое я уж и не знаю, как объяснить…» «Зато я, кажется, догадываюсь» — хмыкнул я, охотно поддерживая игру шефа в неосведомлённость. «Рад за вас. В любом случае, вам с эром Приддом надлежит немедля отправляться во дворец. Все наши уже здесь»***
У дворцовых ворот нас встретил приплясывающий от нетерпения Савиньяк. Ало-золотой наряд он успел сменить на верноподданнический чёрно-белый. — Идём скорее! — оглушительно зашептал он и потянул нас за собой. — Там!.. это!.. в общем!.. вы представляете!.. — Не представляем, — Валентин выжидательно посмотрел на него. — Принц Ринальди вернулся! — выпалил Савиньяк. — Э-э-э… — не сразу нашёлся я, — из Лабиринта? — Да закатные магистры его знают, откуда! Рокэ с Робером сейчас перед ним морискиллами разливаются, когда я уходил, уже подались! Без вас не справятся, эр Дрипп! — За годы сотрудничества, эр Савиньяк, вы могли бы усвоить, что моя фамилия Придд, — процедил сквозь зубы Валентин, но размеренный шаг свой ускорил. В зале, облюбованном принцем Ринальди, и впрямь собрался Тайный Сыск в полном составе. Архивариус Констанс Капуль-Гизайль стоял, потупившись, и явно не соображал, зачем его отвлекли от общества несравненных морискилл. Жермон Ариго поочерёдно обнюхивал две каких-то драпировки, тренируя навык. Почтеннейший Начальник Рокэ Алва потягивал из бокала вино и отстранённо наблюдал, как Робер Эпинэ что-то старательно втолковывает стройному зеленоглазому мужчине. В руках у нашего Мастера Слышащего я распознал знакомую обложку: Книга Огненных Страниц, творение мятежного Младшего Магистра Ордена Подрубленного Пня Жиля Понси. — А вот и эр Ричард, единственный, кто сумел пережить воздействие этой мерзкой штуки, — ввернул Робер, завидев меня. — Она навеяла ему, что Старший Магистр Ордена Важного Гуся Август Штанцлер обманом заставил его отравить монсеньора. Мальчик чуть с ума не сошёл, вообразив, что всё, что он читал — правда. — Всё это очень хорошо, — принц Ринальди леопардовой походкой прошёлся между нами. — Я очень рад видеть этих молодых людей, да и на артефакты полюбоваться было куда как интересно, но, Ворон, я ведь пришёл вовсе не за этим. — Я знаю, — умиротворённо откликнулся монсеньор. — Именно поэтому нам пришлось немного подождать моих сотрудников. — Ну, раз они все здесь — прошу мои пожитки, — потребовал принц. — И шляпу! Я до сих пор горжусь тем, что первым прижал к груди обе руки — с тем, чтобы в следующий миг вынуть из ниоткуда сияющий круглый щит. Жермон встрепенулся и легко достал материализовавшийся меж его рёбер меч, Валентин невозмутимо извлёк из кулака скипетр, всегда хранящийся у нашего Истины между большим и указательным пальцами. Савиньяк схватился за живот и бочком попятился за наши спины, но там его перехватил Эпинэ. После короткой борьбы и пары минут неаппетитных звуков, на свет явилась и шляпа. — И кто у нас после этого Мастер Кушающий? — ехидно усмехнулся в усы Иноходец и ободряюще похлопал слегка зеленоватого Савиньяка по плечу. Тот только вяло отмахнулся. «Пожитки» были сданы владельцу с рук на руки. Принц Ринальди, недолго думая, привесил к поясу меч и скипетр, закинул за спину щит, не побрезговал даже шляпой, и сказал: — Сочлись. Я свою часть договора выполнил, ты тоже. — Я заметил, — еле видимо ухмыльнулся Рокэ. — Историческое событие, равных которому не случалось со времён подписания Кодекса Франциска, состоялось. Моро, ты всё запомнил? — Разумеется, — чирикнул не покидающий начальственного плеча чёрный морискилл. — С каждого участника, кто не желает, чтобы его роль в истории была забыта — по два пирожных. — Шантажист, — благодарно погладил пернатую головку монсеньор.***
Ночью мне тоже снились морискиллы всех расцветок и мастей. А открыв в очередной раз глаза, я заметил, что одна из них не захотела оставаться во сне, а так и сидит у меня на подоконнике. — Виноват, но ни гречки, ни пирожных сегодня не припас, — грустно улыбнулся я. — Вы меня простите? — А ведь мы с тобой давным-давно перешли на «ты», Дикон… Я поперхнулся и стукнулся головой о спинку кровати. Услышать этот голос вот так живьём, без посредства Безмолвной речи, я не надеялся уже давным-давно. — Марианна! Сперва я чуть было не решил, что всё ещё сплю — как-то очень уж легко мне поверилось, что с покрытого жёлтыми пёрышками лица на меня смотрят именно те глаза, которые я сам — когда-то, бесконечно давно, — умел наполнять счастливым сиянием. Я даже обратно под простыню спрятаться не дёрнулся, хоть это и в моих правилах. В самом деле, чего Марианна-то там у меня не видела… Неловко протянул к ней руку и стушевался, но она спасла меня, спорхнув и усевшись на мой палец, как на жёрдочку. — Это как? — я, всё ещё не до конца веря в происходящее, погладил золотистые пёрышки. — В Багряных Землях скрыто много тайн, — наклонила головку Марианна. — Морискиллы, бывает, делятся ими с теми, кто понравится. — Если уж им понравилась ты, то я окончательно перестану сомневаться в их неземной мудрости… — очарованно проговорил я. — В многой мудрости много печали, Дикон, — чирикнула моя потерянная любовь. — Я прилетела, потому что чувствую угрозу над тобой. И раньше чувствовала часто, но теперь тебя не хранит щит Ринальди. Тебе сейчас нельзя засыпать… никому нельзя! Щит бы тебе не позволил, но на худой конец сгожусь и я. — Не такой уж он у меня и худой… — уже в полудрёме начал я, потом сообразил, о чём она, но сил последним рывком распахнуть тяжелеющие веки уже не оставалось…***
Раньше я не знал, что существует кислотно-голубой цвет, но безоблачное небо над столицей было именно таким. Оллария безжалостно резала по глазам: дома и мостовые, зелень на деревьях и одежда на горожанах были неправдоподобно яркими, словно вымытыми с мылом. Там и тут были в беспорядке навязаны белые с обильной позолотой мишуры и гирлянды, с которых лучезарно улыбался чей-то чеканный златовласый анфас. В небе носились разновеликие звери с четырьмя головами и пучками мягких щупалец. Над королевским дворцом в небе переливалась радужными буквами громадная надпись:ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ГАЛЬТАРУ!
— Как вам сновидения на такую тему? Вы, кажется, любите? Рокэ с любопытством выглядывал в окошко из-за моего плеча. Под окошком только что прошли два слащаво-прекрасных хлопца, сверкая из-под туник медными поножами на волосатых икрах. — Слава Альдо Ракану! — вопили они. Они — то есть, разумеется, хлопцы. При этом с лиц ни на секунду слезали такие верноподданные улыбки, что мне сделалось страшно. — Поверьте, юноша, мне тоже. — Монсеньор, — пожаловался я, — ну хотя бы во сне вы могли бы мои мысли не читать? — Если верить покойному Магистру Понси, я ваши мысли могу даже писать. И не только во сне. Впрочем, это к делу не относится. Пойдёмте разбираться с этим славным во всех отношениях Альдо Раканом… И мы пошли. И разобрались. И я даже умудрился выспаться. И проснуться самостоятельно, а не от чьей-нибудь Безмолвной Речи. И даже не разбудил двух красавиц, чьи очаровательные головки, как оказалось, покоились у меня на плечах. И, выбравшись по-тихому из объятий Селины и Марианны, сам сварил кувшин шадди и принёс им. И — о чудо! — не опрокинул его в кровать, а именно поставил рядом на тумбочку. И заслужил горячую благодарность от обеих девушек, которые (о ещё большее чудо!) мгновенно друг с дружкой поладили. В-общем, мой личный рассвет был полон приключений, так что к наступлению вечера, с которым неизменно приходила тоскливая рутина в виде опасных чар и мятежных Магистров, я был совершенно, безусловно, нечеловечески готов.