Шуарма для принца

      — Эмир Зариф… прошу…       Аль-Бара даже головы не повернул в сторону охранника. Тот, разумеется, как всегда хотел одного — позаботиться. Уберечь. Предотвратить. Зариф сам себя считал хозяином собственной жизни. Разумеется, после Аллаха. Но все равно именно он решал, что и когда делать. Особенно во время отдыха. Конечно, Адхам не мог его заставить. Потому и молил сейчас едва ли не коленях. Наверняка встал бы, не сиди на месте рядом с водителем. Тот, к счастью, вообще молчал. Вафаи вообще был отличным водителем. У аль-Бара всегда было все лучшее. И игрушки, и слуги, и обучение, и одежда, и развлечения… Хотя нет. В последнем иногда выигрывал старший брат — эмир Касвара аль-Бара во всем переплюнул младшего, даже в рождении, хотя был старше всего на два часа. Эти два часа определили их роли в семье, в политике, в жизни. Зариф, впрочем, не слишком печалился. Если с братом что-то случится — мало ли, с какими демонами он свяжется, как и отец, — шейхом станет именно младший.       У старшего слишком много ответственности. Касвара всегда такой занудный. Всегда говорит о правилах, о приличиях, о каких-то там особых предназначениях… совсем как Адхам. Охранника и водителя Зариф выбирал себе сам. Как и остальных слуг. И любовниц. Единственные, с кем ему приходилось мириться — драгоценные шейх Аль-Бара и брат. Но первому с его связями с темными силами осталось не слишком долго, Зариф ощущал это. А вот братец… тот вполне мог еще запереть младшего во дворце и заставить учить Священную. Книга-то интересная, но слишком большая и довольно тревожная. Особенно в тех местах, где говорится о божественности власти шейха. В своем отце Зариф не был уверен. За одни такие мысли его могли казнить. Хотя нет. Брат не позволит. Касвара с нежностью относился к брату, как к своему продолжению, возлагая на него больше надежд, чем на собственных детей. Близнецы были слишком связаны. Зарифа не казнят. Просто запрут.       — Эмир… прошу тебя…       — Адхам! — Зариф поднял ладонь, — хватит. Ты скулишь, как побитый пес. Нам с Вафаи это надоело.       Водитель чуть сильнее стиснул зубы, но не повернулся, чтобы встретить взгляд охранника. И тем более не посмотрел назад, на своего господина. Зариф улыбнулся, спрятав эту улыбку в шелковый веер. Несмотря на кондиционер, в машине было жарко. Но не той славной жарой пустыни, а давящим зноем огромного города.       — Адхам, веди себя смирно, — добавил Зариф и сложил веер, отшвырнув его на сиденье рядом, — Вафаи, сворачивай в переулок, я уже нашел то, что искал.       Адхам застонал, закрывая лицо ладонями и вознося молитву Аллаху, прося его вразумить младшего принца.       Аль-Бара только улыбался, толкая дверь и погружаясь в зной западного города. Прохожие начали останавливаться. Еще бы. Хотя эмир не был в полном церемониальном облачении и ограничился несколькими деталями — ожерелье, кольца и серьги, этого, видимо, было достаточно, чтобы привлечь внимание плебеев. А может, дело было в значительном Адхаме, сразу возросшем за левым плечом принца. Зариф пошел к домику впереди. Даже встал в очередь из двух человек. Зариф уважал старость, а люди эти были стариками на его взгляд. Западные вообще стареют иначе. Его собственный отец, заключивший сделку с темными силами, выглядел на тридцать, как Адхам. Но охраннику можно. Ему в самом деле было тридцать. А шейх Аль-Бара недавно отметил шестьдесят. Но Зариф не осуждал отца.       — Эмир…       — Вижу, — принц наклонился к окошку и проговорил четко, хотя и не без акцента, — шуарма, пожалуйста, светлейший мастер… три штуки.       — Ш… шаурма?       — Вы так это произносите? — Зарифа позабавило произношение, — хорошо.       — Об… обычный или сырный?       — Обычный, милейший, — аль-Бара веселился все больше, — и побольше мяса. Что это у тебя? Курица? Побольше. Заплачу вдвое.       — С… слушаюсь…       — Благодарю, милейший.       Зариф выпрямился и слегка отступил от окошечка, вытаскивая из кармана деньги и пересчитывая. В ценах он разбирался неплохо, решив дать мастеру в самом деле больше за услугу. Таких стоит поощрять. Работал он в чистом помещении, здесь были холодильники, мойка, сам он был в халате и перчатках… так даже на Востоке не везде, особенно в бедных кварталах. А здесь, не в самом центре… приятно.       Люди, проходившие рядом, все больше тормозили и начинали перешептываться. Адхам зорко поглядывал по сторонам, положив руку на оголовье кинжала. Вот же упрямец. Не любил он пистолеты, хотя владел ими мастерски. Привык к кинжалу, а в номере отеля вообще любовно натирал меч… Благо хоть аль-Бара сумел отговорить его от этого меча в городе.       Зариф оглядывал людей, улыбаясь величественно и при этом мягко. Хороший город, хороший народ. Любит и Восток, и Запад. Как сам эмир. И веруют они почти в истинного Бога. По крайней мере демонам не поклоняются. Хотя к истине их еще предстоит привести. Но это после, после. Принц провел пальцем по брови, стирая капельку пота. Надо же. Он, дитя пустыни, потеет в жарком дурмане западной столицы. Удивительно! Путешествие он опишет в дневнике, упомянет и об этом. В сети эмир был весьма популярен.       Отняв руку от лица, Зариф забыл вдохнуть. За Адхамом в очередь встал молодой западный цветок. О. Сердце принца заколотилось. Цветок напоминал дикого коня. Длинные волосы, скуластый, высокий, с широкими ноздрями. Цветок уткнулся в телефон, в уши вложил бусинки наушников. И явно не замечал ничего вокруг. А Зариф несколько раз погиб, пока рассматривал западное совершенство. Эти светлые волосы… для местных они были темными, наверное, но для черноволосого и смуглого аль-Бара парнишка был едва ли не блондином. Сердце билось мучительно и сладко. Зариф полюбил этого западного мальчика сразу. Всей душой. И готов был положить к его ногам весь мир, если цветок того пожелает.       Адхам оглянулся и скривился, двинувшись явно для того, чтобы оттеснить плебея. Зариф остановил его взмахом руки и резким окликом. Охранник нахмурился.       — Эмир…       — Замолчи, — прошептал принц и взял готовую шаурму, кинув в ладонь мастера монеты и бумажки. Самому есть не хотелось уже.       Зариф шагнул к цветку и протянул шаурму:       — Возьми.       Парень не замечал несколько секунд, а потом поднял взгляд вначале на подношение, а потом — так медленно, что Зариф шепнул имя Бога — на подносившего. Глаза западного цветка расширились. Светлые. Аль-Бара улыбнулся.       — Возьми, — повторил принц, — это тебе. Жарко ждать, а у меня лишняя.       — Спасибо… — парень торопливо стянул наушники, затолкал телефон в карман и взял шаурму. — Я сейчас денег дам… вам…       — Тебе, — ласково поправил его Зариф, — ко мне обращаются на “ты”. Я Зариф аль-Бара, а ты?       — Кир… Кирилл…       Зариф помолчал, вспоминая, а потом засмеялся:       — Солнце… Как приятно познакомиться. Ты здесь живешь?       — Да… я… вы… ты что, важная шишка?       Аль-Бара качнул головой:       — Не думай об этом. Скажи, ты спешишь?       — Да, — Кир вдруг покраснел и отступил, — вот деньги, спасибо…       Адхам грубо поймал его за запястье и забрал деньги сам.       — Это принц Востока, эмир аль-Бара, проявляй уважение.       — Адхам, мой воин, — представил грубияна Зариф, — не обижайся на него, солнце Кирилл, у Адхама всюду враги — как моей жизни, так и моей чести. Хочешь покататься с нами, Кирилл?       — Эээ… простите… прости, нет, я пойду, мне надо… спасибо за… шаурму, спасибо, до свидания…       — До свидания, — просиял Зариф, — когда мне ждать тебя?       — Я не об этом… я… эм… я в шесть тут… я там живу… — Кирилл махнул в сторону красного высокого дома через дорогу, а потом почти побежал к остановке.       — Адхам, ты напугал дикого коня, — попенял охраннику Зариф, провожая цветок взглядом. Вздохнул и взглянул на воина, — возьми еще шуарма. И воды.       Через несколько минут они ели в машине, отъехав в тень. Зариф улыбался. Он был воистину счастлив. Кирилл был так напуган и так смущен… это грело сердце. Аль-Бара не любил наглых.       В пять после молитвы принц и его слуги сидели в машине, ожидая Кирилла. Тот появился около шести, и, несмотря на то что сам сказал эмиру время и указал свой дом, сильно удивился, увидев выходящего навстречу Зарифа. Кирилл пригласил его к себе в гости, потому что хотел переодеться после работы и выпить кофе. Эмир обещал угостить чаем после. Западный цветок отчаянно смущался. До дрожи в руках. Адхам проверил квартиру, заглянув даже в чулан, поморщился на валяющиеся у кровати носки и ушел за дверь, как ему велел Зариф. Кирилл заварил кофе, поставил чашку перед эмиром и убежал в ванную. Зашумела вода.       Зариф рассматривал кухню, улыбаясь. Мальчик был так отчаянно красив, что будоражил что-то демоническое, доставшееся от отца. Но эмир не беспокоился. С демонами он уже общался, ничего страшного в них нет.       — Здрасьте… — Кирилл, оказывается, уже стоял в дверях и наблюдал за принцем.       Зариф улыбнулся:       — Привет. Освежился? Жаркое лето.       — Тебе тоже жарко? — заинтересовался Кирилл.       — Представь себе, — Зариф глотнул кофе, — ты делаешь вкусный напиток.       — А у тебя на шее… это настоящее?       — Да.       — Ты правда принц?       Зариф усмехнулся, проведя ладонью по ожерелью.       — Правда. Приехал сюда по делам, но дела уже закончились — и я отдыхаю последние три дня, а потом отправлюсь домой.       — Расскажи мне о доме! — горящие глаза Кирилла стоили всего золота мира. Аль-Бара был покорен. И стал рассказывать.       О дворце, павлинах и фонтанах, деревьях, сочных фруктах, лошадях и верблюдах, дорогих машинах, золоте и драгоценных камнях, о женщинах в прозрачных накидках, о мужчинах в белых одеждах. О том, как это — быть сыном шейха. О благословенном старшем брате. И о том, как его самого покорил дикий Кирилл.       К концу рассказа Кир уже позволял держать себя за руку.       Зариф нетерпеливо выглядывал в окно. Касвара посмеялся над братом и поехал на встречу, а младший принц отправился туда, в дальний северный район города, чтобы найти тот самый дом и того самого парня. Кирилл обещал встретиться с ним сегодня. Прошло четыре месяца с момента их знакомства. Осень охладила город, чему аль-Бара радовался не меньше, чем водитель и охранник. Адхам, кажется, уже смирился с тем, что эмир одержим русским мальчиком, как его отец — демонической властью. Зарифу давно уже было все равно, что там себе думают его слуги и родственники. Удивительный Кир не выходил у него из головы с того дня.       Они переписывались, Зариф признавался в своей зачарованности, Кирилл смущался и советовал ему перестать говорить глупости. Эмир не думал раньше, что способен на столь сильные чувства к кому-то. Шейх однажды призвал его к себе и стал расспрашивать про “этого плебея”. Удивительно, но после разговора Аль-Бара не запретил младшему сыну общение с парнем из далекой страны. То ли не видел ничего страшного в столь невинном увлечении, то ли сам когда-то ощущал нечто подобное. Зариф не спрашивал.       Брат же несколько разозлился, что эмир вел себя неподобающе на улицах чужой страны, но и он не стал спорить с чувствами младшего. Зарифа это удивляло, но и Касваре он не задавал вопросов. Он давно уже понял, что вопросы могут вызвать проблемы, а принятие дает благо. Зачем интересоваться тем, что брат и отец не выказывают недовольства насчет Кирилла? Не выказывают — это благо. И Зариф поблагодарил Аллаха за милость.       А вот и его дикий Кир. Все такой же красивый. Длинные волосы, светлые глаза. Зариф выскочил из машины, подходя ближе, сразу оказываясь под зонтом, который над ним раскрыл Кирилл.       — Здравствуй, эмир…       — Сегодня ты солнце под дождем, Кир…       Зариф никогда еще не любил так сильно. Кирилл целовал его в лифте, плебейски-жадно, закрыв глаза, обхватив руками и сжимая так, что у эмира болели ребра. Аль-Бара позволил своему дикарю властвовать над ним в эти дни. Он стряхивал осенние листья с волос Кирилла, когда они вдвоем гуляли по парку, держал его за руку, когда тот помогал ему перебраться через лужу. Сердце билось все так же сильно, как в первую встречу. Кирилл расспрашивал об отце, Зариф рассказывал ему о демонах. Кирилл говорил о судьбе, Зариф послушно кивал, сжимая отворот его плаща.       Они прощались снова, как и в прошлый раз — на всю жизнь, зная, что уже через три минуты будут писать друг другу сообщения в сети.       — Эмир аль-Бара, заедем к тому дому?       Зариф тронул языком губы и кивнул. Это была весна, когда снег уже начинает таять. В этой стране такая чудная погода. И такие болезненные воспоминания. Четыре года назад Зариф здесь был счастлив. Но его дикий цветок, его солнце Кирилл не захотел ждать эмира постоянно. Он захотел быть счастлив без него. Это резало сердце Зарифа на части, но он не мог держать Кирилла насильно. Он все понимал.       Тогда его утешали и отец, и брат, и даже суровый Адхам. И сегодня Зариф чувствовал, что не должен ехать сюда, что не должен смотреть на эти улицы, этот город… этого человека. Принц, влюбившийся в плебея… Что может быть смешнее, Аллах?       Вот он. Зариф сжал пальцы так, что кольца больно врезались в кожу. Идет под руку с красивой девушкой. Эмир жадно смотрел на пару, едва дыша. Водитель и охранник молчали. Аль-Бара ощутил, как в сердце растет жар, как он поднимается все выше, а потом накрывает волной боли.       Зариф вытащил из футляра зеркальце. Старое, с темным стеклом, в глубине которого он мог найти помощь. Впервые в жизни Зариф аль-Бада, эмир Востока, молился не Аллаху, а тем силам, что могут погубить душу.       Кирилл и девушка вошли в подъезд, смеясь и оскальзываясь на ступеньках.       Тьма коснулась сердца принца.       Зариф улыбнулся. Он вернет свое солнце.