***
Не было бдения над хроа, что так ужасно осквернил Мятежник. Были поиски тех Нолдор Изгнанников, кого еще можно было спасти из лап Мандоса и чьи душевные раны успокоить. Не было омывания окоченевшего тела. Были лишь горькие слёзы обезумевшего сына, которые смыли с белоснежного лика копоть и застывшую кровь. Не было подобающего облачения мертвеца. Был лишь чёрно-красный стяг с восьмиконечной звездой, накрывший наготу убиенного Отца всех Татьяр, что был теперь наречен страшным словом «саван». Не было долгого прощания с бесстрашным Нолэмэ. Был лишь скромный эскорт из числа старших Феанарионов, который стремительно внёс носилки с тяжелой поклажей в темный курган у разрушенных стен Форменоссэ. Не было последнего поцелуя в высокое чело покойника. Был лишь блик обнаженного кинжала, испившего огненную кровь того, кто возжаждал мести за отца как воды, и только что дал обет не знать покоя, пока Моринготто не заплатит за своё чудовищное преступление. Не было надгробных речей. Была бешеная скачка в Тирион и громоподобный Призыв не Короля, но осиротелого сына, что именем почившего Нолдорана заклинал обезглавленный Народ отбросить сковывающую скорбь и наполнить свои окаменевшие сердца одной лишь всепоглощающей яростью. Не было богатой тризны и поминальных игрищ на большом поле возле одинокого кургана, вечного пристанища Государя Финвэ. Был лишь ужасающий боевой клич безумца, что по злой иронии самой Судьбы избрал кровавый путь того, кого более всего ненавидел, и жестокий Пир Мечей, что впервые испили кровь благословенных Эльдар.***