Quarrels and compromises

Майлз считал, что вся проблема в том, что они никак не могут прийти к компромиссу. Алекс считал, что вся проблема в том, что ему нравится ссориться с Майлзом. Обычно сдержанный и спокойный Кейн в такие моменты выглядел куда более живым, чем обычно, и очень распаленным. Тернер слукавил бы, если бы сказал, что это совсем его не заводит. Ну может быть, совсем немного. И уж точно не в этом причина того, что Алекс мог флиртовать с кем-то в клубе прямо на глазах Майлза. Нет, он просто привык так, он даже никак это не воспринимает, это самый обычный, почти дежурный флирт - Алекс мог вешать лапшу на уши кому угодно, но не себе. И не Майлзу. Да, кажется, вся основная проблема была в том, что Алексу нравилось то, что Кейн его ревнует и то, как он его ревнует. То, как Майлз начинает выяснять отношения, вначале тихим, почти интимным тоном, стараясь сдерживать себя, и под конец почти срываясь на крик. Тернеру нравилось раскрывать Майлза, он так безумно радовался этому каждый раз, словно разворачивал нутро своего любовника из подарочной обертки. Чем больше Майлз сдерживал себя, тем больше Алекс понимал, что не хочет, чтобы он сдерживался. Возможно, ему просто не хватало драйва, адреналина. Или жестокости. В своих размышлениях на эту тему Алекс никогда не заходил далеко, словно боясь увидеть в собственных желаниях то, что он увидеть совсем не готов. Моральные ценности еще были при нем, и он просто не желал признавать даже возможности того варианта, что он хотел бы видеть Майлза сильным, грубым и жестоким. Чтобы тот оставлял яркие отметины от зубов и ногтей, от шлепков, на его теле, чтобы ставил свои условия и загонял его в рамки. Не во всем. Но сейчас Кейн не ограничивал его ни в чем, а Алексу почему-то казалось, что именно вседозволенность его так бесит. Но когда Майлз буквально подмял его под себя во время очередной их ссоры, разрывая пуговицы на его новенькой рубашке, цена которой превышала две сотни долларов, и буквально вытряхивая его из одежды, Алексу пришлось признать, что все это ему очень нравится. И когда Майлз поднял его руки над головой и сильно сжал своими пальцами, чтобы тот и не думал вырываться, он пришел к выводу, что Кейну это нравится тоже. Кажется, у них была одна игра на двоих. И кажется, только что она пришла к завершению, но только в выигрыше остались оба. Позже, когда Алекс стоял перед зеркалом, с интересом изучая свое раскрашенное синяками и различными следами тело, а Майлз многословно извинялся, говоря, что на него что-то нашло и что такое больше не повторится, он подумал, что теперь нужно просто расставить все точки над i. - Мне понравилось, - просто сказал он, смотря на любовь своей жизни через зеркало и осторожно надавливая на один из наливающихся синяков. - А тебе? Чувство вины, наверное, было не перебить так сразу. Кейн спрятался под одеяло, и только оттуда выдал свое глухое "да". В конце концов, подумал Алекс, очень вредно держать все в себе.