Она

Мы были знакомы с первого класса, но впервые заговорили друг с другом только в пятом и то сугубо по делу. С тех пор стали здороваться, иногда интересуясь делами. Со временем разговоров становилось больше, вместе с тем рос и интерес к друг другу. Она казалось многим странной, потому что они ее не понимали, Она могла быть жестокой и злобной, как не прирученный волчонок, хотя ей бы больше понравилось ассоциация с пантерой, дикой и необузданной… Не возможно назвать точную дату когда простое общение двух подростков переросло в дружбу, а потом и в нечто большое. Со мной такого больше не было никогда. Наши разговоры нельзя было назвать просто таковыми, это были излияния души, облечение терзаний в слова, которые крайне эмоционально точно воспринимались с другой стороны. Потому эта невидимая связь крепла с каждым днем, практически все время которого проводилось вместе. Она пыталась вытащить меня из моей скорлупы, т.к. я была застенчива и стеснительна, она же в противовес мне нахальной и жесткой. Но это с другими, наедине все было иначе, не было разделений, не было границ, мы просто были. А потом она с семьей уехала в другой город, другой страны… Это было сложное время. Не потому что не было никого вокруг, нет, напротив, жизнь кипела и бурлила, набирала обороты, и у каждой своя. Мы общались, переписывались перезванивались, но этого не было достаточно, после того как между нами было некое неповторимое единение. Моя часть души осталось с ней, в другом городе в другой стране. Моя робкая и нежная натура в это время противоречила себе, пускаясь в некие авантюры, участвуя в странных шумных вечеринках. Но так было не всегда. Это был способ уйти от себя, т.к. наедине с собой меня съедала тоска. В то время я полюбила дождь. Есть такое поверье, что если в дождь хочется выйти, значит кто-то по тебе скучает. Я в это верила, верила, что скучает именно она. Я часто гуляла под дождем, находя в этом единение и гармонию с собой, в такие моменты часть моей души снова была со мной. Однажды открыв дверь, на пороге я увидела ее. Странно но я среагировала не сразу, т.к. часто в прохожих видела ускользающие черты. А она лишь, робко улыбаясь, сказала: «привет». Это простое слово, сказанное ею, всколыхнуло все, что копилось и пряталось в дальние уголки души. Всколыхнуло, затрясло и вырвалось, со слезами и всхлипами. А потом снова было единение, снова разговоры души… Но что-то было не так, мы будто были надломлены внутри, о чем красноречиво свидетельствовали наши тела – бледные, унылые, с маскировкой под «модную» анорексию. Мы отчасти были теми же но уже другими. Наши душевные нити по прежнему сцеплялись, кружились, ласкались, пытаясь унять, залечить и спрятать надломы. Ей было плохо, ее душа терзалась, а я не могла помочь, ее надлом был сильней и не желал уходить. Иногда она просила оставить ее одной, не словами, но все так же душой. Она не желала, чтобы ее, «сильную агрессивную пантеру» жалели и не хотела показывать свои слабости. Вскоре была болезнь ее бабушки, которая не была ей родной по крови, но была ближе всех прочих родственниках. Та всегда заботилась о Ней и хоть и сама того не знала, но была Ею очень любима. Именно Она из всех родственников провожала бабушку в последний путь, и была рядом когда та умирала в ночной агонии. А потом были похороны. Тишина. И снова ее отъезд. Позже приезжала ее мать, оформляла все документы, чтобы продать квартиру с которой было связано столько всего, уехать и не возвращаться. Порвать последнюю нить с этой страной и окончательно остаться в той, другой. Она не должна была больше вернуться… Надо было жить дальше и я жила. И я встретила Его. Со мной случилась любовь. Ругань с родителями, уходы из дома, чтобы быть с Ним. В нем я нашла отдушину. А Она приехала снова. Но это была уже не совсем Она. Точнее она была закрытой для меня и стала казаться странной, как прежде казалась другим. Мы не общались, совсем. Она смотрела на меня с пустотой в глазах. Физически она была рядом еще три месяца, но ментально ее не было вовсе. Лишь перед самым ее отъездом я настояла на разговоре, было по странному сложно общаться, но ее железный занавес пал и мы, таки смогли слегка сплести нить наших душ в последний раз. Это было прощание. И случилось оно с улыбкой и пониманием. Иногда она снится мне и в этих снах все как раньше, ее старая квартирка, те же запахи, те же взгляды и улыбки. Проснувшись в такие ночи, я всегда испытываю тревогу и беспокойство за Нее и отчего то не могу пересилить себя, чтобы просто набрать сообщение и спросить «как Она?», сказать, что скучаю, тревожусь и мне совсем не все равно. Возможно это оттого, что наши нити эмоциональной душевной связи спутались и затерялись в дорогах, городах, людях, тысячах километров и мыслях. Но главное, что это было и теперь никогда и никем не сможет быть стерто с души.