Я создам тебе крылья

      После рождения Тео Механист с нетерпением ожидал момента, когда его сын сделает первый шаг.       Тогда он вообще мечтал о многих вещах: и о том, как он, используя свои изобретения, сможет привести свой город к процветанию, чтобы Тео мог расти в замечательном месте; и о том, что позже его сын пустит здесь корни и обзаведется собственной семьей — возможно, тогда ему даже доведется понянчить внуков. Они о многом мечтали, и темными ночами, когда Тео уже спал, они делились друг с другом самыми сокровенными мыслями. А жена к тому же хотела девочку.       — У Тео очень мягкий характер, — шептала она. — Уверена, он был бы рад младшей сестренке.       — Там видно будет, — Механист, как всегда, был немногословен. На самом деле он давно уже мысленно составлял смету по перепланировке дома и добавлению новой комнаты, а заодно рассчитывал, сколько нужно будет зарабатывать, чтобы прокормить семью и обеспечить достойную жизнь второму ребенку. Жена любила напоминать, что планы имеют свойство меняться в любой момент: ведь каждому предначертан свой путь и никто не знает, как дальше сложится жизнь. Однако Механист был твердо уверен, что если держать ситуацию под контролем и заранее все тщательно продумывать, то никакие непредвиденные сложности не помешают осуществить задуманное и справиться с обстоятельствами.       Так и было — до потопа.       Его жена умерла почти сразу. В последний раз он увидел ее мелькнувшее в мутной воде испуганное лицо и руку, тянувшуюся к нему — он почти смог ухватить ее, но очередная волна захлестнула женщину с головой. Позже, упорно продираясь через грязь и обломки строений, он наконец-то — хотя и случайно — нашел свою жену. Тело было наполовину занесено землей, а раздувшееся и опухшее от воды лицо стало почти неузнаваемым.       В течение единственной ночи он потерял абсолютно все. Все, кроме Тео.       Когда целители сказали, что мальчик выживет, но больше не сможет ходить, Механист не смог сдержать слез. Однако сейчас было не самое подходящее время для личной скорби: другим выжившим, точно так же собиравшим по кусочку свои разбитые жизни, необходимо было место, в котором они смогли бы начать все заново. Поэтому жители города единогласно обратились к нему в ожидании решения.       — Необходимо найти деревню, в которой мы сможем задержаться на зиму, — ответил он на всеобщий вопрос. Запасы продовольствия были крайне скудны, а денег и того меньше. У них просто не было ресурсов, чтобы отстраивать город с нуля.       В первом же поселении их погнали прочь.       — Мне очень жаль, но из-за войны наши хранилища стремительно пустеют, — заявил глава деревни, окидывая взглядом группку изнуренных и измученных путников. Однако, вглядевшись в их осунувшиеся и хмурые лица, он пошел на уступки, хотя было видно, что это далось ему нелегко. — Мы можем взять одного или двух... Но не более того.       Посовещавшись, переселенцы остановили выбор на обессиленном старике, который уже не мог ходить без трости, и беременной женщине, чей муж погиб во время наводнения. Все остальные, поправив сумки на плечах, отправились дальше.       История повторялась снова и снова: покидая людей то тут, то там, переселенцы продолжали идти вперед. Оставались в основном старики и больные, родители с маленькими детьми, а однажды и одна из акушерок осталась жить в деревне, в которой недавно умер целитель. И где бы они ни появлялись, те, кто мог работать, предлагали свои услуги в обмен на кров, а сам Механист продавал изобретение за изобретением, чтобы прокормить себя и сына.       Все это время Тео сидел у него за спиной в корзине, разглядывая окружающий мир широко открытыми от удивления глазами, указывал на разные предметы и без умолку что-то лепетал. Он был единственным лучом света в их мрачной и бесцельной жизни.       И именно Тео был тем, кто нашел им новый дом.       В воздухе разлился кусачий морозец, и пошел первый снег. Они оставили позади еще одну деревню, которая не смогла их принять, и уже начинали терять надежду когда-либо обрести пристанище: скорее всего, они просто умрут посреди ледяной пустыни от голода. Переселенцы присели отдохнуть у окраины деревни. У них больше ничего не осталось за душой, и им некуда было идти. Понимая это лучше всех, Механист взял сына на руки и прижал к себе, бессильно плача и сбиваясь на шепот:       — Извини, Тео. Я не смог дать тебе достойное будущее.       Он должен был вернуться и оставить Тео в деревне. У них должно хватить продовольствия, чтобы накормить и обеспечить одинокого ребенка. И пусть сам он обречен на верную смерть, будет намного легче умирать с мыслью, что его сына приняли в свою семью хорошие люди. И все же он как мог оттягивал минуту расставания, не желая выпускать ребенка из объятий.       Не в силах больше медлить, он поднялся с земли. Ребенок почти сразу начал что-то весело бубнить под нос и указывать пальцем на горы.       — Ох, Тео, только не сейчас, — начал было Механист, но осекся. В том направлении, куда указывал сын, были видны скалы, а на скалах — полуразрушенные постройки.       Склон был крутой, а воздух разряженный, но поредевшая группа переселенцев с удвоенной энергией поднимались наверх, огибая холм по широкой дуге. Задыхаясь, они вскарабкались на вершину и обнаружили развалины. Судя по всему, здесь никто не жил в течение долгих десятилетий, и все же они решили убедиться в этом.       — Ээй! Есть здесь кто-нибудь?       Но единственным ответом им было эхо.       Истлевшие листья на кроватях давно стали домом многочисленным крысам и птицам, но впервые за много месяцев уставшие люди могли спать без опаски. Конечно, в первую зимовку приходилось бороться за жизни всеми доступными способами, но потом они начали обустраиваться.       Все это время Тео или спал у отца за спиной, или восторженно разглядывал окрестности, но чем старше он становился, тем чаще недовольно ерзал, а потом и вовсе начал протестовать против подобного положения дел.       — Папа, я хочу поиграть с ними, — Тео указал на мальчишек, которые возились внутри храма с мячом.       — Тогда пойдем туда, — Механист улыбнулся. — Или я могу позвать их, если хочешь.       — Нет, я хочу играть! — у Тео задрожала нижняя губа, когда он снова посмотрел на сверстников. — Почему я не могу играть с ними, папа?       Ту ночь Механист провел в мастерской, бессильно закрыв лицо руками. Да, сейчас он мог носить сына за спиной, но что будет, когда тот вырастет? Ведь рано или поздно настанет день, когда он больше не сможет поднять Тео.       Он обязан найти способ помочь им обоим.       Всю следующую неделю он не выходил из мастерской, изредка прерываясь на сон и еду, но чаще и вовсе забывая про них. Когда он наконец закончил работу, то выкатил из дверей мастерской широкое кресло на колесиках, достаточно просторное для маленького ребенка. Естественно, было много проблем: неровные колеса застревали на поворотах или гремели на подмостках, когда Тео слишком разгонялся. Но едва сев в него первый раз, мальчик благодарно улыбнулся отцу, прежде чем присоединиться к другим детям.       Каждое следующее кресло было лучше предыдущего, и вскоре Тео мог свободно передвигаться без посторонней помощи. Он играл с другими детьми как самый обычный ребенок, вызывая у наблюдающего издалека Механиста легкую улыбку. Тот никогда ничего подобного не планировал — у него даже в мыслях такого не было, — но теперь он был уверен, что сможет вырастить сына полноценным членом общества.       Позже, во время обследования одной из кладовых, он наткнулся на странное устройство, раскинувшее широкие крылья от прикосновения. Его каркас странным образом напоминал строение скелета волка-летучей мыши. Ткань перепонок была безнадежно испорчена, но для сметливого глаза инженера это не представляло сложностей. Цель была определена.       В ту же ночь Механист снова закрылся в мастерской и занялся набросками чертежей планера. По другую сторону от него лежал проект нового кресла для Тео.       — Папа? Чем ты занят?       Молниеносно спрятав оба листа под чертежи подъемного крана, начатые в прошлом месяце, он оглянулся назад. В дверном проеме показался Тео, зевающий и потирающий глаза одной рукой.       — Это сюрприз, — отодвинув стул, он подошел к сыну и присел рядом. — Я покажу его позже, если смогу закончить работу.       — Обещаешь?       — Да, обещаю. А теперь ложись спать, уже поздно.       — Хо-хорошо, папа, — Тео снова широко зевнул, выезжая из мастерской. Механист провожал его взглядом, пока мальчик не исчез из поля зрения.       Тео никогда не будет ходить. Но Механист надеялся, что настанет день, когда его сын впервые полетит.