Причины любить

Во вспышках огня в Пламенном мире появилась хрупкая женская фигура. Она одновременно выделялась в этом мире, но в то же время и нет. Светлые волосы больше вызывали ассоциацию с ангелами, но темно-красные глаза были демоническими. Однако ни на ангела, ни на демона она не тянула из-за отсутствия крыльев и, в демоническом случае, рогов. Внимательно оглядевшись, она слегка сощурила глаза и поморщилась: — Боже мой. А вкус мамаши лучше не стал. Адаучи, а именно ею и была девушка, сложила руки на груди и фыркнула. Родной мир встречал ее витающим в воздухе запахом пепла, от которого в детстве часто хотелось чихать, угольной землей и огнем. Морем огня, как бы абсурдно не звучала эта фраза. При этом словосочетании Вендетто невольно вспомнилось море дружка Вер, ставшее красным из-за некой акулы-альбиноса, с коей ему так и не посчастливилось свидеться. Пламенный мир был таким же скоплением красного и черного, и от этого зрелища у наемницы возникало чувство уныния. Что не говори, родину она не любила. Причем уже не помнила — то ли с рождения, то ли из-за привычки постоянно путешествовать с друзьями. — Тут так ничего не поменялось. С хрена ли я вообще решила вернуться? .. — издав очередной звук фырканья, девушка решила пройтись по городу. Ничего нового. Все те же «овощи», готовые ради мамы идти на верную смерть. «Хм, кажется, их стало меньше? ..» Вендетто встряхнула головой. Ну не войной же Ивлис на кого-то пошла? Нет, это категорически невозможно. Ее мать, конечно, немного не в себе, и с комплексом неполноценности, но не настолько же, чтобы удовлетворять его, на кого-то напав? Вендетто в очередной раз трясет головой — с чего бы ей вообще за нее переживать. Надо найти Эмальф, иначе она совсем окочурится, строя безумные теории, объясняющие уменьшение популяции демонов Пламенного мира. Вариантов было несколько – дом, дворец матери и караоке-бар, где они постоянно зависали когда-то вдвоем. Второй вариант Адаучи сразу же исключила — не хватало еще напороться на Поэми или, что хуже, на безумно влюбленного в мать Риэта. Однако все оказалось хорошо, и Эмальф сидела у себя дома, тоскливо наклонившись над столом и что-то рисуя. Еле слышно подойдя (благо, навыки наемной убийцы это позволяли), Вендетто наклонилась над рисунком и посмотрела. Рисовала подруга всегда так себе, однако было можно понять, что это какой-то зеленоволосый демон в красном свитере и крестом на полгруди. Эмальф была без очков, потому дочь Дьявола могла увидеть, как она томно прикрыла глаза, а затем с ее губ сорвалось нежно-сладкое: «Йосафайер…» «Что я тут пропустила? ..» Наконец, помощница Ивлис оторвалась от рисунка и все же заметила давнюю лучшую подругу. — Адаучи! — воскликнув, Эмальф повисла у нее на шее. — Неужели ты решила вернуться?! — голос был полон радости и счастья, было видно, что поддержки ей сейчас очень сильно не хватало. — Нет… Просто решила навестить тебя… — прохрипела Вендетто не хуже тварей из Моря Смерти и тоже обняла подругу и погладила по длинным волосам. — Только если ты сдавишь сильнее, то я умру… — Прости! — вдруг Эмальф осеклась, быстро, со скоростью урагана надев привычные черные очки. Без них Эмальф была не Эмальф, и в карманах куртки у нее всегда была целая куча этих аксессуаров на случай пропажи. Однако от Вендетто Эмальф никогда не прятала своих глаз, обычно давая ей увидеть все свои эмоции и чувства. Ровно, как и Вендетто никогда не скрывала от Эмальф, что-то, что у нее нет рогов и крыльев — не супер-пупер крутая техника, позволяющая их скрывать, а проклятый дефект с рождения, лишивший ее радости того, что может испытать каждый демон их мира, радости полета. Так почему подруга сейчас что-то скрывала от нее? .. — Эмальф, что произошло, пока меня не было? Почему ты прячешь от меня глаза? .. Эмальф закусила задрожавшие губы, а после шепнула: — Давай сходим в караоке-бар. Выпьем, попоем, заодно расскажу тебе… Выпить? Вау. Ей бы отойти от последней попойки с Вер и Лоренцом. Но отказывать самому дорогому в этом мире существу, тем более, когда оно нуждается в этом сейчас больше, чем в кислороде, — низко и жестоко. Тем более, если учитывать то, что она тут ненадолго. — Хорошо, Эмальф, — Вендетто улыбнулась, — пошли! И, взяв ту за руку, потянула к выходу.

* * *

— Так, стоп, — Вендетто, сохраняя остатки трезвого разума, протянула. — То есть, ты хочешь сказать, что моя мамка, желая показать Сиралос, что она не слабачка, отправилась войной в Серый мир, чтобы свиснуть силу их Дьявола? — Ну… Э… — Эмальф растерялась от сказанных подругой слов, а после икнула, - Да. — Охренеть… Эмальф все еще была в очках, щечки уже слегка зарумянились от алкоголя, и она вела себя уже более раскованно, чем при их встрече. Это уже радовало. — Но все же, — Адаучи тряхнула головой. — Ты не объяснила, почему ты хандришь, как текущая по парню ванильная сахарная девочка. Что случилось? Не утаивай ничего, — для пущей грозности она даже угрожающе сузила глаза. — Я влюбилась. Это прозвучало так безнадежно, что блондинка даже растерялась. Ну, влюбилась. Бывает. Сама как-то питала симпатии к Вер Миллиону. И что? Где ее взрывная и дерзкая стерва-Эмальф и почему вместо нее сейчас сидит растаявшая под дождем сладость? — И? — Ему на меня похрен, потому что он любит лучшего друга, — Эмальф всхлипнула и, не выдержав, приблизилась к Адаучи вплотную и разревелась как маленькая девочка. — Я ведь ничего плохого ему не сделала! Ну, подумаешь, в камеру посадила… Сражалась пару раз… А он меня в кусок мяса превратил, понимаешь? В гребаную груду мяса! Если бы меня не возродили, меня бы слопал его всесжирающий дружок… Вендетто вздрогнула, как можно крепче прижав к себе пьяно ревущую Эмальф. — А… А что еще он делал? .. — А еще издевался… Что я неудачница… Что я трусиха… Вендетто молча все прослушала, глядя куда-то в пустоту, а после тихо, хрипло выдала: — Эй, Эмальф. Хочешь, я его убью? — и усмехнулась, взяв бутылку пива и отпив прямо из горлышка. — Не нужно! Это может навлечь войну между мирами, и тогда госпожа Ивлис накажет тебя за проступок! А я не хочу этого, — крепко сжав бледными пальцами плечи Вендетто. — Я… Когда-нибудь обязательно завоюю его… Йосафайер будет моим, чего бы мне не стоило… Адаучи закрыла глаза. Чем это чмо заслужило любви Эмальф? Чем? Что в нем клевого? Смазливая морда? Сила? Ну вот что?! — Эмальф, а чем он тебе понравился-то хоть? — пьяно протянула Вендетто и вытянулась на мягком диванчике. — Ну… красивенький такой… солнечный… — растерянно протянула демонесса, сама себе поражаясь — она думала о нем каждые три дня, а сейчас даже не может назвать, за что полюбила его. — Солнечный… Хех. И все? —, а после, наклонившись, шепнула ей. — Знаешь, я могу назвать больше того, что мне нравится в тебе… Ты милая, Эмальф, ты хочешь казаться крутой, но на деле трусишка… Это так забавно… — Вендетто шептала, поглаживая перебинтованными руками щеку девушки. — А-Адаучи? .. — щеки Эмальф залил румянец. — О чем ты? .. — Вот о чем… — отпив из горлышка еще немного, она потянула подругу на себя и, поцеловав, влила в рот той алкоголь. — Если ты любишь вот так беспричинно, ты не любишь вовсе, а испытываешь симпатию. А я люблю тебя… У меня есть тысяча причин это делать. С Эмальф слетели очки, и она уставилась на Вендетто оранжевыми глазами. Они так давно не видились, что из пылающего максимализмом подростка она превратилась в такую… взрослую? Неужели жизнь убийцы-наемника так сказалась на ней? — Любишь? .. — Да. Отошьешь? .. — хмыкнула Адаучи, погладив любовно крылья Эмальф. — Я… Я не Йосафайер, и я не хочу, чтобы ты страдала, как я… — пробормотала девушка. — Можем попробовать! — и усмехнулась. – Хей, давай петь! И вскочив, взяла два микрофона, стервозно улыбаясь. Вендетто улыбнулась — она не могла соврать насчет того, что ей это нравилось. Такая Эмальф куда лучше сопли. А к этому Йосафайеру наведаться все равно стоит. Показать, что будет, если упускать вот таких вот милашек. В прочем, ей же лучше. Ведь у Адаучи есть миллион причин любить Эмальф. Ей люба и дорога каждая ее повадка и привычка, без исключений. Вряд ли этот демоненыш способен на такое.