50 оттенков Уилсона

      Питер неуклюже скользнул в окно своей квартиры и устало привалился к стене, стягивая маску. Сегодняшней ночью преступники Нью-Йорка особенно распоясались, а это значило, что у Человека-Паука не было возможности даже дух перевести. Но, несмотря на неприятно ноющие мышцы, Питер был собой доволен.       Было начало пятого утра, и над городом уже появились первые признаки рассвета: за окном с каждой минутой становилось все светлее, а солнце рубиновыми каплями отражалось в стеклах сонных небоскребов; на улицах уже начали собираться пробки, и до слуха Питера доносились протяжные сигналы клаксонов раздраженных водителей.       Питер вздохнул и с трудом оторвался от стены, направляясь на кухню — в горле пересохло. Но не успел он сделать и двух шагов, как в поле зрения мелькнула огромная тень, и что-то — кто-то — сильно впечатало его в стену. Чужая большая ладонь перехватила запястья мертвой хваткой и прижала их к стене над головой.       — Уэйд, что ты... — выдохнул Питер, потому что это был не кто иной, как Уэйд Уилсон собственной персоной — болтливый наемник, убивающий за деньги и каким-то невообразимым образом слишком часто мелькающий в его жизни в последнее время.       Ладно, очень даже вообразимым.       Не стоило поддаваться на уговоры и разрешать ему переезжать в квартиру Питера.       Питер непозволительно часто жалел об этом, особенно беря в расчет то, что Уэйд — его парень.       — Паучок, а вот и ты!       Питер увернулся от слюнявых губ, тянущихся к его рту, и попытался вывернуться из рук Уэйда. Не получилось. Дэдпул славился своим стальным захватом — кому, как не Питеру, знать это.       — Может, ты отпустишь меня? — пробормотал он.       — Нет.       — Нет? — недоверчиво переспросил Питер.       — Нет! — радостно повторил Уэйд и помотал головой для наглядности.       На минуту Питеру стало страшно — Дэдпул всегда был достаточно непредсказуемым, и только черт знал, что могло твориться в его безумной голове в этот самый момент.       — Уэйд, — осторожно начал Питер. — Ты что-то... хотел?       — Ничего, только тебя. — Уэйд подался вперед, прикасаясь к Питеру всем телом. — Я соскучился, Пити.       Последнюю фразу он почти промурлыкал Питеру на ухо, крепко прикусив затем мочку. Питер судорожно втянул воздух, и все же было что-то, что не давало ему покоя... Нотка угрозы в голосе Уэйда...       — Я хочу связать тебя, нагнуть, а потом трахнуть так жестко, как никогда прежде...       Член Питера дернулся, но он прикусил губу, пытаясь не растерять последние крупицы ясного ума. Что-то в тоне Уэйда, в самой фразе, показалось ему смутно знакомым...       — Видишь ли, Пити, просто мои вкусы очень специфичны...       Мгновение, и мозг Питера пронзило узнавание. Он дернулся снова, сильнее, пытаясь вырваться, и одновременно хрипло закричал:       — Уэйд, ты больной ублюдок!!!       — О, так ты знаешь? — Уэйд мгновенно встрепенулся и довольно ухмыльнулся. — Это хорошо, потому что сначала я думал, что тебе придется все объяснять, а это несколько собьет пыл. К тому же голоса постоянно давали мне разные советы, а картинки, знаешь ли, выходили весьма неприличные, так что я был не уверен, смогу ли выдержать объяснение, и...       — Ты смотрел «50 оттенков серого»? — бесцеремонно перебил Питер, потому что из своего опыта знал, что Уэйд может болтать часами. Дэдпул не ответил, а только толкнулся бедрами так, что его стояк уперся куда-то в район живота Питера. Он ничего не мог поделать со стоном, сорвавшимся с губ, потому что разговоры разговорами, но близость Уэйда, жар его тела, да и вся ситуация явно не настраивали на долгие беседы. — «50 оттенков серого». Один. Ночью. В моей квартире. В ожидании меня.       — Я подсмотрел парочку новых приемчиков, и вот просто ну сгораю от нетерпения их испробовать. Но мне нужно твое разрешение. Потому что, пусть и я монстр, но не настолько, чтобы навредить моему любимому хрупкому Паучку...       — Я не хрупкий! — автоматически возразил Питер. Тем не менее запястья уже пронзало болью, а руки и плечи покалывало от того, что они были долго задраны над головой. — И черта с два я позволю тебе оттачивать на мне свои грязные...       Но фразу Питеру не суждено было закончить, потому что в этот самый момент Уэйд подхватил его под бедра и приподнял, удобнее устраиваясь между ног. Член Питера болезненно дернулся, когда на него легла горячая ладонь Уэйда.       — А вот Питер-младший так не считает, — грязно пробормотал он ему в ухо, и черт бы его побрал, если в этот момент Питер не почувствовал, как все тело прошивает жаркая волна возбуждения, хотя еще секунду назад он думал, что уже возбужден до предела.       — Блять... — простонал Питер и был почти уверен, что услышал усмешку Уэйда за секунду до того, как тот приник к его шее, оставляя цепочку укусов-засосов на пути к его скуле.       — Ты точно не поменял своего решения? — промурлыкал Дэдпул в сантиметре от его губ.       Питер вместо ответа с рыком набросился на губы Уэйда, не стесняясь кусаться. Уэйд отвечал, почти лениво, скользя языком по его деснам, на что получал яростный отпор. В конце концов, верх в этой схватке одержал Дэдпул — как и всегда, впрочем, — и Питер гортанно застонал, принимая ласку.       Впрочем, она не продлилась долго. Проворная ладонь Уэйда скользнула ему между ног, и пальцы нащупали особо чувствительное местечко за яичками, нежно надавливая на него. Питер дернулся и почти откусил язык Уэйда, прерывая тем самым поцелуй. Он откинул голову назад, стукнувшись затылком об стену, но боли почти не почувствовал — воодушевленный Дэдпул сдвинул ладонь чуть дальше, продолжая массировать уже его анус.       — В спальню, — неразборчиво простонал Питер. — Живо, Уэйд!       Уэйд болезненно прикусил его шею.       — Здесь я, вообще-то, доминант! — недовольно возмутился он. Но Питеру было неважно, кем быть; единственное, чего он хотел, — снять уже этот дурацкий тесный костюм и прижаться к Уэйду голым телом, ощущая его член внутри. И, желательно, как можно скорее.       Дэдпул легко, как пушинку, подхватил Питера и, не переставая терзать его шею (потому что для Уэйда не было секретом, что к таким ласкам его «Пити» особенно неравнодушен), понес в спальню. Питер успел вознести безмолвную молитву непонятно кому за крохотные размеры его апартаментов, когда его с размаху уронили на кровать.       Дыхание на мгновение сбилось, и Питер попытался приподняться на локтях, но Уэйд водрузился на его бедра, грубо толкнув в грудь.       — Лежать, — прорычал он, но в следующую же секунду хихикнул, что, надо сказать, несколько подпортило эффект.       — Господи, да сними же его... — Питер пытался стянуть перчатки, но руки слишком дрожали, а перед глазами кружили черные точки. Ему казалось, что если он не кончит прямо сейчас, то просто взорвется.       Уэйд стащил с него перчатки и рубашку, а затем рывком стянул остатки костюма, швыряя их куда-то вглубь спальни через плечо. Питер машинально проследил за полетом, но затем на его глаза лег лоскут ткани, и он перестал видеть вообще что-либо, кроме чернильной темноты, светлой по краям.       — Уэйд? — срывающимся голосом позвал он, но Дэдпул не ответил, деловито завязывая повязку. То, что при этом он путался пальцами в волосах Питера и даже вырвал несколько прядок, его, похоже, не особо волновало. — Ты что творишь?       — Тс-с! Так надо, — прошептал Уэйд едва слышно, словно пытаясь скрыть эти слова от самого себя.       Следующим его шагом стали наручники, защелкнувшиеся на запястьях Питера вокруг столбика изголовья их кровати. Питер бесполезно дернул руками, совершенно не желая быть оттраханным, не имея при этом возможности коснуться себя, — потому что прямо сейчас его член отчаянно нуждался в этом, истекая смазкой.       А потом Уэйд исчез. Просто пропал, и Питер не ощущал больше его веса на своих бедрах, только пугающую пустоту и холод. Дезориентированный повязкой на глазах, он покрутил головой, пытаясь услышать хоть шорох. Бесполезно.       — Уэйд? — позвал он. — Ты же не собираешься бросить меня в таком состоянии?       Тишина ему в ответ звенела так долго, что Питер начал уже чувствовать отчаяние. А потом:       — Не дождешься, малыш! Только не в этот раз.       И кровать прогнулась под весом Уэйда, который (кажется) устроился на коленях где-то в изножье.       — Раздвинь ноги, Пит, — низким, командным голосом приказал он. Питер, ни секунды не колеблясь, исполнил приказ. — Хороший мальчик.       И в этот момент в него проник холодный палец. Не ожидавший этого Питер выгнулся в спине и вскрикнул. Уэйд прижал его бедра к постели своими коленями и активно начал водить скользким от лубриканта пальцем внутри.       Питер стонал и извивался в меру своих возможностей, краем сознания рассеянно отмечая: два, три, простата...       — О, боже! — крикнул он уже вслух, бесстыдно подмахивая бедрами навстречу ладони Уэйда.       — Стоило вставить тебе кляп, — пробормотал Дэдпул.       — Лучше вставь мне свой член! — простонал Питер сквозь стиснутые зубы, за что был наказан болезненным шлепком по правой ягодице.       — Молчать, пока я не разрешу говорить! — прорычал Уэйд, и Питер послушно замолчал. На самом деле он издавал короткие мычащие стоны, но едва ли Уэйд подразумевал это.       В тот момент, когда он уже готов был кончить от пальцев Уэйда, долбивших его простату, тот убрал руку. Питер сдавленно ахнул, автоматически подаваясь вперед. Он услышал треск разрываемой упаковки презерватива, и в голове мелькнула странно невесомая мысль, что Уэйд даже в такой момент не перестает беспокоиться о его здоровье.       А в следующую минуту наемник грубо и бесцеремонно толкнулся в него, и в голове Питера не осталось ни единой мысли.       Питер шире раскинул ноги, отчаянно желая, чтобы Уэйд оказался еще глубже, и обхватил его талию, притягивая его к себе, в себя.       Дэдпул, кажется, не особо возражал. Он уперся коленями в матрас и рывком притянул бедра Питера к себе, практически укладывая его себе на ноги. Питер выгнулся в спине, ища лучший угол, и, когда Уэйд стал входить легче, коротко вскрикнул, когда перед закрытыми глазами рассыпались звезды.       Стоны Питера перемежались с тяжелыми выдохами Уэйда и шлепками кожи о кожу, частота которых увеличивалась по мере того, как Уэйд наращивал темп. Питера не хватило надолго, и уже через пару минут он кончил бурно и почти болезненно, чувствуя, как пальцы на ногах поджимаются от наслаждения, а наручники впиваются в запястья.       Уэйд уткнулся лицом в сгиб его шеи и толкнулся в последний раз, изливаясь с низким стоном. Его горячее дыхание еще долго касалось покрытой потом кожи Питера, вызывая мурашки по всему телу.       Когда Питер отдышался, он дернулся, стремясь выбраться из-под массивного тела Дэдпула, тяжело вжимавшего его в кровать. Уэйд слабо шевельнулся и, наконец, сдвинулся. Поток холодного воздуха устремился к животу Питера.       — Вау. — Вот все, что он умудрился произнести, пошевелив онемевшими руками. — Может, освободишь меня?       Уэйд — молча! Кажется, впервые в жизни! — потянулся к изголовью, и наручники щелкнули, позволяя Питеру опустить неумолимо покалывающие руки и потереть запястья. Как только к пальцам более-менее вернулась чувствительность, он передвинул повязку на лоб, поднимая свою мокрую от пота челку. Зрение мало-помалу прояснилось, и перед ним предстала картина: Уэйд откинулся на подушки, закрыв глаза; грудь его мерно поднималась и опускалась, а язвы и шрамы на лице были менее заметны из-за чуть порозовевшей кожи щек. И он молчал. Питер встревоженно нахмурился, потому что после секса Уэйда обычно было не заткнуть — то есть еще больше, чем обычно.       — Ты... в порядке? — осторожно поинтересовался он, кладя руку на грудь Дэдпула и ощущая под пальцами шероховатую кожу.       — В порядке ли я? — хрипло переспросил Уэйд и сел. Он открыл глаза: голубой сверкал из-под чуть покрасневших век. — Пити, да у меня такого охренительного секса не было... да никогда и не было! — Он говорил быстрее и чуть возбужденнее, чем обычно. — Ну, не считая нашего первого раза, но тот секс стоит для меня на первом месте в моем секс-списке; этому, я, пожалуй, дам второе место. Хотя нет, ты прав, он заслуживает первое с половиной! О да, это было...       Питер с облегчением выдохнул. Он уже не вслушивался в болтовню Уэйда: когда тот заводил беседу со своими голосами, это было почти бесполезно. Он просто лежал на влажных простынях, наслаждаясь прохладным воздухом и чувствуя негу, медленно, но верно разливающуюся по телу. Сегодняшняя ночь была особенно тяжелой, но окончание у нее было поистине достойным. И он, пожалуй, был согласен с Уэйдом: такого секса у них давно не было. Возможно, пикантность ему придавали наручники и повязка... Это было похоже на тот раз, когда они (Уэйд) экспериментировали с шелковым бельем. Тот раз был почти...       — ...и мне нужно для начала спросить у него. — С этими словами Уэйд потряс его за плечо, вырывая из плена воспоминаний.       — Тут один из ребят спрашивает, повторим ли мы такое когда-нибудь? — деловито поинтересовался он, как будто речь шла уже о чем-то обыденном.       Питер вздохнул (не сдерживая, впрочем, улыбки) и перевел взгляд на свои запястья. Через пару дней на них расцветут синяки, а это значило, что придется носить водолазки с длинным рукавом. А поскольку на улице было уже довольно тепло...       — Ты можешь встречать меня подобным образом, ну, скажем... раз в месяц, — наконец произнес он.       Уэйд победоносно вскинул кулак.       — Вы слышали? Он согласен! — прокричал он самому себе.       Питер усмехнулся.       — Но только учти, малыш, — сказал Уэйд, нависая над ним. — Никакого расписания не будет. Так что готовься к сюрпризам.       И не успел Питер возмутиться, как губы Уэйда накрыли его собственные, и он растворился в поцелуе, как остатки ночи рассеялись в солнечных лучах, озаривших комнату.