Murmures

— Шизу-чан, — впервые прозвучало когда я встретился взглядом с этими карими глазами, которые кажутся оттенка засохшей крови. Мерзкий шелестящий голос в довесок к отвратительно притягивающей взгляды внешности. Чёртов мерзкий ублюдок, как же он раздражает. Не знаю почему, но раздражает до колик в животе и давления в лёгких. Его хочется убить, задушить, взяв за горло или безжалостно воткнуть между рёбер нож глубоко по самую рукоятку чтобы после вынуть и кровь текла не переставая. Чтобы он больше никогда не встал и не смог даже рта раскрыть. Ещё долго мне напоминает о нашей встрече шрам, который он мне оставил на груди, пока я лежу в больнице. Если бы не Шинра, я бы туда и не попал. Это он нас познакомил и тем самым перевернул мою жизнь. Испортил её и довёл меня до крайней степени раздражения, до желания убить, до ненависти. — Шизик, — с довольной усмешкой тянет блоха когда я вижу его дома у Кишитани. И у меня все внутренности стягиваются в тугой узел от желания убить это насмехающееся существо. Пристрелить его одним нажатием на курок и увидеть корчащееся тело этой чёртовой блохи на асфальте, в луже багровой крови. Если бы не Сэлти, я бы тогда его убил. Отвратительное ощущение, когда не можешь убить того, кого хочешь. На редкость мерзкое. — Шизу-чан, — снова слышу когда вижу его в Букуро, спустя полгода по окончании школы. Бесконтрольно бросаюсь за ним, снова и снова бросая тяжёлые предметы, от которых информатор уворачивается. Бесит! Я почти сдерживался, пока не видел эту блоху и вот снова. Хочется избить его до полусмерти и смотреть на синеющие гематомы на его коже, смотреть на подтёки крови и видеть отчаяние в его глазах. Хочется этого больше всего на свете, так, как не хотелось ещё ничего и никогда. — Шизуо, — выдыхает Изая когда я впервые ловлю его за горло не давая глотка воздуха. В моих глазах одержимость и удовольствие, что наконец есть возможность убить это чёртово чудовище, отравляющее мне жизнь с момента нашей первой встречи. Пальцы сами собой сжимаются сильнее, отчего глаза информатора расширяются хоть и незначительно, но можно приметить, как яркий свет постепенно гаснет в его глазах. Резко кто-то отрывает мои руки от шеи этого блохастого и громко поучающе что-то говорит мне. — Драться не хорошо, Шизуо, — не слушаю, что Саймон говорит дальше. Вижу, как Орихара откашливается, держась за горло, и смотрит на меня с привычной усмешкой и блеском ненависти в глазах. — Ши-и-зу-тя-ан, — медленно и оттого только ещё больше раздражая тянет отвратительным голосом Изая, неспешно проводя пальцами по моей спине. Оборачиваюсь, но он уже отскакивает резко и у меня не получается врезать ему. Желание всего одно — вколотить его в стену до состояния отбивной, до стейка с кровью. Но и в этот раз ему удаётся улизнуть. — Шизу, — шёпотом с придыханием сразу после колючего, едкого, кусающего поцелуя, пропитанного ненавистью и перехватывающего дыхание, заставляющего почти задыхаться от ощущения. Чёртовы глаза, будто проклятые дьяволом, пронизывающего до самых костей карего цвета с будто ощутимым, материальным багровым отблеском смотрят на меня, а с губ не сходит усмешка. На сей раз она выглядит более завораживающе, притягивающе и снова губы касаются друг друга в полубеззвучном чмоке. Мне нравится в этом несколько бесспорно важных вещей: во время поцелуя рот блохи заткнут и он не может сказать мне ни единой колкой гадости, во время поцелуя он закрывает глаза и не сверлит меня ими, сводя с ума и доводя до состояния слепой ярости и то, что он страстно и игриво кусается во время поцелуя, а это приятно до замирания в лёгких. — Ши-шизу-тян, — хриплым, сбившимся голосом он выстанывает моё имя, цепляясь за плечи короткими ногтями и дрожа в тот момент, когда я совершаю последний толчок, выходя из размякшего от оргазма тела и смешивая на его животе два наших семени. — Шизу-чан, — тихо шепчет информатор, ощущая, как я крепче притягиваю его к себе под одеялом и явно смотрит на мои, прикрытые от усталости, веки. Он будто кот в ночи, боящийся потревожить хозяина, но медленно ступающий по постели и мурлыкающий под ухом.