Спасение на двоих

      День шёл нетерпеливо и очень спокойно. Все много болтали и смеялись, обсуждая что-то, произошедшее недавно, или вспоминали давно позабытое.       Вероника почти сразу же отвлеклась от своей сестры и начала разговор с Ольгой; мне показалось, что младшая сестра была довольно наивна и её следовало оберегать от лицемерных людей, думаю, и сама Елизавета понимала это, но поделать ничего не могла — за Вероникой довольно сложно уследить. Евгений также много разглагольствовал с Константином, они постоянно вели спор, даже не так, скорее - дискуссию, потому что обилие аргументов и образных примеров с обеих сторон было слишком велико для обычного спора, и затрагивала она самые интересные вопросы, о которых обычно не спорят, так как мнение у всех совпадает, вроде семьи и любви. Валерия почти сразу отступила от разговоров, она была где-то в дальних частях комнаты или часто уходила в другие части дома или же внутренний двор. Елизавета продолжала сидеть рядом, не общаясь и не заводя беседы, она коротко отвечала, если её спрашивали, и просто следила за беседами, я последовал её примеру и так же молчаливо следил за разговорами.       После плотного обеда начали обсуждать расселение. Вероника заняла комнату Ольги вместе с ней же, приняв решение, они коварно переглянулись, явно представляя ночь всевозможных бесед. Елизавете и Евгению на попечение отдали Большую комнату, предварительно спросив, не против ли кто-нибудь из них спать на одной постели, — они покачали головой: "Не первый и не последний раз", — ответил старший брат; им выдали постельное бельё и поздравили с тем, что в их комнате находится игровая приставка. Меня же определили в дальнюю комнату.       Я ушёл в предоставленное мне помещение, положил сумку на кровать, проверил полки в небольшом комоде. Оставаться здесь не было необходимости, и я быстро решил присоединиться к толпе, хотя, было очевидно, что все должны сейчас раскладывать вещи.       Выйдя на кухню, — она была здесь проходной комнатой, и чтобы попасть из одной комнаты в другую, нужно было пройти через кухню, — я услышал громкий голос Евгения:       — Ты должна была прикрыть меня!       Он доносился из Большой комнаты, и я медленно зашёл в пролёт, так, чтобы меня не было сильно заметно.       Парень сидел на одном из мешков-кресел, которые в последнее время были очень популярны, на другом сидела Вероника, и оба играли в какую-то игру на приставке, в какую - мне не было видно; брат злился на свою сестру за то, что у неё не получалось как следует играть. Елизавета сидела немного дальше и спиной ко мне, она что-то писала в толстой тетради, постоянно меняя ручки, кажется, отличались они только цветом.       — Ах, этот джойстик постоянно виснет, — отозвался брат, — Лизонь, подай мне другой...       — Лизонь?! — Девушка обозлилась и кинула в парня одной из ручек. — Я тебя просила так не называть меня!       — Ладно, ладно, — он поднял отлетевшую от его головы ручку, — пожалуйста, передай другой джойстик.       Девушка встала со своего места и, взяв один из джойстиков с широкого дивана, подошла к парню и обменяла его на свою ручку. Юноша неожиданно схватил её за руку, в которой она уже держала зелёную ручку.       — Может, сыграешь со мной?       — Я не умею играть в подобные игры, — спокойно ответила она, видимо, с братом они были ближе, чем мне казалось.       — Я тебя научу. Здесь нет ничего сложного! — Он не отпускал её, а попытка девушки вырваться не увенчалась успехом.       — Ты ведь не отстанешь, да?       — Точно.       С громким печальным вздохом, она села посередине между братом и сестрой на диван, и её бедра оказались на уровне их голов. Взяв джойстик, она пощёлкала по кнопочкам, затем положила его на колени и уставилась на брата.       — Итак, впитывай...       Он начал долгое объяснение: что такое джойстики, для чего все эти кнопочки и рычажки, пока девушка не прервала его довольно грубым высказыванием, которое я не хочу повторять, и не ответила ему, что она не впервой сталкивается с джойстиками и приставками, поэтому не стоит считать её бесполезной. Юноша замолк, оскалился и, выдав вульгарную шутку, продолжил объяснения, опустив детали работы частей джойстика. Он две минуты объяснял, какая кнопка для чего нужна, девушка кивнула, и он запустил игру.       Всё же, кажется, у этих двоих очень тёплые и близкие отношения, но, видимо, не всё идёт так гладко, как хотелось бы. Самая младшая среди них, Вероника, тихо начинала засыпать, удобно устроившись на уютном кресле - для неё явно подобные разговоры не были в новинку.       — А, я слышал, ты победила в каком-то конкурсе писателей. Твою ересь ещё кто-то читает? — Отозвался он, зная, что его оппонент сейчас не в лучшем положении, чтобы говорить, так как управление всё же вызвало у неё некоторые сложности.       — Ты не читал ни одной моей новеллы, поэтому не смей так высказываться!       — Как только прочту, возможно, поменяю своё мнение. А пока по "новелле" я только судить могу. Ни одно хорошее произведение не будет так именоваться.       — Ты невозможен, — фыркнула она, — новелла — это короткий роман, к твоему сведению. До двухсот страниц.       — Ох, вот оно что... Ну, так что за конкурс?       Она скривилась. Её явно раздражало не только то, как парень перескакивает с одной темы на другой, но и то, какими гнусными способами он идёт к достижению своей цели.       — Обычный конкурс работ. И я не победила — я заняла седьмое место.       — Уууу... От кого конкурс?       — От некого Н-ного издательства.       — От какого ещё?       — Так я тебе и сказала — побежишь гуглить мою работу. Не дождётесь.       — Ты меня подловила, — он усмехнулся, — так что за приз?       — Десятка лучших (после победителя) получает набор книг современной классики: "Человек, который смеётся" Гюго, "451 градус по Фаренгейту", "Над кукушкиным гнездом" и "Лолита" Набокова. Неделю назад пришли. Дома на полке красуются, рядом с себе подобными.       — Это кем же?       — Со сборником Эдгара По, "Портретом Дориана Грея" Уайльда, книгой Мураками (с очень длинным названием) и десятком книг современников, — музыка в динамиках утихла, и девушка приуныла. Снова проигрыш?       Неожиданно она нахмурилась и снова выпрямилась, перевела взгляд с Евгения на Веронику, дремавшую на кресле-мешке, и обратно. Так же неожиданно до неё дошло:       — И долго вы собираетесь там стоять, Зарксис? — Проговорила она, даже не поворачиваясь в мою сторону, будто она всё ещё не знала, где я стою.       — Я думал, что меня не видно, — я вышел из своего укрытия, и все трое посмотрели в мою сторону.       — Так и есть, — пробубнила девушка себе под нос, и я усмехнулся.       Неужто ты так хорошо чувствуешь чужой взгляд?