Помутнение

Я встретил её восьмого сентября, когда она только-только приступила к обучению на втором курсе академии. Пускай и с опозданием на целую неделю, но таким отличницам, как она, которые ещё и уезжали на другой континент ради совместных каникул с семьёй, подобное прощалось. Тем более, если брать в учёт, что её отец — военный, что почти никогда не берёт отпуск. Вдовец он или же разведённый, я не знал. Да мне и не интересно было вовсе. Меня интересовала лишь эта семнадцатилетняя девушка. Джейми Лорейн Доджер, местный рыжик, с усердием готовящийся к выпуску, не пропускающий занятия, честно отрабатывающий каждый норматив и аттестацию. На её лице редко появлялась улыбка, которая так ей шла. Глаза глубокого синего цвета с какой-то странной грустью смотрели на мир, на окружающих, на меня. Никто не мог долго смотреть в них. Создавалось ощущение дискомфорта, неуверенности — прекрасное преимущество перед собеседником. Именно так я и попался на первом же нашем знакомстве. После серьёзного ранения меня отослали из армии в академию. Мол, ступай, учи молодые умы, наставляй, воспитывай патриотизм, пускай вступают в наши ряды, становятся пехотинцами, лётчиками, механиками, морскими котиками и так далее. Так я стал куратором десятой роты, что полностью состояла из девчонок. Из пятнадцати разномастных девчонок. Сейчас даже стыдно за это слово «разномастные». Они же не лошади… Впрочем, стою я перед тремя шеренгами школьниц, самая высокая из которых едва ли доставала мне до носа, и толкаю речь о том, что хоть они и солдаты, но всё равно остаются девушками. Хрен его знает, кто тянул меня за язык такой бред говорить, но я продолжал. — Мало кто из вас останется в войсках. Большинство вернётся к обычной жизни, заведёт семью, вырастит своих детей. Но… — Сэр, Вы не представились! Я удивлённо посмотрел на рыжую макушку в третьем ряду слева, что даже на носочках не могла стать выше своих сверстниц. — Кто меня перебил? Выйти из строя! — я никогда не терпел тех, кто прерывает меня. — Рядовая Доджер, сэр! Она вышагнула из строя и сделала пару шагов мне навстречу. Её глаза в упор смотрели на меня, лицо было абсолютно непроницаемым, будто маска. Толстая коса спускалась на левое плечо. Руки по швам, носки ботинок держались ровно, словно по линейке. Эта девчонка была совершенством дисциплины и послушания. Но, увы, я её испортил. — По уставу незнакомые люди должны представиться друг перед другом. Первыми это делают старшие по званию. Самые младшие не обязаны представляться до тех пор, пока их не спросят, — отчеканила, как по учебнику, рыжая. — Как Вы и спросили моё имя, сэр! Я опешил от такого чёткого знания, звонкого голоса и этих синих глаз. Они сверлили меня, заставив рассматривать свои ботинки песочного цвета. Тогда я готов был провалиться сквозь землю. — Я… я куратор ОʼКоннэл, — дрожащий голос выдавал моё волнение. — Ваш новый руководитель на последний курс. — А где куратор Донахью? — пискнула низкая, но крепкая блондинка с волосами чем-то напоминающими пружинки или даже вермишель. — Куратор Донахью отправилась в декрет. — А Вы не отправитесь в декрет? — донеслось откуда-то справа. Лёгкий смешок прокатился по рядам девушек, заставляя меня разозлиться. Но взгляд снова наткнулся на эту Доджер. Она так же продолжала стоять вне строя, и ни один мускул её лица не дрогнул от этой глупой шутки. За что был премного благодарен. — Отставить смех! — гаркнул я, и балаган утих. — Я не буду так мягок с Вами, как куратор Донахью, так что… — Она не была с нами мягкой, — опять перебила меня рыжая. — Куратор гоняла нас до седьмого пота. Наша рота была намного больше в прошлом году. Теперь это — остатки, выдержавшие многое. Не думаю, что будет уместно нас пугать, сэр. — Доджер! — я закипал, скрипя зубами. — Десять кругов вокруг казармы! — Да, сэр! Есть, сэр! Она не противилась. Покорно начала бегать трусцой, строго смотря перед собой. Я даже немного удивился. Солнце уходило в закат. Пофамильно кое-как запомнив свою роту и распустив их, я отправился в свою комнату, что находилась как раз в десятой казарме. Кураторов селили рядом с подопечными, чтобы всегда поддерживалась дисциплина и порядок. С другой стороны я считал это лишением личного пространства и уединения, которого мне дико хотелось после долгой дороги. Комната была не такой уж большой и хорошо обустроенной для меня. Бывало довольствовался и меньшим. Широкое окно выходило прямиком на плац, где через уже каждые семь минут появлялась рядовая, отбывающая наказание. Я насчитал четыре круга. Весьма неплохой темп, до отбоя управится или вовсе прошагает последние пять кругов. Девчонки… Но спустя больше, чем полчаса она заходила на десятый круг. Я думал выйти и сжалиться, сказать, что достаточно, но вдруг рядовая споткнулась прямиком перед моим окном и забавно шлёпнулась в дорожную пыль. С губ слетел смешок, который, к моему несчастью, был услышан. Её взгляд снова устремился на меня с величайшим укором. Это длилось всего пару секунд, прежде чем девушка приступила к окончанию забега, но я смог почувствовать себя последней скотиной, которая насмехается над чьей-то неудачей. Вероятно, зря я так с ней строго начал… Весь следующий месяц от неё ничего не было слышно. Все приказы исполнялись молча, безоговорочно и… без зрительного контакта. Будто она меня боялась, стеснялась или что-то в этом роде. С тех пор я всегда старался её хвалить и ставить в пример даже парням из других рот, только бы снова увидеть синеву её глаз. Неважно какой был бы взгляд: отвращение, злость, раздражение — мне хотелось видеть эти глаза, что смотрят на меня и заглядывают прямиком в душу. Но, казалось бы, она совсем не была рада подобным похвалам. Парни по-волчьи смотрели на неё, как на загнанную овечку, а Доджер опускала взгляд всё ниже, изучая свои ботинки. Чем я думал, ставя этим безмозглым качкам в пример эту хрупкую синеглазую девчонку? Вероятно тем самым местом, на котором как раз и сидят. Буквально через пару дней, когда я возвращался с собрания, где докладывали успешность своих подопечных, проблемы, узнавали нечто новое, мне навстречу бежала коротко стриженная Пристли, поднимая пыль за собой. — Куратор ОʼКоннэл! Сэр! — у неё был самый громкий голос, что был слышен на всю округу. — Куратор, там Джейми… — Кто? — не сразу сообразил я. — Рядовая Доджер! — взвизгнула девчонка. — Парни из третьей её обступили! Наших отогнали, Дэйзи руку сломали, а Синди — нос! Бежать в указанном ею направлении я начал сразу же после произнесённой фамилии той, чьего взгляда постоянно добивался. Остальное как-то долетело сквозь свистящий в ушах ветер. Когда я добрался то, было уже поздно. Куча этих лоботрясов плотным кольцом обступили чьё-то -тело, лежащее в пыли. Мои девчонки что-то кричали, лупя маленькими кулачками по их широким спинам, на что они совсем не обращали внимания. Боунс зажимала обеими руками нос, из которого потоками шла кровь, но рядовая продолжала осыпать парней самыми грязными словами, которые мне вовсе довелось слышать. Чейз всхлипывала, прижимая к себе сломанную руку, и через раз просила их отпустить её подругу. — Эй! — яростно рявкнул я, угрожающе приближаясь к толпе. — Кретины, вы что творите? Некоторые из них испуганно обернулись, не ожидая увидеть куратора, что так быстро вернулся с собрания, а затем попросту сбежали, поджав хвосты. Тоже мне, волки… Через сформировавшуюся прореху в кольце я увидел её. С разбитым носом, окровавленную, изгвазданную в пыли, что прилипла к тёмной крови. Она лежала на животе, изнеможенная, прижатая к земле одним из этих нелюдей, что заломал левую руку ей за спину и гнусавил ругательства из-за расквашенного носа. Правая рука со сбитыми костяшками безвольно гребла сухую землю. — Сука! — из толпы к ней вышел рядовой с парой ссадин на лице. Его тяжелый ботинок со всей силы опустился на маленькую ладонь, втаптывая её в пыль. Девичий крик будто бы пронзил меня насквозь, заставляя влететь в толпу этих зверей, набрасываясь на носителя побитого лица. Его влажные глаза, казалось, вот-вот расплачутся. Всё, что я мог себе позволить — это пара выбитых зубов из рта этого недомерка. От остальных и след простыл. Девушки с беспокойством обступили подругу, помогая ей сесть. Её рука мелко дрожала, было видно, что пальцы деревенеют, заливаясь синим. Решив не медлить, я подхватил её тело на руки, что оказалось лёгким, как пёрышко. Она прижимала пальцы к животу и слабо сопротивлялась тому, чтобы её несли. — Я сама, — сипела девушка. — Я дойду. — Ох, Доджер, хорошенько же ты врезала Маркусу! — подпрыгивала рядом Стилл. — Прямой удар в кадык, как молния! Ещё бы чуть-чуть и его трахее — вафля! — А Джонстон? — раздался тонкий голосок Синди Чейз. — Как ты вмазала ему по яйцам и превратила его нос в размазню после того, как он переломал мне все кости! — Ну, не все, Синди, только одну, — хохотнули девчонки. — А Брэйди? — ухмыльнулась Кэмден, заложив руки в карманы лёгкой куртки. — Вот это была серия ударов! Твой отец отлично научил тебя бить морды! — Он мой опекун, — усмехнулась Джейми и, прикрыв глаза, откинулась на моё плечо. Я молился, чтобы она не услышала, как бешено колотится моё сердце. — Донахью стоило обучить нас рукопашной, а не гонять на выносливость. — Она… что? — я опешил от столь странной новости. — Она вас не учила? Все девчонки, как одна, энергично замотали головами. Дела были очень даже плохи. Я занёс избитую девушку в лазарет и уложил на кушетку. Сказать, что медсёстры дар речи потеряли — это ничего не сказать. Они тут же выгнали остальных девчонок, а мне, как куратору, разрешили остаться на некоторое время. Но всё равно нас разделяла белая ширма. Дамочки с белых халатах шустро крутились вокруг рыженькой, стягивая с неё одежду. Каждый мычащий стон заставлял меня вздрагивать, будто мне кто-то иголки всаживал под кожу. Я старался отворачиваться, но… чёртова ширма не скрывала её силуэт. «Не смотри», — твердил я себе. «Нет. Нельзя. Даже не думай. Ей семнадцать, а тебе почти двадцать шесть. Не смей». Но нет, я же идиот, продолжал пялиться на её тень, сидя на табуретке в пол-оборота. Мысли путались, глаза бегали по контурам девичьего тела. Благо я успел отвернуться до того, как медсёстры убрали ширму. Она лежала в белой больничной рубахе. Ресницы трепетали на закрытых веках. С неё смыли кровь и пыль. Теперь переносицу пересекала грубая ссадина с запёкшейся кровью, нижняя губа треснула точно по середине. Пальцы пострадавшей руки распухли и посинели окончательно. Я чувствовал себя полностью ответственным за случившееся. Винил себя за дурацкую попытку получить её расположение к себе. Зачем это нужно было делать? Для чего? Я сам не знал. Моя рука осторожно коснулась её лба. Бледная и гладкая кожа на ощупь была, как лёд. — Спасибо, сэр, — внезапно прошелестела она, открывая глаза. В них светилась синим огоньком благодарность за спасение и даже… преданность. Или я уже напридумал себе всякого. И, дабы не мучить себя, удалился, бросив напоследок: — Прости. Сам не знаю, зачем я сказал это. Её глаза гипнотизировали меня, внушали говорить несусветный бред, который я бы никогда не ляпнул, будь в нормальном состоянии. В ту ночь спал я паршиво, припоминая её крик, лёгкость её тела, её благодарность, её глаза. Но только под утро до меня дошло, что я впервые за почти два месяца узнал её имя. — Джей-ми, — тихо произнёс по слогам, будто пробуя на вкус. — Джейми. С тех пор я каждое утро просыпался с мыслью о ней. Стоял под холодным душем, мечтая, как нежно занимаюсь с ней любовью или вовсе грубо овладеваю её телом, слушая стоны вперемешку со слабыми просьбами остановиться. Шум воды заглушал мой стон, что прорывался сквозь стиснутые зубы, и я тяжело дышал, подставляя лицо под потоки жидкости. Грёбанный извращенец… Я думал о ней каждую свободную минуту. Не отводил от неё взгляда, не упускал с поля зрения. Садился во время обеда за стол к девчонкам, не отпускал её без какого-либо сопровождения. Вечером доводил до комнаты, затем дежурил у входа в казарму вместе с Норман целую неделю, потом снова душ, опять разрядка и беспробудный сон до самого утра. До чего ты докатился, ОʼКоннэл. С первой недели ноября девчонки поддались усиленным тренировкам по рукопашной борьбе и стрельбе. Я просмотрел графики той придурошной Донахью и не заметил ни одного норматива на первом курсе. Появилось желание прибить её собственными руками, ведь по вине этой идиотки мои девчонки не смогли себя защитить. Новый режим дня хоть и стал для них изнуряющим, но видеть их довольные лица после спаррингов было весьма приятно. Четырнадцать девушек пытались повалить друг дружку на пол, и только одна стояла в стороне, нахмурившись и сжимая перебинтованную руку. Я не пускал её ни на бои, ни на стрельбище. По всем ясной причине. Джейми не требовалось снова изучать основы, а взять в руки пистолет или автомат не позволяла травма. Рыжая рвалась тренироваться вместе со всеми, но вскоре капитулировала, поняв, что является без напарника. Так пролетел ещё один месяц. Я начал замечать, что тонкие пальцы девушки с трудом сжимаются в кулак, боль проскальзывает в синих глазах и исчезает. Она превращала её в ярость и злость, атакуя меня во время схватки. Это было чем-то вроде квинтэссенции силы, скорости и ловкости. Но этого было недостаточно, чтобы повалить меня на мат, и я всегда оказывался сверху, нависая над запыханной рядовой Доджер, но тут же отстранялся, боясь быть разоблачённым в своих чувствах. Меня могло выдать всё: касание, тон, длительный зрительный контакт, я даже не произносил её имя вслух, предпочитая шептать его по ночам в подушку, давя в себе стоны. Подавать руку, чтобы помочь встать этой хитрой лисе, было величайшей ошибкой. Я не ожидал, что она потянет меня на себя, а затем прижмёт своим хрупким телом к мату. Первая её победа. Смотреть в эти синие глаза, полные триумфа — наслаждение. Маленький кулачок занесён прямиком над моим лицом, вторая ладонь несильно сдавливает горло. Я ухмыльнулся, проводя рукой по тонкой девичьей талии, но тут же отдёрнул её, вспомнив, где мы находимся. — В следующий раз я ударю Вас в лицо за подобное, — негромко сказала Джейми, добавив ядовитое «сэр» в конце. Она вскочила на ноги и отошла к ликующей толпе подруг. Я, кряхтя, сел, заметив её глаза, направленные на меня. В них нечто поменялось. Тогда не знал, что именно, но лучше бы узнал и получил бы фору в пару недель. А пока что, ты, ОʼКоннэл, облажался, проиграв спарринг. Я знал, что Доджер сбегает куда-то по ночам. Пару раз дверь в её комнату была открыта, а койка — пуста. Думал: парень из другой роты, но чёртова уверенность, что она — только моя, отбрасывала эту догадку очень далеко. Да, я был настолько самоуверен. Проследив один раз за ней, я понял, что тянуло её к стрельбищу в подвале одной из старых казарм, что не использовались. Звуконепроницаемость отлично делала своё дело. Но арсенал, что там был, меня, откровенно говоря, напугал не на шутку. Доджер умудрилась пронести сюда несколько видов пистолетов, набор метательных ножей, глушители и даже М4A1 с набором патронов. Моё появление на стрельбище не вызвало никаких негативных эмоций или страха. Её глаза спокойно смотрели на меня, мол, будто ты об этом не знал, ОʼКоннэл? — Не спится ночью, сэр? — будничным тоном спросила девушка, прикручивая глушитель на пистолет. — Можете пострелять со мной. — Так вот почему ты перестала ныть «Дайте пострелять», — с укором сказал я, приближаясь к ней. — Откуда у тебя целый арсенал? — У отличников свои преимущества. Рядовая, прицелившись, дважды выстрелила в мишень. В голове силуэта появилось две небольшие дырки. Такое показушничество меня разозлило и я попытался отобрать у неё оружие. Она не противилась. Её холодный взгляд изучал меня, во время передачи пистолета. — Ты слишком носишься со мной, как мама-наседка, и позволяешь себе лишнее. Я опешил от подобного «тыканья» и таких слов. Мои глаза широко раскрылись. — Рядовая… — Здесь нет званий, ОʼКоннэл, — фыркнула рыжая. — Об этом месте никто не знает. Здесь мы равны. — Так ты заманила меня сюда? — меня осенило. — Только ради одного вопроса, — Джейми упёрла тонкий палец мне в грудь. — Что с тобой происходит? У меня отняло дар речи. Я лишь стоял и пялился на её ботинки, серые лосины и чёрную футболку. Чувствовал себя последним идиотом, подростком, что пытается не мямлить объяснения. — Со мной ничего не происходит, — отлично, дрожь в голосе вечно меня выдаёт. — Я не понимаю о чём ты. Она пораженно выдохнула, смотря мне в глаза. Очевидно, ей хотелось услышать что-то от меня, но ответ абсолютно не оправдал ожиданий. Доджер приблизилась ко мне вплотную, глядя снизу вверх. Я еле сдержался, чтобы не прижать её к себе, не впиться поцелуем в пухлые губы, не пробраться рукой под футболку. — Можешь не отвечать, ОʼКоннэл, — её резкий голос вывел меня из сладостного транса. — Раз не сейчас, то, поверь, ты скажешь позже. Я заставлю тебя. Тогда я не придал этой маленькой и глупой угрозе никакого значения, о чём пожалел буквально на следующий день. Джейми постоянно смотрела на меня, сложив губы в соблазнительную, как казалось мне, улыбку. Она кокетничала с парнями из восьмой роты, что и ранее проявляли интерес к ней. Меня это не так уж бесило и злило, но последней каплей стало нечто из ума вон. Эта чертовка знала, что я перед отбоем я прохожу по коридору и проверяю наличие света в комнатах. У неё была приоткрыта дверь, и я потянулся к ручке, чтобы закрыть её, но остолбенел, смотря сквозь щель. Девушка, не стесняясь, раздевалась перед окном. Лунный свет танцевал по её коже, делая её бледной, будто порцеляновой. Небольшая грудь ничуть не прикрывалась густыми волосами. Доджер специально отбрасывала их назад, выгибая шею. Мой взгляд опустился ниже, пальцы мёртвой хваткой вцепились в дверную ручку. «Уходи», — твердил я себе. «Уходи немедленно. Убирайся прочь». Приросшие к полу ноги сдвинулись с места, неся меня в наше прошлое место встречи. Я знал, что рядовая должна здесь появиться. Обязана появиться после такого представления. Она не заставила себя долго ждать. Через какие-то сорок минут рыжая явилась в длинной футболке и ботинках, нахально улыбаясь. Руки чесались схватить её и хорошенько встряхнуть, дабы вышла вся эта показуха, а затем повалить на пол… чёрт, ОʼКоннэл, завязывай с этим. — Так и знала, что ты и дня не выдержишь, — выдала Джейми. — Зачем это? — простонал я. — Зачем весь этот театр? — Чтобы ты смог наконец-то выговориться, — процедила девушка, сжав руки в кулаки. Я услышал, как хрустнули костяшки на её руках. — Ты не сможешь держать всё в себе. Мать Тереза местная. Её слова не на шутку завели меня. Помочь хотела своими подстрекательствами, своим… телом? Сейчас ты увидишь, что сотворила со мной, рядовая Доджер. Я резко приблизился к ней и прижал к стене, едва ли сдавливая нежную шею. В синих глазах не было ни капли страха или злости, лишь терпеливое ожидание. Рыжая ждала, что я скажу ей то, что она так хочет услышать. — Хватит сводить меня с ума, — мой голос неожиданно стал низким и хриплым, как у хищного животного. Джейми закрыла глаза. Я видел, как светлые ресницы трепетали от волнения, как вздымается её грудь от глубокого вздоха, как завораживающе раскрываются эти пухлые губы, испуская длинный и разочарованный выдох. — Я свожу тебя с ума? — внезапно процедила она, сверля взглядом. — Кто бы говорил, для начала. Я хотела, чтобы ты меня заметил. Я хотела стать чем-то особенным, выделяющимся из толпы. Было видно, что ты что-то ко мне испытываешь. Сначала я думала, что мне это кажется, но нет. С каждым твоим прикосновением, взглядом, улыбкой и похвалой эта догадка всё больше укоренялась во мне. И мне наплевать на то, что ты будешь отнекиваться, ибо это будет полнейшим враньём! Так что хватит мямлить и скажи то, что гложет тебя при виде моей персоны, ОʼКоннэл! Я опешил от такой прямоты. Да у этой девчонки уверенности и храбрости хватило бы на целую роту или даже больше. Она смотрит мне в глаза с такой злобой и… надеждой. Мои пальцы разжались, ладонь зашла за шею, путаясь в рыжих волосах, а губы предательски сказали то, что сломало наши отношения до того, как начались: — Хочу тебя. Доджер улыбнулась, обнимая меня за шею и наклоняя к себе. Я жадно припал к её губам, стараясь не давить на неё, но это не получилось. Моё тело прижало хрупкую девушку к стене. Тонкие пальчики пробрались под мою футболку, поглаживая спину. Рыжая тихо постанывала сквозь поцелуй, её язык ничуть не робко касался моего. Даже сейчас вся она излучала уверенность в себе и желание большего. Я оторвался от неё лишь на пару секунд, которые показались мне томительно долгими, чтобы избавиться от футболки, но и этого хватило, чтобы Джейми взяла на себя контроль над ситуацией. Она оттолкнула меня, хищно улыбаясь. Я упёрся поясницей и руками в стойку, ожидая следующие действия этой чертовки. Девушка медленно направилась ко мне и сразу взялась за мои брюки, расстёгивая их. Мысль о том, что она собралась сделать, мне почему-то не понравилась. Поэтому я схватил её за плечи, забыв, что это может быть и грубо, и больно, а затем резко развернул спиной к стойке, меняясь местами. Теперь она снова оказалась зажатой между мной и чем-то вроде низкой столешницы. Мои руки подхватили её за ягодицы, попутно замечая, что эта чертовка явилась вовсе без трусиков, и я посадил её на поверхность стойки. Наши лица были на одном уровне, глаза в глаза. Джейми взяла моё лицо в руки. Она вглядывалась в него, лаская большими пальцами едва ли заметную светлую щетину на щеках. Я был заворожен тем, насколько близко мы находимся друг к другу. Можно было увидеть бледные веснушки на яблочках щёк, поднятые вверх уголки губ, что снова начали меня целовать. Нежно, приятно, медленно, будто успокаивая меня и охлаждая пыл. Я гладил её бёдра, понемногу поднимаясь вверх и очёрчивая округлые ягодицы, и задрал повыше длинную футболку. Приходилось сдерживать себя, чтобы вовсе не содрать с неё одежду и не потерять контроль над собой и своим желанием. Второй рукой спустил свои боксеры и прижался к ней вплотную. — Только будь нежен, прошу, — выдохнула она мне на ухо. Я начал осторожно входить в неё, прикрывая глаза. Вдруг девушка вскрикнула, впившись ногтями мне в спину и плечи, раздирая их чуть ли не до крови. Её тело дрожало, а на внутренней стороне бёдер появилась кровь. Девственна и чиста — такой была Джейми, пока я не запятнал её тело своими поцелуями и следами от них. Признаться честно, мне никогда не доставались девственницы. Только одни использованные, заблудшие девушки и женщины, искавшие во мне утешения, вспоминая бывших парней и мужей. Но она была иной. Я не хотел её отпускать. Ни за что. Медленные и осторожные толчки заставляли Доджер прижиматься ко мне, будто бы ища защиты. Её руки обвили мою шею, гладили коротко стриженные тёмно-русые волосы, тяжелое дыхание опаляло ухо теплом, слушая судорожное дыхание, что понемногу перерастало в тихие стоны. Она выгнула шею, её глаза были сомкнуты, губы — приоткрыты. Я не отводил от неё взгляда: прекрасна, совершенна и только моя. — Моя, — слетело с моих губ. Мои движения стали резче и быстрее. Я сжал её бёдра до боли в пальцах, но она не замечала этого, полностью отдавшись чувствам. Мне не хватало воздуха, частое дыхание туманило разум, а томные стоны только распаляли меня. Темп и напор нарастали, заставляя Джейми крепче прижаться ко мне, всаживая ногти в спину. Я не обращал внимания на покалывающую боль и шептал ей на ухо: — Моя. Только моя. Навсегда. Она задрожала всем телом, громко вскрикнув и сжав волосы на моём затылке. Я приложил все усилия, чтобы остановиться. Просто не мог сделать огромнейшую ошибку со всеми вытекающими последствиями. Ни ей, ни мне не нужен ребёнок. По крайней мере не сейчас и не в подобном месте, как военная академия. Я отстранился от неё, борясь с желанием продолжить, и натянул нижнее бельё. Знал, что её затуманенный взгляд не отрывался от моего чёртового стояка, но это были необходимые меры. Она дотянулась пальцами до моей щеки, смотря мне прямиком в глаза. Это был именно тот взгляд, который я хотел увидеть от неё давным-давно. Смесь любви, нежности, доверия, понимания и толика грусти. Просто завораживающее и очаровательное зрелище. Но сейчас было не до этого. — У… уходи, — нехотя выдавил я. — Пока никто не хватится за нас. На удивление, Джейми спокойно кивнула и спрыгнула со стойки. От меня не укрылось то, что её лицо перекривило от боли. На миг, глядя, как она уходит, я ощутил себя безудержным и отвратительным животным, что причинило ей боль, но эти мысленные терзания были прекращены мимолётным и лёгким поцелуем в скулу. Доджер лишь туда могла достать, даже став на носочки. Тогда была волшебная ночь. Я засыпал после душа с улыбкой на губах. Мне больше не приходилось шептать её имя в подушку, ведь она услышала и приняла меня.