Тени на багровом ковре

Добравшись на другой день до перекладной станции, Александр, уже порядком отстранившись от произошедшего, смог всё переосмыслить. То, что случилось накануне, показалось ему абсолютно бессмысленным бредом, который не поддавался никакому разумному объяснению. Как он мог так просто согласиться с доводами Грэма и оставить его в поместье отца? В тот момент, когда сам Уилл лично говорил об этом, когда Александр видел его лицо и его большие сверкающие от невысказанных слёз глаза, всё казалось более чем логичным. Глаза Уильяма внушали твёрдую уверенность в том, что его слова не подлежат сомнению. Теперь же, когда первый пыл прошёл и необходимость непременно покинуть поместье из-за укоров уязвлённой гордости пропала, Александр почувствовал всю абсурдность своих поспешных деяний. Так легко оставив в прошлом долго обсуждаемые планы и своего главного единомышленника, он почувствовал пустоту, ощущение которой заставляло его раз за разом обдумывать сложившуюся ситуацию. Он даже не попытался разобраться, поверил первым же словам Уилла, слетевшим с его губ, возможно, лишь под влиянием временного всплеска эмоций, который, в конечном итоге, не приведёт ни к чему серьёзному. Ведь то, что у них с Грэмом было до этого, Александр без сомнения относил к разряду серьёзного… Был ли действительный повод с такой лёгкостью разрывать отношения? Не было бы разумнее унять собственную гордыню, успокоиться и подождать, когда Грэм поймёт, что совершил ошибку? Несомненно это ошибка. Заблуждение. Случайно и нелепо разгоревшееся чувство, заведомо обречённое окончиться ничем. Мысли подобного рода подарили Александру надежду, которую, как ему казалось, после разговора с Уиллом перед отъездом он потерял окончательно. Вновь круто изменив планы, Александр решил вернуться за Уиллом, чтобы попробовать его переубедить, используя всю силу неопровержимых доводов, роящихся теперь у него в голове. Вернувшись с полдороги, Алекс вошёл в дом под пристальным взглядом дворецкого, ничуть не удивившегося его возвращению. Дворецкий собирался помочь Александру с его шляпой и накидкой, но, замечая, что тот не собирается снимать ни того ни другого, почтительно не двинулся с места, провожая Александра лишь поворотом готовы и движением спокойных глаз. Поднявшись по лестнице, Александр без предупреждения вломился в кабинет своего отца, в то время как тот занимался привычной дневной работой. — Здравствуй, — опираясь на косяк двери и нарочито небрежно протирая нос платком, сказал он. Доктор Лектер опёрся обоими локтями на крышку стола, зажимая сухое перо между пальцев, складывая руки одну на другую, и посмотрел на сына. — Да-а… — сунув платок в карман и проходя в кабинет, закрыв за собой дверь, произнёс Александр. — Мне есть, что тебе сказать! — Твой мальчик читает где-то в саду, — сообщил Ганнибал. — Во всяком случае, за завтраком он о чём-то таком говорил. — Я пришёл, чтобы говорить с тобой, — заявил Александр. — Прошу тебя, — позволил Ганнибал. — Как же ты… А! Я должен сказать только одно: оставь его в покое! — сказав это Александр впечатал ладонь в стол Лектера с такой силой, что подставка для перьев и чернильница подскочили на мгновение в воздух, со звоном брякнувшись обратно. — Не смей подходить к нему! — добавил Александр. — Никогда больше. Я поговорю с ним, и выбью из его головы ту чушь, из-за которой он вздумал здесь оставаться… Но ты… Не смей даже думать о том, чтобы он стал твоим. — Послушай… — негромко начал доктор. — Ты не можешь быть моим отцом! — выпалил Александр. — Я отказываюсь признавать такого отца, как ты! — Да делай ты, что хочешь, — разрешил ему доктор. — И пойми уже: мне совершенно не нужен этот тщедушный студентик с личиком великомученика. Забери его себе и увези, куда планировал. — Но он не хочет со мной ехать! — Чем я могу тебе в этом помочь, не понимаю? — Чёрт, почему так глуп этот ужасный разговор с тобой! — воскликнул Алекс, впадая в отчаяние. — Ты спал с ним… Даже не… Я не знаю даже, как назвать то, чем вы занимались! — Секс. Вероятно, ты хочешь сказать, — подсказал доктор Лектер. — Господи… Да! — в изнеможении, выпалил Александр. — Как можно быть таким?! Почему ты не можешь быть, как все другие отцы… Как все люди! Которых заботятся о чувствах близких людей… — Мы никогда не были близкими людьми, Александр, — напомнил доктор. — Если бы я не знал точно, что ты мой сын, решил бы, что тебя подкинули. В тебе нет ни одной стоящей черты, ничего, чем я мог бы гордиться. Абсолютное ничто. Лучшее, что ты можешь сделать — это покинуть мой кабинет, этот дом, и продолжать оставаться ничтожеством где-нибудь подальше отсюда. Меня не интересуют твои любовники, и определённо я не претендую на взаимность ни одного из них. — Но ты был с ним. — Он пришёл сюда, в этот кабинет, и сам предложил мне себя. Я не отвечаю за поступки других людей. — Но ты ведь знал, что он для меня значит… — И что же? — удивился Ганнибал. — Я должен был расписать ему чудесные перспективы бытия с собственным никчёмным сыном, поцеловать в лоб и, погрозив пальцем, отправить восвояси? Александр печально сдвинул брови и с наивной надеждой сказал: — Да. — Я этого не сделал, — заключил Ганнибал. — Я вообще не считаю, что кому-то что-то должен. Тем более тебе. Если это всё, что ты хотел мне сказать, то будь добр убраться уже искать своего Грэма… — Обещай мне, что не тронешь его больше! — потребовал Александр. Лектер-старший усмехнулся. — А то что? — спросил он. — Я убью тебя, — пообещал Алекс. — Вот что. — Надо же! — с сарказмом поразился отец. — Если бы ты был способен на что-то подобное, то я бы изменил своё о тебе мнение. Серьёзно. Убей меня, и, умирая, я почувствую, наконец, хоть какую-то гордость за твои поступки. А пока это не более, чем пустой трёп, я не намерен тратить на это своё время. — Я не шучу! — вспыхнул Александр. — Ни минуты не сомневаюсь, — согласился доктор Лектер, опуская взгляд к лежащим на столе бумагам, и потянулся к чернильнице, собираясь обмакнуть кончик пера. Александр сунул руку в карман, извлекая из него револьвер. — Купил его на твои деньги! — выкрикнул он, — Не правда ли иронично? Доктор взглянул на сына и лицо его по-прежнему не выражало эмоций. — Сейчас ещё Грэм должен войти, чтобы совсем, как в театре…- произнёс он. В этот момент дверь в кабинет распахнулась и вошёл именно Грэм. — Лёгок на помине! — вырвалось у Ганнибала. — Что происходит?! — спросил испуганно Уильям, испытывая ужас при виде Александра, направляющего револьвер в доктора. — Ничего, мышонок, — неестественно ласково проговорил Александр, обращаясь к нему. — Ничего, — добавил доктор. — Разыгранный ничтожеством спектакль, который порядком мне наскучил. Я оставляю вас здесь, и разбирайтесь друг с другом. Хватит с меня этой фальши, — сказав это, доктор хотел встать. — Ну уж нет, отец! — взводя курок, пробормотал тоном помешанного Александр. — Боже мой! — вскрикнул Грэм. — Что ты задумал?! — Очистить наши жизни от той грязи, которой этот человек их запятнал! — заявил Александр. — Ты сам слышишь, как абсурдно это звучит? — с сожалением спросил доктор. — Чёрт тебя дери! — вырвалось у Александра. — Клянусь, я убью тебя! — Нет! Не смей! — ужаснулся его словам Уильям. — Сумасшедший! Перестань сейчас же! — Он разрушил твою жизнь! — заявил Алекс. — Разрушил всё, что у нас было! Я должен покончить с этим раз и навсегда! — Но я люблю его! — истерически выкрикнул Грэм. Александр резко обернулся к нему. — Неужели, ты этого не понял?! — спросил Уилл с укором. — Нет-нет! — пугаясь направленного на него револьвера, Уилл поднял руки. — Не надо! Успокойся, Алекс! — Так значит… — пространно проговорил Александр, — Между вами всё ясно, и я только лишь посторонний, который мешает вам быть вместе?.. — Нет… Господи, что ты такое говоришь… — устало проговорил Грэм. — Когда так, то я избавлю вас от помехи, — сказал Александр, направляя дуло револьвера себе в рот. — Идиот! — мигом вскакивая из-за стола, разразился доктор Лектер. — Брось свои шутки! Александр нажал на курок, но случилась осечка: револьвер лишь тихо щёлкнул. — Вот тупица… — с облегчением выдохнул Ганнибал, но Александр, вынув револьвер изо рта поднёс его к челюсти снизу и не задумываясь нажал на курок снова. — Стой! — истошно вскрикнул доктор, но его слова заглушил выстрел, как и вопль Грэма. Александр, обрызгав кровью часть стены, рухнул на ковёр. Доктор Лектер кинулся к нему, падая на пол, подхватил его голову с изуродованным выстрелом лицом, укладывая себе на колени. — Сукин сын, — впадая в полную прострацию, пробормотал он, пачкая руки в крови Александра. — Сукин ты сын! — проорал он, начиная шумно дышать, глядя на кровавое месиво вместо лица. Грэм, пребывая в глубоком шоке, сделал попытку подойти к телу Александра, но при взгляде на него, к горлу тут же подкатила тошнотворная волна. Он зажал рот рукой. Ганнибал тем временем попытался нащупать пульс на шее сына; в его глазах стояли слёзы, а руки сильно дрожали. Неожиданно Александр издал булькающий хрип, пытаясь вдохнуть. Мгновенно придя в себя, Ганнибал подхватил его на руки, поднимаясь с ним с ковра. — Дверь! — скомандовал он Грэму. Тот безропотно повиновался, распахивая дверь. Доктор вышел из кабинета и быстрым шагом направился прямо по коридору в комнату, где можно было найти большой стол и достаточно света. Уильям везде следовал за ним, едва не переходя на бег в попытке успеть за ним, открывая перед ним двери, подавая вещи и выполняя другие распоряжения. Вооружившись необходимыми инструментами и материалами, доктор Лектер немедленно приступил к работе. Несмотря на то, что Грэм ни черта не понимал в медицине, ему пришлось ассистировать, и, так же, как и Ганнибалу, молиться, что вместе они смогут вернуть своего несчастного Алекса к жизни.