Люди собственных снов, вечно ждущие права на жизнь, До последнего вздоха сражаясь под собственным взглядом Из обрывков и снов стать живым. Так иди, докажи, Что глотка свежей крови тебе после смерти не надо.
Маг "Алой розы", смуглый, с темными взъерошенными волосами, почтительно опустился на колено пред троном. Эхо шагов его запоздало растворилось меж стен. — Срочное послание для Его Величества Императора, — отчеканил он. Генри смерил его сосредоточенным взглядом и произнес: — Слушаю. Гонец посетил его совершенно непредвиденно, в неурочный час. Но маги "Алой Розы" никогда не беспокоили его по пустякам, так что выслушать их послание необходимо. — Говорят, ваш слуга Брайз возвращается в империю, — продолжил маг. — Думаю, вы захотите узнать, что с ним связано пророчество, которое... которое нужно предотвратить любой ценой. — И какое же? — осведомился Генри почти безнадежно. Предсказания весьма неточны по сущности своей, догадки и полутона — главнейшие их остовы. Проблем с магами хватало и без этого, да и лишние суеверия совершенно ни к чему правителю большой империи — она и без того в последнее время бурлит и клокочет, словно жерло вулкана. ...Слова пророчества срывались с тонких губ мага и тонули в звонкой тишине тронного зала. Генри слушал, хмурясь мрачно и напряженно, подперев кулаком подбородок. Созидающий, да что за чушь вообще несет этот человек?.. С другой стороны, в его словах определенно слышалась вескость — но такая дикая, что Генри пока не желал принимать ее. — Довольно! — властно произнес он. Душу захлестнуло раздражение, хлесткое, точно удар кнута. — Я не верю в подобную ерунду! И уж тем более не стану из-за нее наказывать своего верного соратника! Лицо мага исказилось и побледнело. — Но позвольте... — начал он и сбивчиво добавил: — Слова нашей пророчицы сбывались всегда! И если она сказала, что произойдет именно так, то так действительно произойдет. Мне очень жаль, но... — он покосился на Генри напряженно, словно раздумывая, во что выльются его следующие слова. — Когда он появится, вам лучше будет передать его в наши руки. Генри побагровел. Да что этот мальчишка вообще о себе возомнил, раз вздумал ему указывать?! Неужели действительно думает, что он отречется от Брайза, не имея на то совершенно никаких причин?! — Я поступлю так, как сам посчитаю нужным, и уж точно не вам диктовать мне условия! — отрезал он, изо всех сил пытаясь подавить возмущение, и крепко сжал подлокотник трона. Маг отвел глаза. Желваки заходили на его челюсти. — Простите за дерзость, Ваше Величество, — поспешно произнес он, — но я обязан сказать, что недавно он получил... поистине выдающиеся магические способности. Он озлобился и может быть опасным для вас... и принцессы Киари. Сердце сжалось на миг — и застучало сильно, гулко. Червоточина сомнения закрадывалась в душу, разъедала ее подобно яду. Да что же это такое?! Генри взглянул на мага, беспощадно колеблясь, злясь на самого себя. Брайз... Нет, такого не может быть, просто не может. Несмотря ни на что, он верно служил империи уже много лет, ни разу не дав повода в себе усомниться. Но и магам «Алой розы» определенно незачем врать... Молчание затянулось, напряженное, густое, точно смола. Маг вскинул голову почти с торжеством. — Пока вы все взвешиваете, пусть с вами рядом будет проверенный человек — в случае чего она сможет защитить вас и Ее Высочество. Он поднялся, прошел по тканому красному ковру. С тихим скрипом отворились резные двери. Легкие шаги раскатились по коридору — кто бы ни шел сейчас к тронному залу, он стоял достаточно далеко, чтобы ни слова не услышать из разговора, не предназначенного для его ушей. Тактично и весьма умно. Незнакомка переступила порог и остановилась. Блекло-зеленые глаза бегло оглядели комнату, но Генри мог поклясться: она подметила каждую деталь, мельчайших изгиб на темных шторах. Ее длинное платье ослепляло, резало взор пронзительно-алым. Короткие светло-зеленые волосы обрамляли загорелое лицо. Эльфийка. И он уже определенно видел ее когда-то... — Это Тэя, — представил ее маг. Многозначительная, хоть и не вызывающая улыбка блуждала по его губам. — Умелый фехтовальщик и внимательный страж. Если вы позволите, она будет охранять вас и принцессу, Ваше Величество.***
Лошадь била копытом и испуганно фыркала, кося на Альвэйда лиловым глазом. Дрожащие пальцы упрямо не слушались, не желали стягивать ремни седла. Бросив бесполезное занятие, он обхватил голову руками и закрыл глаза. Рыжие всполохи прорывались под плотно сомкнутые веки, не позволяли воцариться спасительной черноте. Глухие предсмертные стоны, что взаправду давно уже стихли, захватывали разум переплетением бесплотных голосов. О, Созидающий, что же он наделал?.. Одно ведь дело убивать всех тех, кто повинен в смерти Нефилим, но эти люди были безневинны... Феликс, лежащий на земле, слабо застонал, в беспамятстве попытался выпутаться из плаща Альвэйда. Лицо его болезненно исказилось, губы мучительно сжались. Ему тоже нельзя здесь оставаться. Здесь, среди обитателей деревни, невежественных, глупых... мертвых. Магический отпечаток взъерошил жухлые травы, растрепал их, словно эльфийские пряди. Тень чужого присутствия, слабая, едва уловимая, пронизала воздух электрическим импульсом. Незнакомцы возникли чуть поодаль, выросли точно из-под земли. Оранжевое зарево, затянувшее небо, затемняло силуэты их до черноты. Пять мужчин и четыре женщины, все до единого маги. Не пропустят, осознал Альвэйд с выжигающей обреченностью и вскинул руки. Он ничего не сможет сделать против них — уж больно их много, — но хотя бы попытается. Незнакомцы молчали, непоколебимые, словно идолы, вытесанные из цельного древа. Дым забивался в легкие прощальным отголоском пепелища. — Приветствую тебя от всего "Багрового пламени", — наконец заговорил широкоплечий мужчина, стоящий в центре прибывших. Суровое лицо его рассекал шрам, что вился со лба до самой щеки. — Мы пришли за тобой. — Я знаю, — ответил Альвэйд, горько усмехнувшись. К чему весь этот пафос и балаган? Напади незнакомцы первыми — и он сражался бы с ними до самого конца, так яростно, как только хватило бы сил. Но они медлили, и решимость его истаивала с каждым мгновением. — Вы поняли нас неверно, — с легким акцентом сказала женщина, что плечом к плечу стояла с говорившим. — Мы настоящее "Багровое пламя". Маги. Все до один. Хотим свергнуть нынешнего Императора. Дыхание у Альвэйда вдруг перехватило. Он выпрямился, невольно опустил руки, но тут же вновь сжал кулаки. Этим людям нет смысла врать, но... Он невольно оглянулся на пылающую, разрушенную деревню. Обугленные дома возвышались над задымленными улочками, точно почерневшие скелеты. Лечебница, что казалась безмерно далекой на окраине дороги, накренилась и обрушилась, подняв в воздух тучу золы и пепла. Запоздало Альвэйд осознал, что сейчас ни в коем случае нельзя отвлекаться. Подходящий момент — он открылся, потерял бдительность. Они могли ударить — но не сделали этого. Выходит, они действительно ему не враги. Но если прибывшие — истинное «Багровое пламя», кого же он убил там, в деревне?.. Худая угловатая девчонка, стоявшая слева в самом краю, подалась вперед. У нее не было руки выше локтя, до самого плеча культю плотно обмотали бинты. Пятно белесого лунного света скользнуло по ее глазам, отсутствующим, пустым — оба кристально-лиловые. Она щелкнула пальцами — и мир с тихим звоном раздвоился, поменял очертания. Деревья зашумели, точно отзываясь на зов, листья темным маревом укрыли землю. Прогорклый дым развеялся, и небо белыми зернами прорезали звезды. Инстинктивный, бесконтрольный ужас сковал Альвэйда. Деревня высилась позади нетронутая. Дети со смехом носились по улице, прячась за домами, и не обращали на магов совершенно никакого внимания — скорее всего, не видели их под покровом магической завесы. Где-то в стойле мычала корова. Из дымарей поднимался безобидный светлый дымок. Исчезла гарь, исчез прогорклый дым, исчез пепел, что черным снегом укрыл землю. Лишь Феликс остался лежать средь трав, укутанный в плащ Альвэйда, как в саван. — Нам нужно было проверить твои силы, — вполголоса заговорил все тот же мужчина, и шрам на его лице, казалось, потемнел еще больше. — Меня зовут Теос, я предводитель "Багрового пламени". Альвэйд несколько мгновений глядел на него, но не видел. Привычный мир рушился, разбивался на осколки, сметенный ураганом страшной, неуемной силы. Только что он уничтожил целую деревню, признал себя убийцей и грешником и, смирившись с этим, опрометчиво бросился бежать — а теперь... Все оказалось ложью. Долгожданное облегчение не пришло. Напротив, точно в издевку, душу вдруг заслонило глухое отчаяние, отдающее пустотой. Да что эти люди вообще о себе возомнили? Он скрежетнул зубами и стиснул кулаки. Никто, ни один из этих магов даже не подозревает, что стоит ему только стянуть перчатку и показать кому-нибудь — да хоть непоколебимому Теосу — ладонь с заклинанием, врезанным в кожу, в саму его сущность — и бойня начнется уже по-настоящему. Вот только теперь между ними самими, этими глупыми ничтожествами, что посмели управлять его поступками. — Ты пришел сюда, чтобы найти союзников в борьбе с Императором, верно? — спросил Теос, проницательно взглянув на него. С черными усами и волосами, собранными на затылке, он казался самим воплощением войны и разрушений. — Да. Это действительно так, — неохотно процедил Альвэйд. Он вглядывался в магов "Багрового пламени", но лица их глумливо расплывались перед взором. — Ты подходишь нам по силе. И по ярости — тоже, — единственный глаз Теоса, темный, точно уголь, уставился на него. — Сочту за честь принять союз с тобой.***
Черный туман окутывал тело Эрики, вселял покой в раны, вытесняя боль. Ни рукой, ни ногой она не могла даже двинуть — странная слабость поселилась в мускулах и костях. Казалось, стоит лишь двинуться — и разлетится она, как рыхлая глиняная фигурка. — Ты слышишь меня, дитя? — шепотом осенних листьев разнесся в пустоте голос Фатума. Эрика открыла глаза. Она плыла по воздуху сквозь черноту и видела лишь собственное тело, окутанное слабым мерцающим ореолом. Вот, значит, как это случилось. Она попыталась защитить Брайза и напоролась на клинок фантома вместо него — всецело сознательно, прекрасно зная, к чему это приведет. Но лучше уж так, чем если бы все вновь прошло прахом... — Да, Фатум... — протянула она — совсем как тогда, в той деревеньке, куда ее забросил Нериа. Как скверно, что руны и чары на кольчуге не спасли от фантомного клинка... — Третьи оковы пали, — бесстрастно сообщил Фатум и вздохнул, гулко и тяжело, точно каменный колосс. Эрика закрыла глаза, пытаясь загнать страх в глубину сознания. Для него не время и не место. В конце концов, смерть от призрачной раны не самая худшая. Не сравнится с тем, что было в прошлый раз. Незримое течение увлекло ее, унесло сознание за грань бесконечной черноты. На короткий, иллюзорный миг пред взором ярко встали очертания лачуги, где укрылись они с Брайзом. Брайз... Он сам не знает, что стоит на пороге чего-то худшего, чем сама смерть. И когда последний вздох его опалит губы, с ним растают и силы Малакая. Навеки. Все надежды и планы развеются призрачным дымом. — Пророчество... теперь не сбудется, — ответила она наконец. Голос вырывался из горла одеревеневший, мертвый, словно и не ее вовсе. — Доппельгангер существует на грани яви и сна, он не жив, но и не бездыханен, — ответил Фатум уклончиво на скрытый в ее словах вопрос. — Его клинок таков же. Ранив тебя, он предал твое тело отсроченной смерти. Очнуться ты уже не сможешь, дитя. Веки вдруг сделались тяжелыми, словно могильные плиты. Не в силах сопротивляться наползающему беспамятству, Эрика закрыла глаза. Казалось, Фатум иглами закрался ей под кожу. Тогда с Брайзом случится то же, что и с Малакаем. История повторится вновь. Наверное, это ее рок, ее проклятье, что дольше самой жизни и не боится смерти. Повисла тишина, долгая и гулкая, будто медный колокол на звоннице. Фатум не собирался нарушать ее. Его время вещать окончилось. Теперь он ждал ее решения. Внутренне Эрика уже понимала, на что придется пойти. Нельзя сейчас так безрассудно отречься от задуманного — это будет означать конец всему. Всему, за что она боролась и чего хотела добиться. Если Брайза развоплотят, силы Малакая растворятся вместе с ним в небытии. Пророчество не сбудется. Ни с кем и никогда. — Я хочу заключить сделку, — наконец сказала она. — Я знаю, что лучше было бы переродиться, но... это мой выбор. Прошу. Сделка — равноценный обмен. Те, кто приходят к Фатуму, зачастую глупы и эгоистичны. Даже если он чувствует их боль, даже если питает к ним выжигающее сострадание, все равно не может отпустить просто так. Все в этом мире имеет свою цену, и кому, как не его творцу, поддерживать существующий порядок?.. И пускай Эрика его дитя, правила для нее останутся незыблемыми. У каждого, будь то простой маг, человек или полубог, есть лишь несколько вещей, которые они могут предложить Фатуму. Пусть оставят они при себе звонкие монеты да дорогие одежды. Первое и важнейшее, конечно, душа, но Эрика не настолько глупа, чтобы так просто отречься от нетленной своей сущности. Второе — годы жизни, но она не может отдать то, что и без того желает взять взаймы. Третье — чувства, но без них она испытает участь много худшую, чем смерть. Без них она утратит смысл спасать Брайза и оплакивать Малакая. Значит, придется пожертвовать последним. Фатум по-прежнему молчал, и в молчании его ей чудилась укоризна, полная печали и боли. Но не под силу ему изменить ее решение. Как некогда Эрика сгорела на костре, даже на пороге смерти не отрекшись от идеалов Малакая, так и сейчас доведет все до конца. — Память, — ответила она наконец. — Я отдам свою память в обмен на жизнь.***
Рабастан толкнул дверь комнаты и остолбенел. Глубокий шок захватил сознание, холодной немотой разлился в груди. Пальцы конвульсивно сжались на дверной ручке. Скомканная одежда лежала на полу, грубо вывернутая из шкафа. Бело-желтые обрывки книжных страниц укрыли ковер. Магические следы искрились на них ярко, как золото в солнечных лучах. Шторы трепетали на сильном ветру, и Рабастан медленно, не до конца отдавая отчет собственным действиям, прошел к окну и закрыл его. Изорванные страницы зашлись тихими рыданиями под его ногами. Он наклонился и поднял одну, повертел в руках. "...бессмертием проклятый, бессмертием благословленный..." — прыгнули в глаза острые буквы, переливаясь желтым магическим покровом. Кем бы ни был ублюдок, верх дном перевернувший его покои, он явно не старался скрыть следы. Ярость клокотала в груди, путала мысли. Если бы вторженец неосторожно попал ему сейчас... Эмоции были столь сильны, что магический отпечаток никак не удавалось прочувствовать. Впрочем, он был так насмешливо неприкрыт, что сосредоточенность и не требовалась. В его комнату, вероятно, вломился полный идиот. Притом темный маг без клейма. Но, разумеется, не Альвэйд. Незнакомец. Вопрос только в одном: что вообще ему здесь потребовалось? Ваза, закрывающая тайный ход, лежала на боку перевернутая. Рабастан метнулся к ней, отвернул ковер и с облегчением выдохнул сквозь зубы. На половицах не ощущалось ни следа чужой магии.***
Рабастан спускался по широкой деревянной лестнице в зал, откуда лилась музыка, гулко разносясь по залу. В империи темных магов нет, а если и есть, они прячутся так глубоко, что и вовек не отыскать. Значит, вторженец — приезжий, а их сегодня, на празднике в честь возвращения Киари, собралось в замке немало. Стражники, завидев его, молчаливо расступились с почтительными кивками, и Рабастан резко распахнул дверь. Мельтешение пестрых платьев придворных дам и вычурные фраки аристократов смешались в аляповатость перед взором. Магов здесь было великое множество, светлых и темных, имперцев, получивших клеймо, и заморских гостей, необремененных ничем. Магический след из комнаты Рабастана тут же затерялся и растворился в них, и он невольно смирил шаг, едва не натолкнувшись на незнакомку в пышном золотистом платье. Киари стояла на помосте вместе с Генри Веллиаралем и, сжимая изящными пальцами бокал вина, говорила с мужчиной в черном фраке. На губах ее играла улыбка, но несколько неуверенная, точно потерянная. Светские беседы и смешки текли по залу рокотом прибоя. Музыканты, расположившись на помосте, водили смычками по струнам скрипок, и музыка их звенела под высоким потолком, чарами заполоняла воздух. На Рабастана почти никто не обратил внимания. Лишь незнакомка, стоящая с Императором совсем рядом, смерила его протяжным взглядом и отвернулась. Ее короткие блекло-зеленые волосы качнулись в такт движению. Он определенно видел ее однажды. Вот только где, когда?.. Впрочем, сейчас это уж точно не имело никакого значения. Тело вдруг налилось магией, такой сильной и резкой, что закружилась голова. Пред взором помутнело, и Рабастану показалось на безмерно короткий миг, что у дальней стены мелькнул размытый призрачный силуэт. Лорд Малакай Ниаресский недвижимо стоял в толпе и улыбался, насмешливо, чуть лукаво. Его взгляд пронизал Рабастана, и точно в ответ на него что-то болезненно сжалось в груди, у магического ядра. Миг — и люди заслонили его, оживленно переговариваясь о своем. Мир раскололся, раздробился на фрагменты и вновь собрался воедино, неуловимо изменившись. Сила растеклась по телам людей, вспыхивая то лиловым, то ярко-белым. Он чувствовал ее, чувствовал так хорошо, словно и не сплеталась она воедино. Рабастан остолбенел. Проклятье, он ведь избавился от духа прародителя еще тогда, когда Сильвестр Фууго попытался заманить его в ловушку, призрак должен был исчезнуть!.. Внимание его отвлек отливающий златом фиолетовый всполох за стеной, мелькнувший неуловимо, точно край плаща. Та же самая магия, что осталась на вещах его комнаты.