Новая жизнь

      Когда-нибудь разойдутся облака, и мы снова увидим солнце. Оно явно будет ярче прежнего, того, которое мы уже и не помним. Стоит только верить. А пока вера, как дикие скачки — никогда не знаешь, когда закончатся силы. Пытаешься, веришь, надеешься из последних сил, а где приз — неизвестно. Неизвестно и то, когда же наконец в сердце одиночки придет любовь, смирение и покой, который зародит новую жизнь в хрупком теле львицы. Жизнь — не дитя, жизнь — новое начало, которое подарит друзей, семью, и, возможно, пару.       Всего лишь «демон», никому не нужный, брошенный Зирой на произвол судьбы. Всего лишь сгусток боли, скопище негатива, комок ненужной шерсти даже браконьеру. Да, это была Витани, чьё имя в переводе отражало всю сущность львицы, ложную сущность. Будучи дочерью мстительной львицы, крошка и не знала, что ожидает её дальше, в расцвете её сил и её лет, но, как говорится, «родителей не выбирают», приходится мириться с клеймом позора, упавшего как снег на голову и осевшего в клане на долгие годы. Да и зачем что-то менять? Все предрешено судьбой, что вихрем меняет картинки нашей жизни, оставляя рубцы на сердце.       Львица сидела вдали, наблюдая за тем, как веселятся звери прайда Симбы. Боль разрывала на куски, наносила шрамы, не давая им ни малейшего шанса когда-либо затянуться, а слезы, как огромные алмазы, разбивались вдребезги о могущественные столетние камни.       Это невыносимо больно, знаете? Смотреть, как всем хорошо и весело, даже братец с дочерью Симбы развлекается настолько беззаботно, что сейчас же хочется сломать себе ребра, перекрыть себе дыханье и забыть о том, что ты, Витани, самодостаточная львица, видишь всё это и завидуешь. Ведь у тебя никогда не было друзей, никогда не было игр и никогда не было веселья… А ведь так хотелось побегать за бабочками или сурикатами с каким-нибудь милым львом, который разделил бы самые прекрасные моменты твоей жизни. Но нет, ты одна. Бестолковая и сломленная своим бытием.       Боль одиночества съедала её изнутри. Витани пыталась обмануть себя, скрыться от своих же мыслей, но вскоре ей пришлось признаться себе — она тут никому не нужна. Совершенно никому. Ни Симбе, что принял их, изгнанников, ни Нале, глаза которой излучали тепло, то тепло, которого ей так не хватало все эти годы. Она не нужна была и Киаре, которая напомнила всем им, что «все мы едины», и ведь даже Кову, родному брату, с которым Витани любила проводить время, пока не начались эти бесконечные тренировки и подготовка прайда к войне с жителями Прайдленда. Даже родной прайд словно позабыл о её существовании.       Все эти шаловливые и злые мыслёнки пролетали над головой в виде стай маленьких колибри, которых непременно хотелось съесть за радость и беззаботную жизнь, которая явно не досталась Витани. В очередной раз оглядев все вокруг, львица не увидела позитива в своей жизни, как не увидела и света в конце долгого и черного тоннеля, что не приведёт её к свету. Только тьма, кромешная, всепоглощающая и жадная. Как же эта тьма хотела забрать её себе… Но что-то ещё оставляло надежду юной хищнице на спасение, только вот она этого не чувствовала, канув в серые тона с разными контрастами.       Тяжело вздохнув, Витани кладёт голову на вытянутые лапы, из-под полураскрытых век глядя на озарённую светом саванну. В голове её проскальзывает мимолётная мысль, что это место напоминает ей Рай. Рай, созданный для избранных. Таких, как Симба, таких, как Киара, таких, как ОНИ. Тех, кто принял их, но словно всё ещё относится, как к старым врагам. И не мудрено, сколько боли и злобы было принесено их «покровителями» прайду. Сколько разрухи и гибели. Сколько нищеты и голода. Сколько тьмы…       Прайд был прекрасен воистину, но, несмотря на всю его красоту, Витани всем сердцем невзлюбила свой новый дом. Он был полной противоположностью её старому. Да, в Аутленде жизнь была не сахар, еды мало, что уж и говорить про воду. Засуха там ощущалась особенно сильно, и в такие дни львицам приходилось в буквальном смысле землю есть, лишь бы прожить ещё один день. И вся эта бесконечная муштра, изнурительные тренировки, как будто бы того, что они живут в этом Айхею забытом месте, было мало, будто это не делало их сильнее. Зира словно хотела воспитать не просто сильных воинов, а МОГУЩЕСТВЕННЫХ. Тех, что захватят не только прайд Симбы, но и половину Африки в придачу, и, спустя даже много поколений, их потомки будут вспоминать и говорить о них и о том, что те совершили, с благоговейным страхом. С таким, с которым грешник пытается прочесть молитвы, дабы умилостивить Бога.       А было бы это в радость? Каждая тренировка хоть и приносила плоды, но отягощала жизнь, изнуряла и избивала мысли вместе с телом, просто не давала дышать, когда хотелось, а ведь жить хочется всем. Витани не была исключением. Как-то раз в Аутленде пролетела бабочка, такая яркая, красочная, такая изящная и… добрая? Витани не сдержалась, ведь одним глазочком там, другим здесь, с ней, интересно же, какая она — бабочка? Покинув земли, Витани впервые насладилась красотой мира, впервые ей хотелось просто радоваться, без всяких «но», а бабочка, видимо заметив глупую львицу, села ей на нос и махала крыльями, как бы подмечая — да, я не боюсь тебя, давай дружить? Может, она тогда кивала львице? Кто знает, но дружба продлилась не долго, увы. Зира отправилась на поиски своего чада, и, увидев её с какой-то мерзостью, думала было наказать паршивую дочь, одарив её милым шрамом, который напоминал бы ей о её любимом Скаре, но наказание было куда более жестоким. Она преподнесла ей урок, после которого сердце Витани, казалось, заледенело на всю жизнь… Впервые ей так хотелось защищать не свою родню и свои земли, а простую бабочку, но кто она по сравнению с большой львицей? Правильно, пылинка… Тогда Витани впервые заплакала настолько горько, что сердце, казалось, выпрыгнет из груди, превратится в маленькую мышку, а Зира элегантным движением когтя подкинет и её себе в пасть…       Но... несмотря на всё это, Витани бы с радостью вернулась назад, в прошлое, выпади бы ей такая возможность. Там, в своей старой жизни, она хотя бы была значимой. Она пользовалась уважением других, была лучшей охотницей в прайде. На фоне других львиц дочь Зиры была словно лучик света, проникший в Царство Тьмы, но здесь, среди всех львиц прайда Симбы, статных и грациозных, красота Витани тухла, и сама львица была уже такой же, как и её товарки. Такой же серой, исхудалой, с острыми чертами морды и внешностью больше похожей на облысевшего льва, чем на львицу. Нет, Витани вовсе не хотела становиться такой же, как и ОНИ: такой же слащавенькой львичкой, избалованной хорошей жизнью, но... было как-то обидно, ведь она не хуже, а даже лучше. Ведь каждый хорош в чём-то своём, а от них аж тошнило.       Она резко поднимает голову и ударяет лапой по камню, лежащему перед ней. Хватит! Хватит этих соплей, не забывать, что ты — сильная львица! Хочешь, чтобы тебя заметили, чтобы уважали — так добейся всего этого, а не разводи нюни по пустякам. Что ж, это... будет не так уж и легко, как казалось Витани на первый взгляд. Ведь она и раньше предпринимала такие попытки, ну... или ей просто так думалось? Может, она что-то делает не так? Львица задумчиво смотрит на свои когти, будто сейчас ей откроется ответ, и вновь кладёт голову на лапы.       Внизу раздаются чьи-то голоса, и Витани, навострив уши, выходит наружу. Прайд Симбы собирается на охоту. Витани не знает, что с ней происходит, сотни мыслей и идей витают в её голове. О чём она думает? Это же глупая мысль, но... попробовать стоит. Она бросается к львицам и просит их принять её в их охотничью группу. Те недоумённо переглядываются, перешёптываются, но для Витани продолжают молчать. Львица боится услышать от них «нет», а потому сообщает, что она была в числе лучших охотниц в прайде Зиры. Всё равно молчат... Да пусть же они скажут хоть что-то.       Витани уже ни на что не надеется. Она видит всё в их глазах: они не хотят её принимать. Раз не хотят, так пускай скажут всю правду, глядя ей в глаза. Что за глупости думать, что ото лжи всем станет легче.       Витани хмурится, выжидательно посматривая на ближайшую к ней львицу — похоже, она главная в этой охотничьей группе. Львица, заметив на себе взгляд дочери Зиры, сглатывает и сконфуженно отвечает, что в их группе уже достаточно много охотниц. Вот это лицемерие! В ответ на это Витани громко фыркает: ну что за вздор! Охотниц в группе никогда не бывает много. Она делится своим мнением, на что получает невнятный ответ о том, что все роли уже распределены, а с Витани всё придётся начинать заново. Но синеглазая львица уже не слушает её: ей этого достаточно. В сердцах она кричит на львицу, что та могла бы просто сказать ей «нет», а не юлить, и убегает прочь. Да, она сдалась.       Роли — актрисы погорелого прайда. Только и умеют, что задницы своим львятам лизать, рожать и делать вид, что охотятся, глупые создания. Ну ничего, ничего, все сполна получат свое. Хотя, сколько же должна получить пешка Зиры — Витани? Ведь она немало начудила за свой небольшой возраст. Ох, как немало…       Отбежав на приличное расстояние, Витани дала волю эмоциям. Она никогда не позволяла себе плакать, даже сейчас. Она считала слёзы признаком слабости, а слабым, как известно, не место в этом жестоком мире. Однако иногда так хочется позабыть обо всём и выплеснуть всё накопившееся за эти долгие ужасные года. Львица чувствует, как к горлу подкатывает солёный ком, а глаза начинает щипать, но она заставляет себя сдержаться. Это пройдёт, она точно знает. С ней такое уже случалось, и не раз. Витани глубоко вздыхает и с облегчением чувствует, что плакать ей уже не хочется. Она оглядывается по сторонам, пытаясь понять, где именно сейчас она находится.       Высокая трава, доходящая Витани до подбородка, несколько одиноко стоящих акаций — в общем, это место не отличалось от других мест в Прайдленде. Но что-то до боли знакомое здесь. Как будто... она тут уже была. И точно знает, что находится за всей этой красотой.       Медленно переставляя затёкшие после долгого бега лапы, львица пробирается сквозь густую траву, пока не слышит журчание воды. Река? Да, это оказывается правдой: когда Витани вышла из зарослей, её взору представилась небольшая речушка, являющаяся некой границей этому Царству Прекрасного. За рекой уже не было такого разнообразия зелени, только красная потрескавшаяся почва. Витани вздрагивает и мотает головой, не веря своим глазам. Неужели... это всё взаправду?       Она жмурится и снова смотрит вдаль. Нет, всё верно. Ничего не исчезло. Оглядываясь по сторонам, синеглазая львица пытается вспомнить всё: вот заболоченная река, населённая крокодилами, вот коряга, переваленная через неё, а вот и земли, находящиеся за рекой. Это они. Такие родные, такие знакомые. Там дом Витани, её настоящий дом.       Ей достаточно сделать всего один шаг, чтобы очутиться у себя дома. Просто перейти реку, пока крокодилы, разнеженные жарким солнцем, дремлют, покинуть этот ненавистный Прайдленд и оказаться в Аутленде. Это ведь так просто! Да и кто будет её искать? Она не нужна здесь.       Витани колеблется. Она заставляет себя шагнуть вперёд, но тут же останавливается. Да что с ней такое? Чего она боится? Она ведь так долго ждала этого. Так почему же она не может положить всему этому конец? Почему сомневается?       По ней всё равно никто не будет грустить, и она это знала. Витани прикладывала массу усилий, чтобы адаптироваться к своей новой жизни, она пыталась подружиться с львицами прайда Симбы — те, похоже, тоже. Да вот только ни у одной из сторон ничего не вышло. Витани пыталась встретить любовь своей жизни, она была вежлива и приветлива со всяким львом, заходившим в земли Прайдленда. Но, как бы дочь Зиры не старалась, всё равно они выбирали себе в жёны прайдлендовских львиц, не обращая внимания ни на Витани, ни на других отщепенок.       Идея сбежать казалась Витани единственной верной. Так будет лучше и ей, и другим. Она была уверена, что в её родном прайде её поймут. В целом-то, львица успела поделиться мыслями с некоторыми самыми близкими подругами, и те, хоть и пытались поначалу удержать её от этой затеи, но вскоре смирились и просто попросили Витани беречь себя.       Львица уверенно посмотрела вперёд. Она была полна амбиций и теперь точно знала, как ей поступать. Всё. Она достаточно распустила нюней, пора прекращать. Однако что-то всё же удерживало её. Витани точно знала, что по ней не будет никто грустить, но что-то неизвестное заставило её подозвать к себе пролетавшую мимо птицу. Та кокетливо спустилась на камень, выжидая то ли расправы, то ли неумолимой радости жизни, что львица решила поболтать с пернатым на равных.       — Лети к Прайдроку и передай королю Симбе, что одна из его львиц, Витани, покинула Прайдленд.       — Я понял, — он кивнул. — А кто именно эта львица? — Брубру обернулся, но его собеседницы и след уже простыл.       А пока птах оглядывался по сторонам, ища синеглазую львицу, дочь Зиры была уже далеко от границ Прайдленда.       Кажется, свет в конце чёрного тоннеля всё же загорелся и дал новые силы для новых побед.       Начиналась новая жизнь.