Hush, little enamored birds

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤGive a little, get a lot,ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤThat's just how you are with love.ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤGive a little, get a lot,ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤYeah you may be good lookingㅤㅤㅤㅤㅤ ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤBut you're not a piece of art.ㅤㅤㅤ ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤPower and control,ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤI'm gonna make you fall.ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ

Звук звякнувшей тетивы.

      Слышится, как ветер разрывается от летящей стрелы. Это так до чертиков смешно, ведь теперь я вижу, как... Как она улыбается. Улыбается, как победитель, как радостный человек, который смог достичь желаемого. Она внезапно поняла, как же можно спасти подругу. Я лишь с ухмылкой на губах прикладываю указательный палец к своим губам. "Тише, тише, милая", так и хочется мне произнести. Но эти слова остаются лишь в моих мыслях. Один из моих подопечных быстро подбегает к ней. Подбегает так, что она не успевает опомнится. Все еще улыбка на губах у этой бедной, бедной девочки. Как же ее еще можно назвать? Только бедняжечкой. Мне ее искренне жаль. Наверное. Сейчас я лишь чувствую.. Ох, я ничего не чувствую. Я слышу, слышу как что-то внутри меня бьется. Неужто это сердце затрепетало? Во мне что-то еще. Кто-то.       Мой старый милый Стайлз. Ты сейчас практически такой же милый, как и эта девчушка. Как ты ее называешь? Элли? Эллисон, значит. Милое имя. Влюбленная в оборотня Арджент, чья фамилия так и кричит о том, что она должна охотится на таких, как он. Тебя ранит это, Стайлз? Как странно, а вот я ничего не чувствую. Я лишь убираю руку от своих губ. Прошла лишь миллисекунда, — для меня все в замедленном действии. Тише, Стайлз. То, что ты в моем теле, не говорит о том, что ты имеешь право мной управлять. Нет, все было наоборот. Я мог управлять тобой, а ты нет. Ты жалок, Сти. Что, прости? Ох, твое сердце наполняется страхом, обидой и горечью. Тебе и вправду обидно за нее? Как так, Стайлз? Клинок так легко проходит сквозь нее. Я бы даже рассмеялся, если бы не ты.       Ты каким-то образом мне не позволяешь, Стайлз. Так неужели, что все же ты можешь делать что-либо со мной? Нет, просто очень сильно пытаешься. Ну пытайся, Стайлз. Твоя боль, твоя горечь лишь подпитывают меня.       Ты любил ее, не так ли? Конечно же, иначе бы ты не волновался так за нее. Твое сердце внутри меня предательски екает. Ты не просто любил ее. Ты любил ее до потери пульса. Любил каждую ее черточку. Что у вас было? Эй, Стайлз, почему ты замолчал? Почему ты не пытаешься выбраться? Почему ты затих? Стайлз, милый, успокойся же ты. Она не стоит твоих раскаяний. Не она. А как же та рыжеволосая сирена, которая сейчас сидит у твоего тела? Которая зовет тебя, чтобы ты вернулся к своему телу. А ты тут. Ты тут, Стайлз. Ради чего? Ради своей неудавшейся любви? Ради тех объятий по ночам и тихих разговоров? С чего все начиналось?       Я чувствую твою боль, Стайлз. Я чувствую, как ты готов сдаться. Ты трясешься где-то глубоко внутри меня. Трясешься от страха осознания, что это сделали мы. Я вновь подношу палец к губам и теперь уже совершенно точно говорю:       — Тише, мои маленькие влюбленные пташки. Тише. Детки не стоят любви, они стоят лишь отчаянья. Они стоят боли и слез. Тише, мои маленькие, тише. Почему вы все в таком шоке? Неужто вам всем больно? А вот я как раз проголодался. Проголодался так, что мне вашей боли даже мало. Тише, мои маленькие влюбленные пташки. Тише.       Я все это шептал. Шептал так, что мало кто меня услышал. Ох, но вот один зритель у моего спектакля точно был. Ты, Стайлз. Почему ты молчишь? Почему ты не показываешь мне свою боль из-за этой девчонки? Почему? Почему тебе больно, а ты все еще так тих. Почему вокруг себя ты видишь лишь темноту и не боишься? Она была твои светом. Фонарем. А теперь сама через каждую секунду потухает. Потухает, возвращаясь к темноте. К темноте, из которой пыталась вытащить тебя. Твою рыжеволосую бестию. Своих друзей и возлюбленных. Хочешь я скажу, о чем она сейчас думает? В эту секунду она думает о тебе. О том, как ты сделал ей больно таким вот предательством. Она бы хотела сделать больно тебе, но вместо нее это сделаю я.       Громкий крик "Нет" внезапно оглушает меня. Нет. Нет. Нет.       Тук-тук-тук, сознание. Что произошло? Этот мальчуган. Этот мальчуган прорывается через меня. Он... что он делает? Бедный маленький мальчик. Он слишком влюблен, чтобы победить меня. Чтобы победить меня, нужно быть таким же как я. Разве я не говорил тебе об этом, Стайлз? Ты. Глупый. Заносчивый. Ужасно саркастичный. И гиперактивный ребенок. ПОЧЕМУ ТЫ НЕ МОЖЕШЬ УСПОКОИТЬСЯ?!       Ей нравилось это в тебе, верно? Ей нравилось, как ты много говорил ей что-то на ухо. Ей нравилось, когда ты внезапно подходил к ней и обнимал со спины. Ей нравилось просто так стоять с тобой под дождем. Ей нравилось влипать с тобой в неприятности. Сначала ты думал, что это ради Скотта. Потом ты понял, что это ради нее. Ради нее ты каждый день вставал, улыбался и шел в школу. Ты всегда подходил к ней и целовал ее в щеку. Такое обычное действие, которое, вроде бы, должна делать девушка, не считаешь? А все из-за глупой нежности, Стайлз. Ты был слишком нежен к ней, это тебя и ранит. Но ей нравилось это. Ужасно нравилось это и поэтому, ты делал все это. Ради нее. Так же, как и умирает она ради тебя.       Ты делаешь больно МНЕ, Стайлз. Как у тебя это удается? Как у тебя.. Ох, как у тебя вообще получается встать? Как ты можешь так поступать со мной, Стайлз? Я ведь сейчас твой якорь отчаянья, ей уже все равно не помочь. Смотри, у нее подкашиваются ноги, еще миллисекунда, и она упадет. Раз, падает. Но ее ловит Скотт. Не тот человек, который должен, да, Стайлз? На его месте должен быть ты. Что.. что это? Почему я чувствую удар внутри себя? Стайлз, ты все еще борешься? Ее не спасти... Стайлз, просто подумай об этом. Ей и без тебя больно, так зачем же причинять ей боль своим появлением? Глупый Стайлз. Глупая девчонка. Мне БОЛЬНО. Как это вообще возможно? Человеческие чувства? Что, Стайлз? Я уже слышу твой голос. Твой голос, который шепчет раз за разом, одно и тоже слово.       — НЕТ, — кричу я.       Кричу я в сознании. В сознании отчаяния, мне больно. Мне чертовски больно. Внутри все будто режет. Теперь это существо внутри меня, а не... не я внутри него. Мне нужно, мне нужно... Я пытаюсь сделать шаг и падаю на собственные колени. Больно. Ударяю ладонью об землю, раздирая ее до крови. Нужна физическая.. физическая боль, чтобы хоть как-то подавить то, что сейчас происходит со мной. Я внезапно поднимаю взгляд и вижу ее. Такую хрупкую и бедную.. Куколку, как подсказывает мне зверь, внутри меня. Я прошу его заткнуться, но не получается. Он лишь с силой ударяет мое сердце, из-за чего из меня вылетает весь воздух. Мне чертовски больно, а он не может впитать эту боль. Теперь обидно ему. Я встаю. Мои ноги шатаются, но я стою. Я хочу сделать шаг. Шаг, чтобы подойти к ней. "Вновь дерешься ради нее, Стайлз".       — Да. Вновь и вновь. Каждый чертов раз я буду драться ради нее. Ради нее я не сдамся тебе, чего бы мне это не стоило.       "Глупый", — проносится у меня в голове мой собственный голос. Я и вправду глуп. Но у меня не получается шагнуть. Не получается сдвинуться с места. "Я твой якорь, помнишь?" — говорит мое внутренне я. Тот самый якорь, который каким-то волшебным образом пригвоздил меня к месту. Так, что я не могу подбежать к ней. Не могу. Воздух начинает заканчиваться, у меня нарастает паника. Паника, которую могла остановить только она. Только свои присутствием, только она. Она могла сделать все. И делала это. Я помню, как она подходила ко мне. Спокойно обнимала за плечи, начав шептать что-то. Мне было безумно приятно, я улыбался. Улыбался, когда паника просто отходила. Я махал ей рукой, держа Эллисон за талию. Держа так, что оставлял синяки, только бы она не ушла. Не покинула меня просто так. Чтобы она была рядом со мной всегда. Она помогала мне. Была моей опорой, была мои фонарем. Ты правильно выразился, глупец. Правильно, что она была для меня всем. Ты смеешься? Я слышу это, я слышу все, что ты хочешь сказать. Но я не хочу это слушать. Ты понимаешь между этим разницу? Конечно же нет, и никогда не понимал. Не понимал, что я тебя всегда слышал. Но я никогда тебя не слушал. Ты же, наоборот, пытаешься впиться моей болью, пытаешься ею наесться. Приятно подавиться, глупое ты существо. Твои слова не ранили меня. Мне ранило лишь одно — ее потеря.       А что теперь? Теперь во мне злость и паника. Злость и паника. Только они. Они подходят с двух сторон и спокойно обнимают меня, обнимают так, что у меня начинает все болеть. Они меня душат. Душат так, что воздуха мне больше не взять. Я вновь падаю, они так же за мной. Все еще обнимают, когда я подтягиваю свои колени в подбородку. Я задерживаю дыхание. Так когда-то сказала Лидия. Тогда она аккуратно держала меня за руку и говорила, что все в порядке. Не так как Элли. Совершенно не так. Кареглазая могла меня успокоить одним лишь взглядом, в отличие от рыжеволосой. Последней и вовсе пришлось меня поцеловать, чтобы со мной все было в порядке. Только вот как оказалось, мне это вовсе не нужно. Я задерживаю дыхание. Не дышу и вовсе, так лучше. Глупое противоядие от паники, которая сейчас всеми силами пытается у меня забрать как можно больше воздуха из легких. Чтобы я даже не смог сидеть вот так. Глупое противоядие от паники. Это все равно, что показать своему организму, что есть кое-что более важное, чем паника. Конечно, более важное и нужное. Конечно же. К примеру, то, что ты умираешь. Я задерживаю дыхание и закрываю глаза. И только сейчас я понимаю, что происходит.       — Все в порядке... Все в порядке... — слышу я. Я слышу ее голос, слышу, как из нее выходит последние слова. Слышу, как она потихоньку сдается. А еще я слышу противный голос внутри меня, который повторяет одно и тоже. "Она ненавидит тебя. Ненавидит всем сердцем" . Противная слеза внезапно появляется на моей щеке и я быстро ее вытираю. Я не должен сдаваться, не должен сейчас так просто отдаться ему. "Ради нее?" — мой собственный голос становится мне ужасно противным. Хочется выплюнуть его, забыться, поменять. Сейчас почему-то вспомнилась сказка про семеро козлят, волк тогда поменял специально голос, чтобы забраться в дом к доверчивым козлятам. Если бы это помогло, я бы сделал тоже самое. "Ты помнишь, чем закончилась эта сказка, Стайлз?" — да, помню. Помню хорошо, потому что козлята остались живы, а вот волк мертв. А может, именно это мне и нужно? Нужно умереть. Умереть, чтобы больше не забываться. Не забываться ради нее. Просто уснуть рядом с ней вечным сном. Я не хочу больше слышать свой собственный голос.       — Скажи моему отцу... скажи моему отцу... — я вновь слышу, что она пытается что-то сказать. В голове крутится ее голос. Я помню все, что происходило с нами. Я помню тихий шепот в нашей комнате. Помню, как она крепко держала меня за руку, когда мы шли в парк. Помню, как она тихо говорила "Нет" Скотту, который вновь пытался ее заполучить. Помню, как она повторила это, когда мы поссорились с ним. Из-за нее. Голос внутри меня смеется. Смеется так заливисто, что я понимаю, что это мой смех горечи. Мне чертовски больно, и, если честно, я просто не знаю, что со мной происходит. Хочется забраться куда-то в уголочек и плакать. Плакать долго, протяжно. Плакать так, будто это последнее, что я могу делать. Просто плакать навзрыд. Мне больно, чертовски больно. И я понимаю, что существо внутри меня лишь рад этой боли. Только вот я не даю ему ею подпитываться. Не сейчас, сейчас я могу ему противостоять. Он не имеет право так со мной поступать. Я пришел сюда, чтобы помочь ей. Я пришел сюда ради нее. Всю жизнь я что-то делал ради нее, и сейчас я делаю тоже самое.       Я поднимаю глаза и вижу, как те самые карие, которые так похожи на мои собственные, закрываются, чуть подрагивая. Вижу, как рука, которая совершенно недавно выпускала стрелу, обессиленно падает. И только теперь я понимаю, что потерял ее. Потерял, что больше вернуть не смогу. Только теперь я понял, что погибаю вместе с ней. Умираю сразу после нее. Только теперь я понимаю, что совершенно обессилен. Я проваливаюсь в пустоту, вновь возвращаясь в реальность. В реальность без нее. Я закрываю глаза. Закрываю, и слышу смех. Вновь смех. Я падаю назад, вновь прячась где-то в самой темноте от этого смеха. И вновь слышу, как это нечто тихо говорит мне "Тише, маленькие влюбленные пташки... Тише..."