Когда ей было тридцать

- Озава-сенсей! Озава-сенсей! Накануне экзамена их особенно много, мальчишек с письмами, и признаниями, и глупыми улыбками на юных лицах. следует признать, что многие это делают в надежде получить зачет, задобрив привлекательного, молодого, но строгого профессора. но по большей части они действительно влюблены в нее, и это льстит. А еще, это навевает воспоминания. Воспоминания дороги ей, любые, сколько бы в них не было горечи. - Озава-сенсей, возьмите! присев на край стола, скрестив ноги, она просматривает работу за работой, и не может сдержать улыбку. Имена и даты для нее романтичнее любых свиданий и поцелуев. Это то, что не дает ее улыбке сойти с лица уже тринадцать лет. Когда она была совсем юной, гораздо моложе этих детей, она насовершала много глупостей и много мерзостей. Тогда чудом, каким-то фантастическим стечением обстоятельств (бывает так, что нелепое совпадение переворачивает твой мир с ног на голову), она нашла вдруг свое спасение. С тех пор имена и даты у нее в памяти связаны с этим спасением, с дождливыми, но счастливыми днями. - Озава-сенсей, если я получу высший балл на экзамене, вы пойдете со мной на свидание? - Сайга-кун, -она прикрывает рот рукой, чтобы не расхохотаться, не обидеть этого милого мальчика, так похожего на щенка; так похожего на нее в семнадцать лет. - Сайго-кун, ты ведь понимаешь, что это провокация? Ты хочешь, чтобы я завысила тебе балл, или все же занизила? -А вы? - мальчик смотрит с глупой надеждой. - Поставлю честно заработанное, - улыбается она и едва не треплет юношу по волосам. После экзамена - совещание. она одна из немногих женщин в преподавательском составе, единственная на кафедре истории, и она давно знает, что все по большей части воспринимают ее как замену. "Озава-сенсей?" - до сих пор смеются они. - "Даже табличку на двери менять не пришлось". Ито-сенсей с литкафедры касается украдкой под столом ее колена, когда они сидят так близко. Она смотрит мимо него, мимо директора - в окно. Начинается дождь, расходится, струи текут по стеклу сплошным потоком. Звонит телефон. Извинившись, она быстро выходит из зала и прислоняется к стене. Она не любит внезапные телефонные звонки, ничего хорошего они не предвещают как правило. - Озава слушает. - Это Мамия из школы. Ваши дети опять подрались с одноклассником, Озава-сан! У нее двое чудесных детей: энергичная, шумная, неудержимая Айко и спокойный рассудительный Дайчи. Иногда они дерутся, и как-правило, по важному поводу. - Я буду у вас через полчаса, - говорит она и идет отпрашиваться с работы. Обычно все проблемы решает их отец, но только не драки в школе. Дождь расходится. Она бежит под новым красным зонтом, и капли оглушительно грохочут по куполу, вода пару раз затекает в туфли. потом, шевеля пальцами в мокрых чулках, она выслушивает сдержанные нотации. Ей следует получше воспитывать своих детей, уделять им больше внимания, и если она не справляется, не лучше ли ей оставить работу. - Я не могу оставить работу, - сухо говорит она. Дети уже ушли домой, все нотации достаются ей, а она очень не любит, когда ее ругают. - Из-за чего они подрались? Учительница едва заметно кривит губы. Она с таким неприятным лицом, легко складывающимся в куриную гузку, не должна работать в начальной школе. - Что-то связанное с Тоётоми. Я не прислушивалась, Озава-сан. Но я не считаю это достойным поводом для драки. Почему бы и нет? - усмехается про себя она. Вполне достойный повод. И уж всяко лучше того, из-за чего обычно ссорятся семилетки. Тем не менее, она извиняется, кланяется и шевелит пальцами в мокрых чулках, надеясь согреться. Дождь стоит сплошной стеной, и она бежит до дома, рискуя вымокнуть насквозь даже под зонтом. Высокая фигура возле бакалейной лавки, прямая, излучающая какое-то космическое спокойствие. Черный зонт, с которого дождь стекает тонкими струями, образуя вокруг мужчины прозрачную стену. Она смотрит несколько секунд. Потом она закрывает свой зонт, кладет его на край скамейки возле автобусной остановки и идет, перепрыгивая через лужи. - Извините... Я забыла на работе зонтик, не могли бы вы проводить меня? здесь недалеко... Он смотрит на нее сверху вниз - она на каблуках, а он все равно почти на голову выше - смотрит задумчиво, а потом кивает. - Да, идемте. Они идут рядом, почти соприкасаясь локтями, в левой руке у него зонтик, в правой - сумка с продуктами, из которой торчит порей и пучки сельдерея. Дождь - словно воспоминания текут с небес - стучит по куполу зонта. - Из-за чего сыр-бор? Она отводит глаза. - Я надеялась, ты ничего не узнаешь... Ей подспудно не хочется волновать его, ведь она точно знает, что эту бескопромисность и желание полезть в драку дети унаследовали от нее. - У Айко на щеке царапина, у Дайчи синяк под глазом. Это сложно не заметить. - Мамия-сенсей не очень в курсе, - против воли в ее голосе звучит недовольство поведением учительницы, - но это как-то связано с Тоётоми Хидеёши... - А-а. Ну, тогда это важная причина. Они некоторое время идут молча - от бакалеи до дома минут десять неспешной ходьбы. - Экзамены кажется через неделю закончатся? Она кивает. - Поехали в Сэкигахара? - В такую погоду?! Он ухмыляется. - А кто говорил, что готов отправиться за мной в любую погоду? - По прогнозу дожди продлятся еще дней десять, - она качает головой, чувствуя себя курицей-наседкой. - Я не могу везти детей в лес под проливным дождем. - Оставь их на попечение моей сестры, - предлагает он. - Она будет только рада. Радость его сестры в последние тринадцать лет измеряется в немыслимом количестве фруктов, подарков и том баловании детей, которое обычно свойственно только бабушкам, дождавшимся наконец внуков. Ей вспоминается собственная ее мать, с неодобрительным лицом стоящая на краю свадебной фотографии (общим решением они загнули этот край, когда вставляли снимок в рамку, и им обоим совершенно не стыдно). - Хорошо, - говорит она, берет его под руку и прижимается всем телом. - Получается, это свидание. У нас давно не было свидания. - Угу, - задумчиво кивает он. Идет дождь. Озава любят дождливые дни.