***
Марьяна очнулась довольно рано и никак не могла понять, почему она находится в летнем домике. События вчерашнего дня и ночи постепенно восстанавливались в памяти. Невероятные знакомые с трудом укладывались в привычную картину реальности. Ещё меньше в неё вписывался нестандартный визит дознавателя. Больше всего Марьяну удивляло её собственное поведение, когда она самостоятельно приняла сторону, в общем-то, виновных. Она была абсолютно уверена, что Борис принимал непосредственное участие в исчезновении мужчины, но сделала всё, чтобы отвести от него подозрения. И, конечно, от себя, чего уж там. Её свидетельство могло стать ключевым в расследовании этого дела. Почему же она попросту обманывает полицию вместо того, чтобы помочь найти человека? Марьяна с тяжелым чувством вины припомнила, как ещё несколько дней назад она содрогалась при воспоминании о Борисе. Его темная фигура за завесой дождя, медленный поворот его головы, холодный блеск глаз, взгляд, от которого цепенеешь и прирастаешь к месту. Она это прекрасно помнила, и последние события не умалили живости её воспоминаний. Но теперь что-то неуловимо переменилось в самой Марьяне. Опасность, которая по-прежнему явственно исходила от её новых знакомых, уже не казалась ей настолько угрожающей, чтобы желать прекращения этого знакомства. Это тоже казалось ей странным. С другой стороны, она отдавала себе отчет, что в её жизни давно уже не происходило ничего интересного или необычного, окружающие её мужчины давно не вызывали никаких чувств в силу своей предсказуемости. Её длительные романтические отношения закончились тяжело и ничем уже три года назад, и с тех пор она не заводила новых отношений с мужчинами. Она не хитрила в своей беседе с Борисом: ей часто было скучно с людьми, в том числе и с мужчинами. Перебравшись в Бон Темпс, она заранее настроилась на уединённое существование, разбавляемое общением с родственниками. События последних дней противоречили как ожиданиям, так и вообще здравому смыслу. Как ей всё-таки стоило поступить? Какими должны быть разумные действия в создавшейся ситуации, если сами факты противоречили разумному и рациональному?! Марьяна не видела какого-то правильного варианта своего поведения. В таких случаях она привычно подчинялась естественному развитию событий. Это означало: ничего не предпринимать и решать проблемы по мере их поступления. К тому же ей было любопытно встретиться снова с Борисом и Григориусом. Вот только Савва не вызвал у неё симпатии и желания познакомиться ближе.***
С приходом сумерек Марьяна обнаружила во дворе ночного посетителя. Григориус полусидел-полулежал на скамье под навесом, небрежно привалившись спиной к несущей балке и облокотившись рукой о стол. Вторая рука свисала вдоль тела, в сжатом кулаке он держал какой-то предмет. Хотя поза его была расслаблена, и на первый взгляд он выглядел юным и безмятежным, во взгляде прищуренных глаз сквозило жесткое нетерпение. Марьяна неожида нно для себя обрадовалась его появлению, в то же время отсутствие Бориса неприятно кольнуло её. Ей хотелось увидеть его сегодня, убедиться в его реальности и в своем правильном выборе тактики поведения с дознавателем. Почему его нет, неужели ему всё равно, что здесь с ней происходит? -Я рада видеть Вас, Григориус! — поприветствовала она молодого вампира. Хотя, какого там, молодого! Она же помнила слова Бориса о том, что возраст Григориуса и его спутницы, которую она ещё не видела, больше ста лет! — Я тоже, Марианна, — ответил он, не меняя небрежной позы. — Я здесь, чтобы охранять Вас этой ночью. Борис отсутствует, и пока его нет — я в Вашем распоряжении. Марьяна вздохнула, она почувствовала досаду от того, что встреча с Борисом откладывается. Но Григориус был не менее интересной персоной, общению с которым теперь ничего не мешало. — Может, теперь мы перейдем на «ты»? — спросила она осторожно. — Нет возражений, — сверкнул на неё взглядом Григориус, — мне одинаково удобно и так, и этак. Нас не успели представить должным образом… Марьяна опять обратила внимание на странный акцент Григориуса: — Откуда ты? — Из Герцеговины. — Что же ты делаешь здесь, так далеко от дома? — За сто пятьдесят лет сложно оставаться на одном и том же месте, — усмехнулся Григориус, и Марьяна невольно залюбовалась его точеным и горделивым профилем, — да и дом перестаёт иметь то значение, которое ему придают смертные. Моим домом может быть какое угодно место, где я пожелаю остановиться. Сейчас твой двор в известном смысле — мой дом! — Рада это слышать, — Марьяна тут же почувствовала себя не очень гостеприимной хозяйкой, —, но я не знаю, что я могу предложить тебе, как гостю… — Лучше не надо! — остановил её Григориус, — То, что ты могла бы мне предложить, я не могу взять! Он усмехнулся в ответ на немой вопрос Марьяны. — Я пришёл сюда охранять тебя, в том числе и от себя самого, и от других, таких как я. Я могу удовлетворить свои потребности в другом месте, не здесь. И так будет лучше для всех. — Замысловато., — Марьяна вздохнула, — Как сложно, оказывается, общаться с вампирами… А вам, наверное, с людьми. — Не так, чтобы сложно, но нечто странное в этом, несомненно, есть. Некоторые из нас вовсе не взаимодействуют с людьми, кроме известного способа. Им это противно. Известный тебе Саавва не общается со смертными без крайней необходимости. — Как я понимаю, Борис не против контактов с людьми. Хотелось бы понять, зачем он просил меня охранять? — Спроси у него сама. — А ты как думаешь? — Он мой босс — сказал придти сюда — я пришёл. Моё мнение значения не имеет. Не думаю, чтобы оно на этот счёт у меня было. А вот у Драганы оно, несомненно, есть. На лице Марьяны отразилось недоумение. — Она придёт сюда? — Несомненно, ей хотелось бы придти сюда — ей страшно не нравится, что я провожу время здесь с тобой, — усмехнулся Григориус. — Думает, что мы здесь развлекаемся! Эй! Драгане! — крикнул он в сторону сада, не оборачиваясь, — Долазе до нас! * В ту же секунду в калитку ворвался темный вихрь, и через мгновение рядом с Григориусом оказалась разъяренная девушка, точёные черты лица которой были искажены гневом. Григориусу она ответила громким злобным шипением. Затем она искоса взглянула на остолбеневшую Марьяну и замерла в позе, в которой сквозила мало ожидаемая от сверхъестественного существа нерешительность. По-видимому, ей было неловко за своё несанкционированное боссом появление на дворе у его подопечной. — Добрый вечер, — поприветствовала её Марьяна, стараясь прервать возникшую неловкую паузу. — Вы — Драгана? Я рада видеть Вас у себя! — Добра вечер, — голос Драганы оказался удивительно звонким. — Драго ми е превише**. Тонкая, одного роста с Марьяной, с чёрными волнистыми волосами до плеч, мрачно сверкающими из-под широких бровей глазами, она постояла некоторое время в той же позе, а потом перетекла на скамейку рядом с Григориусом. Марьяна со вздохом отметила про себя ее плавную кошачью грацию. Южная красота обоих вампиров, выглядевших поразительно юными, притягивала её взгляд. Рассматривать их в открытую Марьяне было неловко, особенно ещё потому, что Гиргориус приобнял одной рукой вампиршу, и в сгущающейся темноте их фигуры слились в интимную скульптурную композицию. Молчание для вампиров, по-видимому, было состоянием естественным, но Марьяне оно казалось неловкой паузой, неловкой именно для неё. Странное чувство зависти к этим существам, к их молчаливому единению, охватило Марьяну. Это заставило её подняться со своего места, не проронив ни звука. Она прошла в дом и, закрыв дверь, привалилась к ней, ощущая, что силы и самообладание вдруг снова изменили ей. Сейчас, ощутив себя чуждой своим ночным гостям, она уже не была уверена, что поступает правильно. _________________ * Долазе до нас! — Иди к нам! (хорватск.) **Драго ми е превише — Я тоже очень рада (хорватск.)