***
Он появился через четыре дня. Всё это время по ночам на моём дворе дежурил Григориус, к которому с вечера или к утру присоединялась Драгана. С Григориусом мы немного разговаривали, когда он появлялся с наступлением сумерек, а потом я уходила в дом. С Драганой у нас общение не заладилось. Она, казалось, избегала малейшей возможности разговора со мной. Пару раз ночью я осторожно выглядывала в дворовое окно, пытаясь разглядеть, что там происходит, но в темноте под навесом любые очертания фигур сливались с чернотой ночи. Только однажды я увидела их силуэты на фоне звёздного неба: они сидели друг напротив друга, чуть склонив головы и абсолютно не шевелясь. Мне стало неудобно, и я на цыпочках отошла от окна, сомневаясь в том, что моё движение осталось незамеченным. С возвращением Бориса мой временной распорядок окончательно поменялся. День я по-прежнему проводила в домашних делах, стараясь освободить время к вечеру. Длинные июньские дни закончились, и он появлялся на машине уже перед самым закатом. В солнечные дни он дожидался меня в машине, и мы уезжали кружить по прилегающим к Бон Темпс полевым дорогам, в итоге добираясь в сумерках до леса, и дальше уже пешком уходили в его глубины, с каждым разом всё дальше и дальше. Пару раз я совместила приятное с полезным, однажды во время такой прогулки встретив поросль белых грибов, а в другой раз — лисичек. Видя, как я отвлекаюсь на сбор грибов, Борис только усмехался и терпеливо дожидался, когда я закончу свое собирательство, что в сумерках было уже нелёгким делом. Купание в ночном пруду тоже было однажды повторено, только теперь я заранее надела купальник и захватила полотенце, так что мне не пришлось ещё раз мокрой облачаться в одежду. Мои предосторожности вызывали у моего спутника какую-то покровительственную усмешку. Быть мокрым для него не значило ровным счетом ничего. Для меня же это во второй раз сопровождалось неконтролируемым возбуждением на нашем обратном пути. Его мокрые волосы и лицо слабо светились при свете луны, к мокрым рукам, державшим руль, прилипли рукава рубахи, брюки были натянуты на мокрое нижнее белье, и влажные пятна на одежде легко просматривались, почему-то вызывая у меня дрожь. Сидя рядом, я внимательно всматривалась в переднее стекло, за которым мои глаза мало что различали, и в то же время боковым зрением я отчётливо видела его профиль, руки, к которым испытывала странное притяжение. Напряжение отчетливо ощущалось в машине, электричеством пробегало по моему телу. Когда мы добрались до сада, я с облегчением подумала, что искушение меня миновало, и приготовилась в быстром темпе домчаться до дома, попрощавшись с Борисом здесь, на выгоне. Но он вышел следом за мной и безапелляционно заявил, что проконтролирует моё передвижение в темноте. Спустившись в сад, мы не обмолвились ни единым словом. Посередине садовой дорожки Борис затормозил, останавливая и меня. Он определённо что-то почувствовал в машине, и сделал соответствующие выводы. Но моё наваждение к моменту нашей остановки почти испарилось, уступив место вездесущим сомнениям. Я вопросительно взглянула на него снизу вверх. Вампир замер, видимо, оценивая моё душевное состояние, потом всё-таки взял меня за плечи и приблизил своё лицо к моему, заглядывая в самую глубину моих глаз, отчего мне показалось, что я вижу слабо светящееся небо. Затем я ощутила на своих губах его холодные губы, которые слегка прикоснулись, вызвав замирание сердца, а потом властно и больно впились в мои, обжигая как лёд. Я замерла, потрясённая своими ощущениями и осознанием неотвратимости падения в разверзшуюся подо мною бездну. Так продолжалось несколько мгновений, показавшихся вечностью, и вдруг всё прекратилось, Борис отстранился от меня и с холодноватой усмешкой смотрел, как я прихожу в чувство. -Прошу прощения, — перевела я дух, — Я пойду, уже поздно. Вздрагивая, я чувствовала, что нахожусь сейчас в его власти, и если он не пожелает меня отпустить, то я не смогу ничего сделать наперекор его воле. От предчувствия его необратимых действий в глубине души шевельнулся ужас: как будто сейчас только осознав, что всё предыдущее с моей стороны было ошибкой. Но, перевернувшийся было мир, вдруг устоял. Борис выглядел прежним, немного грустным. Он посторонился, давая мне дорогу: — Я испугал тебя, прости… Немного забылся. Ты можешь идти, Марианн, не беспокойся ни о чём. Ты в безопасности. Он остался в саду, позволив мне пройти и не попытавшись более остановить меня. Я зашла в дом, замкнула за собой дверь и задумалась. Я чувствовала досаду и на себя, и на него, мне казалось неправильной вся ситуация. Положа руку на сердце, я боялась близких отношений. Роман с мужчиной мне определённо был сейчас не нужен. Я боялась близких отношений вообще, чтобы ненароком не впустить кого-нибудь в своё сердце, которое до сих пор ныло от прошлых разочарований. Зная за собой эту слабость, я избегала любых ситуаций, чреватых влюбленностью с моей стороны. Романтические настроения в мой адрес теперь также доставляли какое-то моральное неудобство, словно я несла ответственность за те настроения и надежды, которые кто-нибудь из мужчин начинал ко мне проявлять. Сейчас дело обстояло во много раз хуже — я сознательно шла на контакт с мужчиной, который был мне интересен, которому мне было приятно нравиться, и который был вампиром! И в то же время мне не хотелось близких отношений с ним. Одна мысль о сексе с Борисом почти парализовывала. Я боялась этой близости почти так же сильно, как его укуса. Чёрт возьми, а вдруг у них одно неотделимо от другого! Сериалы про вампиров полны подобных подробностей вампирской сексуальной жизни. Тревожная неуверенность только возрастала, когда я вспоминала его глаза, понимая при этом, что мне не устоять перед волей Бориса, перед его мрачным магнетизмом. Как сегодня. Я сама буду желать его, понимая всю гибельность близости с ним. Вынырнуть из этого омута уже казалось невозможным. Я не смогу отделаться от вампиров. Если только они сами не исчезнут из наших мест также внезапно, как появились. Что же их держит здесь? Следующим вечером Борис не появился. Я подивилась этому, не поверив, что вчера ночью так сильно задела его мужское самолюбие. А вдруг? Вместо него в сумерках возник Григориус. В руке у него был сверток, который он поставил на стол под навесом и в привычной позе развалился на скамье. Я обрадовалась его появлению, потому что Григориус нравился мне своей легкостью нрава и неуловимостью движений, своей молодостью, навечно застывшей на его челе, и ещё — мне было с ним легко. Да и пауза в общении с Борисом была более чем кстати, а то я уже и не знала, к чему себя готовить — Что это у тебя? — поинтересовалась я. — Это тебе подарок от Бориса. Разверни и увидишь. — А где он сам? — Он в Кроужече на пару ночей. Чтобы ты не скучала, он прислал тебе это. Могу составить компанию, если пожелаешь. Я развернула сверток, из которого блеснула стеклом бутылка. — Алкоголь?! Разве вы пьете алкоголь? — Почему нет? А уж если его хорошенько смешать с кровью…- Григориус насмешливо взглянул на меня. — Ну что ж, тогда составь мне компанию! Выпьем за здоровье дарителя. — Неси бокалы, — скомандовал Григориус. Я достала бокалы из стврого буфета в летнем домике, и поставила на стол перед Григориусом. — Ты будешь сегодня один? Драгана придет сюда? — Нет, — Григориус откупорил бутылку и медленно наливал плотную темную жидкость в бокалы. — Она отправилась в дозор, — внезапно разоткровенничался он. Я взяла один из бокалов и поднесла его к лицу, понюхав содержимое. Жидкость в бокале была настолько темного бордового цвета, что в сумерках казалась черной. Запах был вязким и терпким. Отсалютовав бокалом Григориусу, я замедлилась, не зная, уместно ли будет произнести тост. Он тоже подхватил бокал рукой и, приподняв его, кивнул мне вполне доброжелательно: — Да будет ночь удачной! Он пригубил напиток, и я решилась последовать его примеру, сделав небольшой глоток. Это был какой-то невозможный портвейн, пьянящее действие которого удивительным образом сказалось даже от одного небольшого глотка! Воздух как будто зазвенел вокруг меня, а тело охватила сладостная истома. Что было бы, выпей я хотя бы даже полбокала! Ошеломленная, я отставила бокал на стол. Григориус насмешливо хмыкнул. Но видимо, колдовской напиток произвел своё предательское действие, потому что мне захотелось развязать язык Григориусу и дальше. — Прости за вопрос, если он покажется тебе неуместным, — начала я, —, но мне хочется узнать кое-что о вампирах, что принято среди вас… — Хорошо, спрашивай, — Григориус продолжал смаковать вино. — Укус вампира — это всегда смертельно, или нет? Григориус усмехнулся, теперь он выглядел мрачным: — Если он не собирается выпить всю кровь за один раз, то нет, никакой опасности не будет. — А как часто вам нужно пить кровь, каждый день? … Я выдавливала из себя вопросы, искоса глядя на Григориуса. Бодрящее действие глотка портвейна заканчивалось. — Зависит от расхода энергии. Может хватить одного раза питания на неделю, а если ты в активном рейде — то раз в два-три дня. Я снова хлебнула пьянящей жидкости, которая горячим током пронеслась по венам, и решительно продолжила: — Я видела много фильмов про вампиров, может быть, и ты тоже их видел, и, думаю, там много вранья показано, но некоторые вещи… насколько они далеки от действительности? Например, правда ли, что во время секса с людьми вампир обязательно кусает своего партнёра и пьет его кровь? — Меня-то ты зачем спрашиваешь? — теперь Григориус выглядел удивлённым. — Ну, ты же вампир! — А разве у вас с Борисом ещё не было секса?! — Григориус был буквально потрясён своим открытием. Я кивнула в ответ, я даже не думала, что вампир может быть так возбуждён. — До сих пор?! — Это так необычно? — Это так не бывает, — к Григориусу возвращалось спокойствие. — Он сделал бы это в вашу первую встречу. …Но, может быть, ты просто ему не по вкусу. — Так ты ответишь на мой вопрос? — я уже жалела, что подняла эту тему. — Да, конечно, кусают, не сомневайся! Как можно удержаться от укуса за таким занятием: тут и наслаждение, и лакомство, — два в одном! Но тебе, по-видимому, пока не стоит бояться. Разве что ты займешься этим со мной! — он откровенно смеялся надо мной. — Боюсь, что это не понравится Драгане! — Она не ревнует к смертным! Если я тебе нравлюсь, я могу тебя дать урок вампирского секса. (А не за этим ли он бутылочку и принёс? — закралась мне в голову подозрительная мысль). — Тогда боюсь, что это не понравится Борису. — Ну, что ж, это может быть, — протянул Григориус. — Может, у него пока не было времени заняться тобой по-серьёзному. Но, поверь, зачем ещё иметь дело с человеческой женщиной, если не иметь её? И когда это состоится, — усмехнулся он, — будь уверена, он попробует оба твоих сока. Заурядностью наша беседа явно не отличалась. В смятении от разговора я сделала ещё несколько глотков и порывисто встала. Казалось, наша беседа завела нас слишком далеко. Вино подействовало теперь по-другому, я почувствовала крайнюю слабость и оцепенение, при этом тело моё было горячо и в руках покалывало. Я покачнулась и чуть не потеряла равновесие, однако Григориус уже подхватил меня: — Будь осторожна, Марианн, я здесь… с тобой… — он поддерживал моё размякшее тело. — Твой запах, Марианн, он восхитителен… Он прижался щекой к моей голове и ноздри его трепетали, холодные сильные руки стальной хваткой удерживали меня вертикально. Похоже, ему тоже снесло голову это проклятое вино! Это безумие продолжалось несколько секунд, и вдруг так же внезапно прекратилось. Григориус спокойно отстранился от меня, прислонив к двери домика, и через секунду уже также бесстрастно сидел на своем прежнем месте. — Тебе стоит пойти спать, — спокойно сказал он. — И спрячь бутылку. Она тебе ещё пригодится.Глава 8. Июльские ночи
18 августа 2015 г., 14:02
— Эй, открывай, давай!
Я проснулась от громкого стука в окно и чьих-то настойчивых криков. Нескольких минут хватило мне для того, чтобы понять, что за окном яркое солнечное утро и мой троюродный братец Фёдор пытаются привести меня в активное состояние.
— С-сейчас! …- Невнятно крикнула я Фёдору и быстренько натянула на себя дежурные шорты и майку.- Иду-иду!
Спотыкаясь о тапки, я вышла на веранду и впустила Фёдора. Тот зашёл, оглянувшись почему-то по сторонам, и присел на стул рядом со столом. Выражение его обычно добродушного лица сегодня было невесёлым. Или это так мне спросонья показалось?
— Ну, здравствуй, сестричка!
— И тебе — здравствуй. Чего примчался-то, — поинтересовалась я, присаживаясь напротив Фёдора на подлокотник кресла.
— Беспокоюсь я о тебе, вот чего примчался! — светло-голубые глаза Фёдора смотрели укоризненно, — Пришёл проверить, цела ли ты, дорогая!
— А что со мной должно случиться? — недовольно поинтересовалась я, — Украдут меня, что ли?
— Может, и украдут. А кто о тебе ещё позаботится-то? — Фёдор впился в меня злыми глазами. — То ты ездишь неизвестно с кем из города, то до дома тебя какие-то неизвестные мужики подвозят, приезжают к тебе, а теперь ещё и по ночам в твой двор шастают!
— Это откуда же у тебя такие сведения?! — поразилась я.
— А что, неправильные сведения, скажешь? У нас тут всё, что надо, увидят, не беспокойся! И дальше расскажут! А теперь подумай, надо тебе, чтобы о тебе такое рассказывали?! — Фёдор всем своим видом демонстрировал осуждение моих непозволительных поступков.
— Постой, Федя, не знаю, кто твои соглядатаи, но только у них явно что-то не то с органами чувств — никого на моем дворе по ночам нет, я дома сижу тише воды, ниже травы — сама благопристойность. К чему эти обвинения!
— Зубы мне не заговаривай, — огрызнулся Фёдор, — Ты девочка не маленькая, сама понимаешь, что к чему. Если тебя соседи будут видеть с чужими, то и говорить будут всякое, рты людям здесь не закроешь. А мысли у всех будут про одно, хоть чем вы тут занимайтесь — хоть в шахматы играйте.
Он расстроено замолчал, избегая теперь смотреть мне в лицо. При этом мне показалось, что целомудренность моего поведения не в первую очередь волнует его. Тут было ещё что-то, что он не успел мне высказать. Поэтому я решила отложить свои возмущения на потом и постаралась поймать его взгляд:
— Что-нибудь случилось ещё?
— Видишь, — Фёдор на секунду замолчал, словно колеблясь в своей решимости озвучить новость, но потом всё же продолжил:
— По району люди пропадают. Несколько человек уже…Никого из них пока не нашли. И мужики есть и женщины. Куда они делись — не понятно, никто не знает, ни родственники, ни полиция …А тут ты с какими-то неизвестными чужаками общаешься! — внезапно со злобой в голосе закончил он.
— Если что случится с тобой — помни: я тебя предупреждал! — с нажимом на последней фразе закончил он свою отповедь и поднялся с места. — Всего тебе. Хорошего.
Я озадаченно смотрела, как за Фёдором закрылась дверь. Вот тебе и здрасте, думаешь, что живёшь уединённо, а на самом деле в твоей жизни активно принимают участие посторонние. Ну, что ж, этим и отличается сельская жизнь от анонимной городской: в этом микромире зрителей, которые созерцают твою жизнь в реальном времени, будет предостаточно. Если Борис намерен и дальше продолжать знакомство, пусть превратится в невидимку.
Вампир, скрывающийся от недремлющего ока моих соседей! — мне стало смешно. А потом — грустно: Бориса не было и некому было ответить на мои вопросы.