Муха в молоке.

Раздвижные двери с характерным им шумом разъехались в стороны, тихо шурша рисовой бумагой; спальную сетку и всё пространство в комнате залил солнечный свет. Издали слышались кряканье уток и скрип тележных колёс. Снова цикады. Утро в деревне. Уже было невыносимо душно. Акира повернулся к раскрытым дверям, прикладывая руку ко лбу — в широком проёме, широко расставив ноги и уперев руки в бока, с повязанной на лбу банданой, в мешковатых шортах и лёгкой футболке стоял Таканори. — Хватит с тебя. Поднимайся, — бодро приказал он, снимая с ног обувь и ступая с земли на пол дома, и прошёл внутрь, становясь возле сетки. Сузуки снизу вверх смерил его взглядом и вздохнул, ничего не отвечая. — Давай-давай. Я уже нашёл нам работу. С энтузиазмом сообщил Таканори, переступая с ноги на ногу и наблюдая за Акирой, который при слове «работа» даже цокнул. Мгновение в комнате простояла тишина, однако, Сузуки зашевелился: — Ты себе её нашёл, а я приехал просто отдыхать. — и просто повернулся на другой бок, подкладывая руку под голову и подсовывая под живот ком из пододеяльников. Мацумото вздёрнул брови, удивлённо фыркая. — Двери прикрой за собой, пожалуйста. Таканори хотел было громко возмутиться, типа, «Акира, ленюга!», но не стал, лихорадочно продумывая свои дальнейшие действия в этой ситуации… Сузуки, на деле, — самый настоящий мужик — если он что-то сказал, то он обязательно каким-то, порой даже невообразимым, образом состыкуется со своими словами, подтверждая их делом. Внушением тут ничего не наворотишь, увы. Но Мацумото созрел: если Акира хочет спать, то его нужно просто разбудить, а дальше дело природы — у Сузуки «одноразовый» сон… — Да сейчас, — деланно недовольно ответил Така через несколько секунд, закусывая нижнюю губу, чтобы скрыть невесть от кого улыбку, растягивающую губы. — Сейчас, разбежался… Сузуки нахмурился, не открывая глаз. Всего лишь несколько секунд понадобилось ему, чтобы понять всю суть сказанных Таканори слов; всего лишь несколько секунд понадобилось Таканори, чтобы пробраться в спальную сетку к Сузуки. Прежде чем Акира успел среагировать на последние слова Мацумото, он почувствовал его ноги, плотно сжимающие живот и спину, и руки, которыми Така шевелил всё выше пояса, — щекотал. В одном положении человека, терпящего пытку щекоткой, как известно, не удержишь… Одна нога здесь, вторая там, свои руки пытаются выловить ловкие чужие, при этом по всему телу, будто во время эпилептического припадка, судорожно сокращает мышцы. Так и у Сузуки: барахтает ногами, ловит руки, пытается выбраться из захвата и не то смеётся, не то плачет. По-настоящему весело только Таканори. В один момент Акира начинает вырываться с ещё большей силой, — колени Мацумото даже пару раз отрывались от пола, — однако, попытки оказываются тщетными, а Сузуки — прижатым лицом к полу. А Мацумото так и продолжил издеваться, сжимая ногами теперь уже бока… — Остановись, Таканори! — задыхаясь, попросил Акира, которого, полностью обездвиженного, муштровали, вдавив в пол. И ему было не то чтобы больно, просто неприятно, потому что своими руками и ногами Така попадал порой по самым неожиданным местам, ведь, активно оказывая сопротивление, Акира или сдвигался сам, или сдвигал Таканори. — Я встал уже. Видишь? Прекрати. — Чтобы неповадно было впредь, — объяснил практически во взмокший затылок Мацумото свой поступок, контрольно хватая сдавленно выдохнувшего Сузуки за оба бока. — Вылезай: нужно собрать её и убрать, чтоб не мешалась. И, не торопясь, выполз на карачках из спальной сетки, специально задевая Акиру обеими ногами по очереди — первой двинул в бедро, сдвигая с места, а второй даже не двинул, однако, специально замерев, перебрал пальцами по предплечью и боку. Потом, довольный и улыбающийся, поднялся на ноги, упирая руки в бока снова и снова же начиная наблюдать за растрёпанным Сузуки. Опять тишина. Со стороны Акиры, распластавшегося в последней попытке, — вымученный стон и красноречивый взгляд; со стороны Таки, практически добившегося своего, — несильный пинок. — Давай-давай.

***

— Давай я тебе причёску какую-нибудь накручу, а, Акира? — оба блондина сидели всё в той же комнате, возле дверей, и пили утренний чай. Акире сейчас очень хотелось спать и чтобы Така отстал уже со своими расчёской и резинками. А Таканори сейчас наблюдал за Сузуки, и ему хотелось творить… С его головой. Вернее, с волосами на его голове. — Себе накрути, — просто ответил на предложение Акира, отпивая из кружки и отставляя её в сторону. — Вот зачем ты меня вообще поднял? Всё равно сидим и ничего не делаем. — В деревне все рано просыпаются, поэтому и мы встали, вернее, я встал и разбудил тебя, — специально расставил акценты Мацумото и подтянул под себя ноги, двигаясь неваляшкой. — Спасибо, — устало отблагодарил Сузуки Таку, разваливаясь на полу и раскидывая руки в стороны. Таканори хмыкнул в свою кружку, поворачивая голову немного вбок, и уставился. Уставился на лицо Акиры; тот хоть и возмущался громче обычного, но был вовсе не против, тем более, он помнил, что именно он потащил Таканори в деревню на исходе лета, хотя вполне себе мог сделать это осенью или зимой. — Что там за работа-то? Мацумото негромко замычал в кружку, отворачивая голову и задумываясь, что ответить на этот вопрос. Что за работа? .. Да так, ничего сверхъестественного: помочь убрать рис с полей, которые вкупе составляли не хилую такую плантацию. Сузуки перекатился на бок и почесал рукой шею; Така так и молчал, разглядывая траву на улице. — Ладно, как хочешь. Не рассказывай. Так и быть, облегчу тебе задачу…