без названия

Ему обо всем говорит Габи. Конечно, Габи, кто же еще - она если не самая умная из них троих, то так точно самая мудрая. У Габи смуглые узкие ладони, которыми она накрывает начинающие подрагивать пальцы Ильи (руки у него крупные: огромные теплые ладони, в которых можно надежно спрятать мир или свое горько разбитое сердце; она чувствовала себя такой маленькой в его руках в те недели, что они еще пытались построить жизнь вместе, что до сих пор по коже пробегают мурашки, как под томным стамбульским ветром), и её прикосновения до сих пор еще способны успокоить его. Он смотрит на неё, слегка насупившись, исподлобья; так смотрят иногда провинившиеся герои советских книжек на акварельных картинках. Между бровями у него залегает тонкая вертикальная морщинка. - Он заботится о тебе, знаешь, - говорит Габи, с этим своим вздорным наклоном головы, словно сообщает ему какой-то сущий пустяк. Но глаза у нее сейчас такие темные и тоскливые, что наклону головы становится поверить трудно; она переживает за них обоих, даже не как за напарников, а как за бестолковых младших братьев. И не стыдится собственной привязанности - наоборот, берет её на щит, как умеют делать только женщины, и заставляет уважать её любовь как серьезную силу. Одно только это делает её восхитительной. Илья просто молча глядит в ответ, совершенно растерянный; потому что Соло - и вдруг чувства к нему, к мужчине? Не смешно, и, кажется, не будет смешным никогда. У Соло - серьезные чувства? У вылощенного, коммуникабельного, но предельно отстраненного Соло - тревожащееся за кого-то сердце? - Я даже думаю, что это любовь, - она ободряюще хлопает его по тыльной стороне ладони, - ну, насколько он вообще на нее способен, - уточняет она после крохотной паузы. Илья молчит, потому что сказать на это все ему решительно нечего. - Грустный двухметровый советский мальчик, - с щемящей нежностью говорит Габи, проводя пальцем по нахмуренному лбу Ильи. - Не беспокойся так сильно. - Что с этим делать? - наконец, тяжело спрашивает тот. Слова глухо падают в тишину комнаты, как обкатанные водой камни во влажный песок. - Ничего не делать, - пожимает плечами она и легко поднимается на ноги. Свою миссию Габи выполнила, делить же чужое растерянное горе она не намерена. У нее, вообще-то, и своего хватает. - Просто знай. И постарайся особо не ранить его. Я не думаю, что он вообще станет что-либо предпринимать по этому поводу, будет все так же молча беспокоиться о твоей шкуре, шутить свои дурацкие шутки. А до тех пор, пока он держит их при себе, чувства человека - его личное дело. У Габи всегда все так просто, что иногда Илья ей завидует. Илья приходит к нему сам, толком не зная зачем. То ли желая убедиться, что она права; то ли - что она не права; чтобы что-то сказать на эту тему; чтобы решить не поднимать её никогда. В итоге он просто наливает себе чужого виски дрожащей рукой (он вроде не зол, он просто растерян до такой степени, что для легкого тремора и этого оказывается довольно), в то время как Наполеон просто глядит на него, вежливо приподняв бровь. "Угощайся, конечно, но какого черта?". - Обожаю интересных собеседников, - наконец, спустя полминуты тягостного молчания резюмирует Соло, складывая ладони вместе. - Что-то еще, tovaristch Курякин? Илья делает мелкий глоток и продолжает смотреть. Даже не так. Смотреть. Наполеон бросает на него короткий взгляд и устало проводит пальцами по лбу. В уголках губ залегает на мгновение парочка горьких складок. Соло теперь смотрит прямо, не отводя взгляда; я знаю, что ты знаешь, говорит его взгляд. А потом он коротко кивает: давай считать, что ситуация исчерпана. Илья же глядит в ответ рассеянно, совершенно не зная, что сказать, и стоит ли открывать рот вообще. Затем просто едва заметно пожимает плечами, то ли извиняясь, то ли капитулируя перед неподконтрольной ему ситуацией. Он запрокидывает голову, вбрасывая остатки обжигающего виски на нежное нёбо, и встает; хлопает Соло по плечу, проходя мимо. Мол, да, тема закрыта. Самое короткое и глухое признание в любви в жизни обоих. Вечером Соло возвращается в номер с какой-то девушкой, и смеется вполне искренне. Габи смотрит на Курякина с лицом "ну я же говорила", и не выглядит особо обеспокоенной. Обеспокоен Илья: он не знает, что чувствует по этому поводу. По всем этим поводам, если быть предельно точным.