Сто двадцать секунд

Сто двадцать секунд до того, как механизм бомбы сработает. Я ещё раз позволяю себе посмотреть ему в глаза, окончательно принимая мысль, что умереть вместе с ним не страшно и, пожалуй, я даже счастлив, хотя в подобной ситуации это совершенно не уместно. Господи, о чем я только думаю! Почему я не испытываю жалости или раскаяния за поступки, которые совершал в своей жизни или только хотел воплотить?! … Я совершенно не задумываюсь о том, чего не успел, и меня совсем не расстраивает то, что, возможно, на мне род Уотсонов прервется. Нет. Единственное, что кажется мне сейчас важным — это то, что мы с Шерлоком вдвоём, в туннеле, под землей, как раз под зданием парламента — два верных друга, компаньона и напарника Шерлок Холмс и Джон Уотсон. Да, какая же убийственно-горькая романтика. Романтика, в которой остались лишь сочувствующие взгляды и давящий груз вины. Мы ведь действительно умрём? Нас погребет земля, железобетонные плиты и обломки туннеля. На месте нашей могилы ещё долгое время будет горький туман, застывший как прощальная эпитафия и своеобразный символ того, что мы были верны друг другу даже в смерти. И то, что произойдет, не будет ничего иметь общего с взрывами в кино — вспышкой света, тщательно прорисованной художниками, от которой так легко укрыться. В реальной жизни после взрыва самодельной бомбы в воздухе повисает густой голубоватый туман с тяжелым запахом, который обжигает лёгкие и от которого режет в глазах. Ветер ещё долго будет гонять частицы пыли, состоящие частично из ядовитого химического дыма, частично из превратившихся в пар волос и кожи. Из-за чего мгла и черный дым в центре Сити не рассеется ещё в течение нескольких дней. Я прикусываю внутреннюю часть щеки, пытаясь подобрать слова и успеть сказать, что вовсе не сержусь. Больше не сержусь. Интересно. Как словами выразить то, что всё это время мне не хватало Шерлока. Что два года назад я сам «умер», наблюдая его прыжок с крыши Бартса. Боюсь, это будет нелегко. Черт, соберись же! Шерлок самый умный, самый невероятный человек на земле, который не в состоянии обезвредить бомбу? … — Твои чертоги! Используй чертоги разума, — прошу я, вспоминая, как Шерлок не раз упоминал о том, что все самые важные и ценные знания хранятся именно там. Обезвреживание взрывчаток и самодельных бомб он бы точно сохранил в памяти. — Чем это поможет? — он искренне недоумевает, хотя он хороший актер, и как все творческие люди нуждается в комплиментах. — Ты ведь знаешь абсолютно все на свете, — за исключением элементарных вещей, что известны даже школьникам, но, пожалуй, сейчас это замечание стоит опустить. — Ты думаешь, вопрос, как обезвредить бомбу, я просто засунул подальше? — нервно спрашивает он. — Да, — кричу я, отчасти злясь на себя и свою трусость. Почему я не могу открыть свои чувства? Почему каждый раз я давал себе слово, дождаться подходящего момента, прежде чем сделать это. Какой ещё знак от судьбы нужен мне? — Возможно, — задумавшись, соглашается Шерлок, давая мне ещё немного времени. Так, главное не смотреть на таймер и говорить правду, без утайки и уловок. Мы взрослые люди. Люди, которых от смерти отделяет чуть меньше чем две минуты. — Думай, пожалуйста, думай, — настойчиво повторяю я, наблюдая за движением рук Шерлока и его эмоциями. Я верю в него и его умственные способности, в нужный момент он всегда находит выход из самых сложных ситуаций, а хуже чем эта и быть не может… Хотя, пытающийся признаться в любви капитан Джон Уотсон… — Нет, — вырывается у Шерлока… Я отхожу назад. Вот тот самый час. Отступать уже некуда. — О, боже… — делаю шаг назад, отворачиваясь, — это конец. Самый настоящий. Точка невозврата. Никаких других случаев и «подходящих моментов». Ничего. Давай же… — Шерлок, — я останавливаюсь, нервно прикусывая нижнюю губу, отчаянно соображая. — Знаю, что… Мне бы хотелось начать не так и… Просто выслушай и ничего не говори. Хоть раз в жизни, просто помолчи. — Что? О чем ты? — звук шорохов, наверное он разглядывает все эти кнопки и провода… Так, главное, не оборачивайся, а то иначе… — Прости меня. Это нечестно. Я не могу игнорировать эти слова. Медленно поворачиваю голову назад. Он стоит на коленях рядом с этой злосчастной бомбой и молит о прощении. Выглядит слишком. Да. Определенно. Шерлок Холмс, молящий о прощении, пожалуй, к чему угодно, но именно к этому я никогда не был морально готов. Теперь я сам ощущаю безнадежное и непонятное отчаянье. Это злит. Очень-очень злит. — Джон, прости меня за всю причиненную тебе боль, — его голос как никогда искренен, — я виноват перед тобой. Прости. — Нет-нет, — слишком нервно реагирую я, — это все твои уловки. Я знаю, ты выпросишь прощение, а потом триумфально укажешь на какую-нибудь мелочь, которую я упустил, и бомба не взорвется. — Если это было так просто, — Шерлок пытается улыбнуться. — Но я не настолько всесилен. Ты хотел, чтобы я вернулся. Нужно быть более осторожным в своих желаниях. — Хорошо, — я делаю глубокий, — хорошо. Я верю тебе и да… Вроде как не сержусь. И никогда не сердился, разочарование — возможно, обида — очень даже может быть, но не злость. Нет. — Джон, — настойчиво повторяет Шерлок, пристально смотря мне в глаза, — я должен… — Постой, просто выслушай, — останавливаю его, осознавая насколько важно и необходимо сказать это вслух. — Ты был как вспышка света. Нет, почему был? Ты и есть, просто… Два года назад, я действительно, наконец, понял, насколько важной и неотъемлемой частью моей жизни ты стал. Я буквально растворился в тебе тогда. И настолько проникся тобой, что не представлял, что когда-то ты оставишь меня. Я не хочу говорить о своих чувствах и о том, что было со мной первое время. Это не имеет никакого значения, ведь сейчас ты живой и мы, несмотря ни на что, вместе взялись за расследование дела. — Небольшая пауза, я сжимаю и разжимаю кисти рук, находя в себе силы для ещё одной и самой важной фразы. — Я люблю тебя. — Так просто. Без всяких совместных вечеров, прогулок под луной и долгих словесных пассажей. — И нет, я по-прежнему не гей… Шерлок ухмыляется, поднимаясь с колен. — Я знаю, ты не заинтересован в отношениях, — бормочу под нос я, чувствуя себя крайне неловко. — Наверное, я должен буду извиниться за свои слова или попросить тебя немедленно удалить их из памяти. Это… — Нет, Джон, — Шерлок встает напротив меня и ладонями обхватывает мое лицо. — Никогда. — Разве ты не… — я неуверенно мотаю головой, вспоминая его слова, про собственную ориентацию и игнорирование флирта Ирен Адлен. — Чтобы в одночасье не стать объектом твоей ненависти, я обязан это сказать сейчас. — Большим пальцем правой руки он проводит по моим губам. — Ты был прав, я действительно хотел выпросить у тебя прощения и способ выбрал не самый удачный. Бомба не взорвется. И да, я сожалею о том, что заставил тебя пережить все это заново. — Руки Шерлока ложатся на мои плечи и крепко сжимают их. — Иногда я хотел дать тебе хоть один намек, послать знак, но здравый смысл подсказывал мне, что сделав это, я подверг бы тебя смертельной опасности. Моим поступкам нет оправданий, это так и с этим невозможно поспорить. Мои методы и мотивы не понять обывателям. И я не всегда бываю честным, мне проще сказать какую-нибудь колкость, нежели позволить кому-нибудь узнать меня. Да уж, я на дух не переношу сантименты, а сам только что развел их, — он горько улыбается. — Иначе никак, мой дорогой Джон. Я многим обязан тебе. Лишь ты один смог разбить скорлупу, тем самым сделав меня более человечным. Не представляю, стоит ли за это благодарить, но, Джон Уотсон, ты, как и прежде остаешься для меня самым загадочным, самым необычайным, самым дорогим человеком. И, конечно, я люблю тебя. — Ещё одна ослепительная улыбка. — По-настоящему люблю. Не знаю, насколько мое чувство к тебе похоже на то, о которых пишут в книгах и воспевают в песнях, однако я точно знаю, что не смогу уйти от тебя навсегда. — Шерлок, — тихо шепчу я на его признание, — это… — Не сейчас, — Шерлок совершенно невинно целует меня в уголок губ и отстраняется, — по моим подсчётам, через минуту сюда прибудут сотрудники Скотланд-Ярда, а я не хочу, чтобы наши только-только возродившиеся из пепла отношения стали предметом их пересудов. — Хорошо, — утвердительно киваю, — я понял и поддерживаю это решение, но должен заранее предупредить, что нам придется вернуться к этому разговору. — Через полчаса в гостиной на Бейкер-стрит тебя устроит? — заговорщицки предлагает Холмс, поправляя воротник пальто. — Закажем тайскую еду и пригласим миссис Хадсон в качестве независимого рефери. — Неплохо, хотя в непредвзятости миссис Хадсон я не уверен, — я смотрю на остановившийся таймер бомбы. — И теперь я просто обязан спросить, как ты это сделал? — О, это достаточно просто, ведь у любой вещи, особенно кустарно сделанной бомбы, всегда есть выключатель.