Человек

Тео устал. Устал от жизни, от людей, от шприцов с иглами и от боли в висках. Устал он от сигаретного дыма, от вязкой патоки туч, от запаха крови и от собственной беспомощности… Кто знает, как ему повезет? Тео не задает вопросов. Он просто лечит — доктор ведь… Доктор на то и доктор, чтобы всем подряд помогать. Только вот руки с каждым годом дрожат все сильнее и зрение портится — очки с трещинами, а новые сделать он никак не успеет. Ну разве так можно? А Нина… Нина гордая теперь, статная, сдержанная. Ее глаза только до сих пор напоминают Тео о маленькой девочке, много лет назад засыпавшей на его руках. Теперь он на ее руках засыпает — совсем без сил. Бывает, даже до комнаты не дойдет — ноги отнимаются и тогда он падает на пол. Падает и разбивается вдребезги. Отстранившись, он спрашивает самого себя, глядя на безвольное старое тело, похожее на тряпичную куклу сейчас: «Ну разве не комичный он персонаж?» и, решая, что все же «комичный», пытается встать, напрягая тяжелые ноги. И только когда Нина дотрагивается своей маленькой холодной ладонью до его лица, Тео понимает — живой еще. Это значит, можно вставать. Можно радоваться, хоть немного, хоть чему-нибудь. У него плохо получается радоваться. Даже своим удавшимся операциям. Но доктор смотрит на Нину в голубом платьице и легком шейном платке. Смотрит на ее чересчур ровную спину, на ее длинную шею, на большие живые глаза. Он смотрит и понимает: все же есть здесь чему радоваться. Он ведь сберег ее. Сберег. Хрупкость в ней сберег, девочку в ней сберег. Маленькую. И кто он ей теперь, после этого? Отец ли? Дядя ли? Друг ли? Все не то. Человек он. Человек. И нечего тут добавить.