Возвращение

      Вот и все. Бой окончен.       «Я отомстил, - думает Данте. – За все. За всех».       Пора выбираться отсюда, но он идет обратно. Там, в тронном зале Мундуса, лежит мертвая Триш.       «Я хочу попрощаться, потому что она так похожа на маму», - говорит себе Данте, еще не понимая, что это лишь половина правды. Раскаяние, чувство вины – «не уберег, не смог защитить!», благодарность за то, что спасла его ценой своей жизни, придут позже. Точно так же, как и осознание того, что на пути к победе над врагом ему пришлось убить родного брата.       Но на половине дороги к тронному залу он замирает, настороженно прислушиваясь. Демон рядом, кажется, довольно сильный. Еще один враг? Нет, не похоже.       Можно было бы проигнорировать, но Данте сворачивает в сторону, спускается по ступенькам.       Маленькая комнатка, напоминающая то ли склеп, то ли тюремную камеру. Сидящий на полу демон. Безоружный. Не пытающийся напасть. Вообще никак не реагирующий на его появление.       - Верджил! Ты жив?!       Демон поднимает голову. Знакомым резким жестом отбрасывает волосы назад. Какое странное у него лицо... Лишь глаза остались прежними.       - Теперь меня зовут Неро Анджело.       - Нет, ты – Верджил! Ты мой брат!       Демон качает головой и отворачивается, прежде чем Данте успевает заметить в его глазах отблеск какого-то чувства.       - Я – Неро Анджело. Я служу Мундусу.       - Верджил, тебе больше некому служить! – смеется Данте. – Этого Мундуса я отправил туда, откуда он и через тысячу лет не выберется.       - ...хорошо...       Это слово скорее угадывается по движению губ, чем произнесено вслух.       Данте подходит ближе и садится на пол.       - Твой медальон у меня. Ты уронил его... перед тем, как исчез.       - Оставь себе.       Как это не похоже на прежнего Верджила, много лет назад пытавшегося силой отобрать такой же медальон у своего брата.       - Нет, он принадлежит тебе! Вот черт, цепочка порвана, ты не сможешь его носить...       - Мне он больше не нужен.       - Ладно, как скажешь, - легко соглашается Данте. – Я отдам его тебе потом, когда починю цепочку.       «Никакого «потом» у нас... у меня не будет», - думает Верджил, но вслух говорит:       - Уходи, тебе здесь не место. Возвращайся... домой.       - Я слишком устал, чтобы идти куда-то прямо сейчас. Посижу рядом с тобой, если ты не против, отдышусь. А домой мы вернемся вместе!       - Это невозможно, Данте. Посмотри на меня. Разве я смогу жить среди людей?       - Ну и что? – пожимает плечами младший, считая, что речь идет только о внешности. – Для начала можно как-нибудь замаскироваться. А там посмотрим... что-то придумаем!       «Это глупо – верить, что можно все вернуть обратно, - думает Верджил. – Когда я еще был человеком, как ты, мне так хотелось стать настоящим демоном, таким же сильным и могущественным, каким был наш отец. Теперь я действительно демон и ничего уже не изменить». Единственное возможное решение – остаться здесь навсегда. Снова забыть обо всем, но уже по собственной воле.       Данте придвигается к брату и обнимает, глядя в глаза. Наклонившись еще ближе, целует – вначале нежно и ласково, словно ребенка, потом более настойчиво, уже не по-братски. Верджил закрывает глаза, прислушиваясь к своим ощущениям и пытаясь вспомнить – целовал ли его кто-нибудь раньше? Может быть, родители в детстве... Проклятый Мундус заставил его забыть все, что было до того, как он пришел сюда.       - Ну что же ты, обними меня, - шепчет Данте, касаясь губами мочки уха. – Иначе я подумаю, что ты не рад меня видеть.       И он послушно кладет руки на плечи брата, осторожно, неумело притягивая его к себе. Такой теплый, даже горячий. «Регенерация, - вдруг догадывается Верджил. – Похоже, я сильно его ранил». Нет, после этого Данте еще сражался с Мундусом и, скорее всего, с целой толпой его приспешников. Должно быть, нелегко ему досталась эта победа.       Наслаждаясь давно забытым человеческим теплом, пробуждающим какие-то смутные, неясные воспоминания, старший из близнецов не сразу замечает, что ласкающая его ладонь опускается все ниже и ниже, и эти ласки уже следует назвать непристойными.       - Прекрати – ты же мой брат!       - Вот как? – улыбается Данте. – А пару часов назад? Когда ты пытался убить меня, тебя эта мысль почему-то не останавливала!       «Я должен был это сделать – я выполнял приказ!» - хочет возразить Верджил, но вместо этого удивленно разглядывает свои руки, словно видит их впервые. Тонкие бледные пальцы... человеческие?! Больше нет когтей, которыми он привык разрывать сердца своих жертв. Разве это возможно?       Здесь нет зеркала, в котором можно было бы увидеть свое лицо, но и так понятно – оно тоже стало прежним.       - Данте, что это было?!       - Успокойся, Верджил! – смеется довольный собой младший. – Я не сменил ориентацию, просто надо же было тебя как-то расшевелить! Ну, что, пойдем?       - Нет, Данте. Кем бы я ни был, отныне мое место здесь. Уходи. Оставь меня.       - Даже не думай! Без тебя никуда не пойду!       - Ты должен. Причем немедленно. Посмотри вокруг.       Так и есть. Увлеченный попытками переубедить брата, Данте не обращал внимания на доносящийся со всех сторон треск и скрежет, а теперь вдруг понимает – что-то происходит с самим замком, что-то нехорошее. По стенам, казавшимся незыблемыми, зазмеились трещины, с потолка сыплется пыль и куски штукатурки, а с нижних этажей доносится такой грохот, словно земная твердь раскалывается на куски. Замок рушится?       Так ведь без силы Мундуса, удерживающей его на границе миров, может исчезнуть и весь остров!       - А ну поднимайся!       Без всяких дальнейших уговоров Данте хватает брата и тащит за собой. Нужно скорее добраться до того места, где он заметил невероятно старый, проржавевший до дыр, но все еще способный взлететь самолет. Перспектива выбираться с острова вплавь ему нисколько не нравится; к тому же старший, после всего случившегося, вряд ли способен на подобный заплыв. «А он вообще умеет плавать?» - спрашивает себя Данте. Вроде бы в детстве вместе учились... Но воспоминания стали такими далекими, уже невозможно понять – что было на самом деле, а что он выдумал, пытаясь убедить себя, что и они с братом когда-то жили по-человечески, как все.       - Прекрати притворяться, ты ведь можешь идти!       И в самом деле, поначалу казалось, что Верджил преднамеренно сопротивляется, не желая возвращаться в мир людей, но постепенно Данте понимает – с братом действительно что-то не так.       «Я не притворяюсь», - думает Верджил. После долгих лет, проведенных в чужом облике, человеческое тело, даже сохранившее остатки прежней силы, кажется таким слабым, почти беспомощным, и, в конце концов, отказывается подчиняться вовсе.       - Я устал... оставь меня здесь... уходи...       - Вот еще, - шипит Данте, рывком поднимая брата на ноги. – Оставить? Чтобы еще раз возвращаться сюда за тобой? Даже не думай!       Проще было бы нести, взвалив на плечо, но он понимает, что для гордого и самолюбивого Верджила подобная ситуация будет слишком унизительна.       - Черт тебя возьми, просто переставляй ноги! Уже недалеко. Дойдем.       Вот и дверь в ангар. Успев подхватить споткнувшегося о порог брата, Данте удивленно застывает на месте.       Удобно облокотившись на крыло того самого гидроплана, ему улыбается живая и невредимая Триш:       - Что ж вы так долго? Я тут совсем заждалась. Данте, ты, случайно, не знаешь – как управлять этой штуковиной? А то я, кроме мотоцикла, ничего водить не умею!