6. Ритонитовая булавка
27 августа 2015 г., 20:11
Вскоре все члены экипажа облачились в традиционные наряды длорнийцев — туники в пол в качестве женского облачения и мужского брючного костюма с длинным плащом, спускавшегося складками с левого плеча. Покрой этих одежд являл собой нечто среднее между туниками древних греков и европейской модой девятнадцатого века.
— Ну что же, я чувствую себя вполне преображённым для посещения каких бы то ни было храмов, — сказал капитан Пикар.
Обернувшись, он увидел Беверли Крашер, облачённую в тунику из плотной сияющей ткани завораживающих тёмных оттенков синего.
— Как вам кажется? — поинтересовалась она.
— Вы просто ослепительны, Беверли, — заверил её поражённый Жан-Люк Пикар.
Итак, сменив рабочую форму на предложенные одежды офицерский состав Энтерпрайза был препровождён в здание оперы.
Ла Форж восторженно осматривал архитектуру здания.
— Невероятно высокий потолок при такой конструкции… — бормотал он. — Как такое возможно…
— Какой интересный материал, — глядя на высокие колонны, заметил Пикар. — Похоже на янтарь, но выглядят эти колонны так, будто вырезаны из цельного камня.
— Так и есть, капитан, — прокомментировал Дэйта. — Каждый элемент этого сооружения выполнен из цельного куска минерала ритонит, который чрезвычайно распространён на этой планете, хотя на других планетах системы Синоп III он в чистом виде не встречается. По внешнему виду ритонит действительно напоминает ископаемую смолу, называемую янтарь и добываемую со дна океанов вплоть до конца двадцать второго века, из которой изготавливали украшения, предметы быта…
— Спасибо за справку, командор Дэйта, — поблагодарил капитан, проходя в зал и продолжая любоваться внутренним убранством здания оперы.
Дэйта, остановленный на полуслове, остался стоять на месте. Проходящий мимо него лейтенант Ворф окинул его беглым взглядом.
— Дэйта, — обратился он к андроиду, — у вас…
Ворф указал на свой воротник.
— Что? — спросил Дэйта.
— Ваш воротник…
— Воротник? — пытаясь посмотреть на собственную шею и оттягивая ткань одеяния, переспросил Дэйта.
Ворф молча подошёл, принимаясь сосредоточенно выправлять край воротника Дэйты из-под традиционного длорнийского шейного платка, сколотого ритонитовой булавкой. Признавая вмешательство лейтенанта оправданным, Дэйта позволил ему собственноручно всё поправить.
— Лейтенант Ворф, — рассматривая потолок, произнёс Дэйта непритязательным тоном.
— Да, — прикалывая обратно отскочившую булавку на платке Дэйты безэмоционально отозвался тот.
— Это странно, но, как только вы подошли ко мне, у вас резко участилось сердцебиение и поднялась температура тела, — заметил второй помощник. — Это может означать, что вы либо больны, либо…
— Болен, — оборвал его речь Ворф, воинственно прилепив булавку на платок и закончив с этим неблагодарным делом.
— Я рекомендовал бы вам проконсультироваться по этому поводу с доктором Крашер, — стараясь выглядеть заботливым, посоветовал Дэйта.
— Спасибо, командор, буду иметь в виду, — буркнул Ворф, неловко протискиваясь между людьми и уходя подальше, стараясь поскорее затеряться в толпе от греха подальше.
Диана Трой, стоявшая за спиной у Ворфа, проводила его глазами и, подумав о чём-то про себя, приподняла одну бровь, а Дэйта остался стоять столбом, рассматривая толпу и думая о том, куда подевался Джорди Ла Форж.
Офицеры вошли в зал, свет погас. Освещённой осталась одна только сцена. Первым пел хор длорниек, сопровождаемый игрой на традиционных длорнийских музыкальных инструментах. После этого длорнийские певцы и певицы исполнили некоторые номера из более популярных и известных опер.
Командор Дэйта гипнотизировал сцену заворожённым взглядом. Беспокойные отсветы софитов отражались от его светлой кожи, превращая её из молочной в золотисто-голубоватую. Когда Райкер спросил у него шёпотом, как ему длорнийская опера, Дэйта не сводя взгляда со сцены восторженно пробормотал:
— Образно выражаясь — мои энергоцепи замкнуло, командор…
Райкер довольно улыбнулся, услышав это.
В кульминации вечера на сцене появилась избранная королева Одиллия. Зал приветствовал её бурными аплодисментами. Появившись, королева царственно направилась к центру сцены, но внезапно оступилась, едва не упав. Зал ахнул. Одиллия молча поднялась, встала ровно, вскинула голову и продолжила свой путь, останавливаясь, наконец, и слегка кивая музыкантам.
Когда она запела, в огромном зале оперы воцарилась полная тишина. Все напряжённо вслушивались в драматичную мелодию, пожирая глазами юную и прекрасную королеву с надрывом рассказывающую в песне трагично окончившуюся историю любви. Когда она допела, по залу разлился звон напряжённой тишины, хранившей ещё последние нежные звуки. Зал встал, награждая исполнительницу бурными овациями.