Когда опустится тьма

Когда солнце покинуло их мир, они не нашли в себе сил умереть. Собираясь по темным, вмиг опустевшим квартирам, они пели на разные голоса и играли на ощупь. Курили, видя в тлеющем огоньке отражение ушедшего светила, допивали остатки вина и упрямо, непреклонно отвергали любую мысль о близкой смерти. Искали тепла у каминов, остывших разом батарей, керосина в бутылках, являющегося предпосылкой и родителем яркого, недолговечного костра. Освещали пути электрическим светом, чувствуя неизбежность погружения в вечную тьму. Деревья стремительно исчезали, становясь лучинами и пока еще бесплатным, общедоступным видом топлива. Нефть и ее производные невероятно возросли в цене, и теперь стоили целого состояния, а иногда и жизни. Многие умирали. Холод сковывал тела людей и забирал их души, тьма будила потаенные кошмары разума, а недостаток солнечных лучей приносил с собой множество тяжких болезней. Однако, отчаянно стойкие люди никак не могли окончить свои жизни в этом холодном аду. С приходом мрака ожили те отрасли науки, которые доселе считались бесследно исчезнувшими: человеческий разум отчаянно искал пути отсрочки массовой гибели. Потомки древних алхимиков поднимали целые пласты потаенных знаний, добывая крупицы ценной информации и пытаясь создать состав, способный стать заменителем солнца. Инженеры же всерьез занялись конструированием машин, способных справиться с задачей защиты населения от созданий ночи, с освещением улиц без огромных затрат, а главное - выделением количества тепла, достаточного для поддержания жизни в поселении выживших. В конце концов, оба класса изобретателей достигли успеха, не по отдельности, но сплотившись перед лицом очевидной опасности. Были созданы Хранители - механические существа, живые и чувствующие, способные вернуть человечеству потерянный покой. Каждую новую, теперь уже вечную ночь во множество лабораторий и цехов отбирались десятки и сотни талантливых мастеров. Кто-то корпел над маленькими, хрупкими деталями, снабжая внутренним механизмом прочный металлический каркас, кто-то трудился над воссозданием сияющей жидкости, являющей в себе концентрат живого тепла. Однако, и этого было недостаточно. Даже с соблюдением всех пропорций и схем, точностью измерений и тщательным подбором состава, Хранители оживали отнюдь не всегда. Часть из них так и оставалась бездушными, неподвижными машинами, после видимых неудач готовыми к утилизации. Часть же обретала движение и волю, мягкий свет и возможность выделять бережное, сильное тепло, отпугивать чудовищ, вышедших из недр подземного царства с исчезновением солнца и возвращать жизнь на бесплодные земли. Почему одни Хранители оживали, а другие так и оставались истуканами, никто не знал. Удачливые инженеры до последнего не верили в свой успех и ничем не могли его объяснить, а их менее успешные коллеги и вовсе отмалчивались и уходили, раздосадованные своим положением. Но, тем не менее, прогресс не стоял на месте. Удачные результаты проведенные экспериментов очень быстро окупили старания своих создателей и вскоре ежедневно пополняемая армию необычных существ свела к минимуму убытки, причиненные исчезновением солнца: словно являясь богами из древних мифов или же потомками светила, Хранители оберегали человеческий мир, спасая смертных от лютой стужи, хвори и темноты. Осознав, что угроза миновала, люди зажили прежней жизнью. Их чувства стали не такими обостренными, какими являлись на пике жизни, граничащей со смертью. Отчаянная нежность, свойственная стоящим на краю, перестала быть привычным чувством, а стремление поделиться с другими крохами тепла, сохранившегося в телах и душах, и вовсе исчезло, словно бы его не существовало вовсе. В связи с этим явлением или же параллельно ему, Хранители начали останавливаться и гаснуть. Прекращать свою работу, возвращая на землю ночь. Мягкое свечение раствора солнечного света становилось не ярче настольной лампы и уже никого не могло согреть. Инженеры бессильно бились над восстановлением машины, но старания их были тщетны. Новые партии Хранителей не приходили в движение, цеха со временем начали пустовать, а люди - смиряться с потерянной надеждой и неотвратимостью судьбы. Лишь один-единственный мастер, самый упрямый из мастеров, продолжал попытки оживить чудесную конструкцию. Он обновлял чертежи, проверял детали, смазывал механизм. Добавлял больше сияющего раствора, подкручивал маленькие шурупы, простукивал каждую составляющую механического тела. В конце концов, придя в отчаяние, он начал разговаривать с самим собой. Боль разрывала его грудь, а внутреннее безумие, охватившее его пытливый ум и горячее сердце, грозилось прорваться наружу в огромной эмоциональной вспышке, апогее отчаяния и обиды. Вглядываясь в черты лица своего неудавшегося творения, мастер размышлял о том, что это, возможно, труд всей его жизни, ее смысл и предназначение. О том, что, будь у него возможность вдохнуть собственные силы в безжизненное тело, он бы воспользовался ею незамедлительно и не сожалея, в последние свои мгновения замирая в восторге и обожая свое творение, подобно родителю, безумно и беспредельно любящему свое дитя. Поддаваясь порыву отчаянному и искреннему, инженер и алхимик обнял механическое тело, тесно прижавшись к нему, и на какой-то миг ему почудилось, будто он слышит ответное биение сердца в тюрьме металлических ребер. Согревая собой совершенное, но бездвижное, бесконечно дорогое ему детище, мастер чувствовал себя способным любить. Способным дарить не солнечный, но все же свет, нести его в мир и раздавать любому желающему. Это согревающее, неведомое доселе чувство затопило его душу и пронизало все естество, и алхимику показалось, что сам он соткан из множества теплых лучей. Обнимая механическое тело, он одарил создание этой любовью и тихо прошептал: - Живи. ...Шестеренки сердца Хранителя сделали свой первый оборот. Он наконец-то ожил.