Резонанс

Какой чудесный на улице день. Птицы поют, цветы цветут. В такие дни дети, как ты, должны гореть в аду. Санс, «Undertale».

К девяти часам вечера стемнело. Настя сидела за кухонным столом, доедая ужин, а мама напротив нее, разложив многочисленные бумажки, пыталась свести счета к общему знаменателю. — Нам нужно сократить расходы, — сказала Наталья, комкая в руке какой-то чек и сбрасывая его на пол, где стояла специально подготовленная урна. — Нам нужно валить из этой хреновой Америки домой, в Россию, — девушка сердито открутила крышечку на пластиковой бутылке молока — на родине так выглядела тара для растворителя — и отпила из горла. Как же она скучала по нормальным бумажным пакетам. — И тогда проблем не будет. — Настя, бляха-муха, возьми стакан! Сколько просила не пить с общей бутылки! — мать пригрозила ей пальцем, а затем — вновь вернулась к калькулятору. — И нет, мы никуда не поедем, я делаю все ради тебя, тут у тебя будет будущее. Девушка насупилась и со стуком поставила бутыль с молоком на стол, прямо возле бутылки дешевого виски, который потихоньку цедила ее мать, пока подсчитывала расходы за последние месяцы. — Какое, нахуй, будущее у меня может быть в стране, где мужикам разрешают жениться друг на друге? В России такого дерьма не было! — Доча, не ругайся! — Ой, да пошла ты, — девушка встала из-за стола, шумно отодвинув стул, откинула с лица ярко-рыжие кудри. — Надоело твое упрямство! — Так, барышня! — на этот раз Наталья не выдержала и тоже встала. — Ты наказана, иди в свою комнату и не отвлекай меня от работы. У меня еще отчет не дописан. — Пф, да пожалуйста… Настя вышла вон из кухни, а ее мать, тяжело вздохнув, налила себе еще один стакан, осушив его залпом. В такие моменты, когда дочь, ни в какую, не желала слушаться, Наталья жалела, что не сделала аборт шестнадцать лет назад; потом кляла себя за эти мысли, ведь именно она уговорила мужа переехать на американский континент, в штат Калифорния, чтобы их единственный ребенок мог получить в США образование и богатую жизнь. Все оказалось менее радужно, чем она себе представляла. Муж бросил ее, встретив здесь красавицу, дочь взбунтовалась (хотя, если по правде, у нее всегда был сложный характер), а Наталья осознала, что работа не приносит больших доходов, деньги уплывают из рук быстрее, чем хотелось. Сколько времени и нервов они потратили на то, чтобы получить право жить здесь, как полноправные американцы. А сейчас имеют лишь эту задрыпанную съемную квартиру на две комнаты, с протекающим потолком и плохо работающей сантехникой, и едва сводят концы с концами, выживая за счет крошечной зарплаты Натальи и редких подачек сбежавшего отца семейства. Оставалась лишь надежда, что Настёна сможет тут ужиться… Дочь была красивой девушкой, такой же рыжеволосой и зеленоглазой, как и Наталья в молодости, до того, как ее идеальное лицо раньше времени испещрили глубокие морщины, а дополнительные обеды, поглощенные во имя удушения стресса, отложились на боках. Ладно. На себя женщина уже давно махнула рукой, зато красавица дочь, не имеющая отбоя от мальчиков, сможет зажить счастливо. Она тихо всхлипнула и выпила еще один стакан. Алкоголь — единственное, что помогало забыться хоть на минуту. Теперь все было нормально, и хмельная улыбка снова вернулась на усталое лицо.

…

Пока мать топила проблемы в бутылке, Настя незаметно проскользнула в коридор, а затем и через входную дверь. Ночная прогулка — вот, что ей было нужно. Она вышла на улицу и пустилась по ночным кварталам города, направляясь на заброшенную фабрику по производству отопительного оборудования. Там никогда никого не было, даже охраны. Впрочем, может она и была, но девушка на нее никогда не наталкивалась. Она расстегнула толстовку, сняла ее и повязала на пояс, оголяя худые плечи. Ночь оказалась теплой и необычайно светлой из-за яркого полумесяца и сияющих, словно отполированное серебро, звезд. Спустя час прогулки Настя перелезла через решетку, оставив освещенную фонарями улицу позади. Гигантский полуразрушенный завод раскидывал свои владения на много километров, включая в себя здание, которое местные власти всё никак не могли снести, целый полигон, захламленный ржавыми металлическими балками и прочим ломом. Чем-то оно напоминало ей подобное закинутое предприятие на родине, поэтому она и приходила сюда. Сзади послышался рев мотора. Настя обернулась на звук. Должно быть, местные лихачи гоняют. Эх, с ними бы потусить… Додумать девушка не успела, когда ее ослепил свет фар: красивая фиолетовая машина, с плавными изгибами корпуса, пробила передним бампером забор-решетку, ограждающую разные зоны заброшенной территории, подмяв ее под себя. Настя кинулась к ближайшей груде железного лома, чтобы идиот-водитель не зацепил ее. Колеса взвизгнули, когда машина ушла в дрифт, разворачиваясь. Только тогда девушка заметила, что за фиолетовым авто гналось еще одно — красный бус. А потом первая машина начала меняться, детали складывались и преобразовывались; глаза Насти увеличивались от удивления пропорционально тому, как над ней возвышался робот: высокий, фиолетово-черной расцветки. Тот бус, который преследовал, тоже начал меняться подобным образом. Два огромных робота, красный и фиолетовый, сцепились в рукопашную, наминая друг другу рожи. Насте это показалось забавным, поэтому она вышла из укрытия, чтобы поглазеть, жалея, что под рукой нет мобилки. Роботы относительно далеко от нее, поэтому нестрашно. Вдруг к одному из бойцов подоспело подкрепление в виде машины скорой помощи, какой-то желтой иномарки и огромного красно-синего грузовика, который так и не смог протиснуться через руины фабрики, как его более компактные товарищи, поэтому начал трансформироваться. Фиолетового это, похоже, напугало — он опасно попятился: Насте на секунду показалось, что он сейчас завалится на нее спиной. В это время красный робот схватил у себя под ногами огроменную рельсу и всадил ее замешкавшемуся противнику прямиком в грудь. Брус прошел насквозь: из дыры на спине в Настю полетел целый водопад странной сине-фиолетовой жижи, окатив ее с головы до ног. — Что это за дерьмище?! — девушка принялась громко ругаться, стараясь стряхнуть с себя странную смесь, пахнущую одновременно как машинное масло и горелая проводка. Красный робот откинул тело погибшего противника в сторону и сделал пару шагов по направлению к белковой. То же сделали и его товарищи, обступив ее со всех сторон, но держась на приличном расстоянии, чтобы она не почувствовала себя неловко. Оптимус знал, какие они нервные. Встреча с людьми в их планы, конечно, не входила, но раз так вышло, то стоило успокоить, проверить, не повредил ли десептикон, и все объяснить. Десы убивали случайных свидетелей без раздумий, для автоботов эта самка человека — первый свидетель за все время пребывания на Земле. Она бы не оказалась замешана, если бы небольшой десептиконский отряд не напал на них так внезапно прямо посреди города. Хорошо, что хоть ночной цикл наступил, поэтому большинство людей неактивны, иначе свидетелей было бы в разы больше. Настя, наконец, справилась с эмоциями и посмотрела на роботов вокруг себя. — Нихуясе… Вы кто такие? Вас что, пиндосы сделали? Мехи недоуменно переглянулись. Что такое «пиндосы»? Оптимус решил опустить ее вопрос и начать свой рассказ, поскольку, похоже, человек был удивлен, но не напуган. Необычно. — Меня зовут Оптимус Прайм. А это Рэтчет, Айронхайд и Бамблби — мои верные соратники. Пожалуйста, не бойся нас, — робот опустился на одно колено, чтобы быть ближе к ней. — Мы всё тебе объясним, только не паникуй. — Ну, валяйте… Если бы Настя знала, что ее ждет неинтересный часовой рассказ, она бы убежала прочь сразу же. Самый высокий красно-синий робот с маской вместо рта долго и нудно втирал ей какую-то мутную херню о том, что они, автоботы, пришельцы. Воюют с другими пришельцами своего же вида, дисиптиконами, спасают землян от своих собратьев. И вот этот вот, которого убили — тоже дисиптикон. Оптимус говорил пафосно и долго, Настю начало тошнить. — А эти ваши дисиптиконы что тут забыли? — спросила она, перебив рассказчика, когда история войны роботов ушла в затяжной флешбек, где какие-то квинтессины создавали какой-то Кибиртран. — Десептиконы, — учтиво поправил ее Оптимус. — Они ищут энергон — ресурс, позволяющий нам жить. — Кстати, этот ресурс сейчас на тебе, — заметил Рэтчет, ткнув в девушку пальцем. — Хуйня какая-то этот ваш энергон, шутник рогатый, блять… Настя смерила красно-белого робота с большой V-образной штукой на лбу, напоминающей рожки, недовольным взглядом и вернулась к своему нелегкому труду, стараясь счистить с себя эту непонятную хрень над металлической бочкой с ржавой дождевой водой. Странно: липкая субстанция отмылась, но на коже появились голубые завитки, которые не желали стираться. Инопланетное граффити-бодиарт — так окрестила это Настя. — Что это? — спросила она, оглядев роботов. — Это можно убрать? Мне мамка пизды даст, если увидит, что я татуху себе набила. Оптимус и Рэтчет переглянулись, Бамблби что-то невнятно пробубнил — им всем хотелось, чтобы тут был Джаз — он бы смог перевести непонятный диалект, на котором говорит молодая землянка. Только Айронхайд не отреагировал, безразлично глядя на странное белковое, которое почему-то их не боялось, как остальные собратья. — Хм-м, — Рэтчет обошел девушку, глядя на нее, как на диковинную зверюшку; присел рядом, протянув ладонь, которая замерла в метре от нее. — Покажи руку. Я кибертронский врач, а не человеческий — мне сложно судить. К тому же, мы не изучали действие энергона на вашу расу. Последствия контакта могут быть непредсказуемыми. Настя дала роботу свою руку, он провел по коже с синими узорами пальцем, а затем отпустил ее и изрек, обращаясь к Оптимусу: — Придется забрать ее на базу и там изучить феномен. Я не могу точно сказать, что это, но… — Воу-воу, полехче! — внезапно вспылила Настя. Куда это они собираются ее забрать? Какую базу? Неужели хотят использовать для опытов? Да пошли они! — Никуда я с вами не поеду, мне домой надо! — Послушай, это может быть опасно, просто идем с нами. Мы ничего тебе не сделаем… Рэтчет говорил тихо, чтобы не спугнуть, призывая подойти к нему — его главная ошибка. Настя не желала подчиняться, она вытянула руки и сказала громкое «Нет!». Внезапно для всех присутствующих, даже для самой девушки, из ее ладоней вырвался синий луч света, который ударил красно-белого робота в грудь и отшвырнул на пару десятков метров. Рэтчет грохнулся спиной в кучу мусора, громко кряхтя. Оптимус был ошеломлен, а Бамблби и Айронхайд кинулись на помощь другу, доставая того из завала. — Ничоси, — Настя, сама не веря, уставилась на свои руки, по которым аквамариновыми полосами змеилась энергия. Защитила себя. — Ха! — она рассмеялась, а потом посмотрела на Рэтчета, который, жужжа всеми механизмами, поднялся на ноги, опираясь на плечо товарища. — Отсоси, рогатый! Русских просто так не взять! Рэтчет недоуменно мигнул оптикой: он не понял, что именно сказала белковая, но догадался, что это было оскорбление. — Девочка, послушай, — сказал медик, едва сдерживая ярость, — ты же видишь, что что-то не так. Я не эксперт, но такого люди точно не должны делать, стоит проверить все, позволь тебя детально просканировать. — Идите в жопу, господа хорошие! Настя, окрыленная странной новой силой, решила попробовать еще раз и выстрелила зарядом из руки в Оптимуса. Десятитонного меха подкинуло в воздух метров на тридцать, словно перышко, затем швырнуло на полуразвалившийся остов цеха. Древний железобетон не выдержал веса и рухнул, подняв в воздух столб серой пыли, а громоподобный звук разнесся эхом по ночному городу. Когда дымка слегка рассеялась, Айронхайд, не выдержав такого поразительного нахальства по отношению к Прайму, выступил вперед, активировав пушки. — Ах ты, мелкая букашка, да как ты посмела напасть на моего командира! — Не подходи, консервная банка! Да таких, как вы, мой батя пачками в гараже разбирал! — Да что ты, квинты тебя на атомы, говоришь! Айронхайд наставил на нее гигантскую пушку. Настя не растерялась: почувствовав угрозу, синяя энергия окутала ее предплечья, как серпантин, готовясь выстрелить. — Айронхайд, не смей! — голос Оптимуса донесся по коммлинку, заставив оружейника замереть, а белковая в это время выпустила из рук еще один заряд, угодив меху в плечо. Он утробно зарычал, повалившись на землю. — Какого шлака, Прайм?! — свирепо взревел мех, также отвечая по внутренней связи. — Нужно уничтожить это. — В данном случае вредить человеку опасно! — Оно уже не человек, а квинт знает что! — Я согласен с Оптимусом, Айронхайд, — подхватил Рэтчет и быстро затараторил. — Если мы ее подорвем, то может случиться что угодно. Когда ты пробил камеру искры деса, то, видимо, его умирающая искра испустила пучок энергии, пронизавший энергон, который окатил Настю — ее тело каким-то невероятным образом впитало его и дало такой неожиданный эффект. Сейчас в ней, должно быть, сконцентрировалось много энергии. В случае взрыва она может высвободиться, уничтожив полгорода. — Шлак… — выругался оружейник, поднимаясь с земли. — Что же нам с ней делать, Оптимус? — защебетал Бамблби, не на шутку запаниковав. — И мы подняли шум, скоро могут прийти люди! — Послушай, не надо больше, мы тебя не будем забирать, мы все поняли, — Оптимус заговорил с девушкой тихим, вежливым тоном. — Мы не враги. Полосы энергии исчезли, девушка откинула свои шикарные рыжие волосы и обворожительно улыбнулась, сложив руки на груди. Ей определенно нравились новые способности. Громадины теперь под каблуком. — Да с такой силой вы этой планете и не нужны, — рассмеялась Настя. — Я сама смогу всех дисиптиконов перебить. — Десептиконов… — поправил Оптимус по привычке. — Как скажешь, мы тебе поможем. Такой союзник, как ты, очень нужен нам. — Прайм, что ты, шлак тебя побери, мелешь? Какой союзник? — проворчал Айронхайд по коммлинку. — Или союзник, или уничтожение города от бесконтрольного взрыва аномальной энергии. — М-м-м, понял. И, после недолгих переговоров, Настя согласилась. Последующие два дня казались ей чем-то нереальным… словно она попала в фантастический роман! Хотя она за всю жизнь ни одного и не прочла, поэтому сравнение неточное. У новых знакомых роботов (рабов, как она их ласково называла, ибо они ей подчинялись, потому что боялись синей фигни, вылетающей из ее рук) была база где-то на заброшенном многокилометровом полигоне за городом. Настя была не дура — не позволила им затащить себя на их «базу», но зато командир автоботов предоставил ей личный транспорт — желтого меха по имени Бамблби. Сначала он ей не особо понравился, но когда трансформировался в прекрасную спортивную машину с гоночными полосками, девушка свое мнение изменила. Теперь она могла разъезжать по городу на своей новой тачке и участвовать в гонках! И плевать, что желтый робот ее боялся, это забавляло. Настя уже не могла дождаться, чтобы снова не испытать на ком-нибудь свое новое умение: тело била приятная дрожь, энергия так и норовила высвободиться! К счастью, синий бодиарт исчез с ее кожи и появлялся лишь тогда, когда она собиралась активировать способность. Удобно! Да с такой мощью она могла бы кого хочешь побить! Но для начала стоило потренироваться на одноклассниках. К сожалению для нее, энергия раскидывала только роботов, но не действовала на людей. Но даже это не смогло опечалить Настю… Пока не наступил третий день. Головная боль настигла внезапно: череп взяли в плотные невидимые тиски и сдавливали как грецкий орех. Девушка проспала первый урок, надеясь, что пройдет, но нет. С каждым часом становилось все хуже, и к полудню Настя осознала, что от боли уже не может нормально думать. — Настёна, мы едем в клинику, — мать погладила ее по волосам, пока та, лежа на кровати, жевала край простыни, чтобы отвлечься. — Немедленно. Раньше Настя отказалась бы, но не сейчас. Она послушно встала, пошатываясь, оделась. В глазах периодически темнело, а лоб был готов треснуть. Но если эскулапы что-то найдут? Что-то инопланетное? Может, стоило обратиться к автоботам? Нет, эти стоеросовые дубины не знали, что с ней. Да и опасно это, еще вскроют. Около обочины с противоположной стороны улицы Настя заметила свой желтый транспорт, но она не могла рассказать о нём матери — пришлось тащиться до остановки, ехать на автобусе. Клиника встретила юную пациентку большим холлом со стойкой регистрации, где сидела дежурная медсестра, отвечающая на многочисленные звонки. Будний день, утро, людей не много. Сидя в очереди, Настя плохо осознавала происходящее, а громкий голос из интеркома заставлял череп раскалываться. Кажется, она скоро рухнет в обморок, но из полутьмы забытья ее выдергивает рука матери, заставившая подняться и пройти в приемный кабинет, где ее уже ждали. Николь Бетер — женщина, возрастом где-то от двадцати пяти до тридцати лет — начала осмотр без лишних слов. «А она отлично выглядит для своего преклонного возраста», — подумала Настя, разглядывая длинные черные волосы врача, аккуратно заплетенные в косу. Николь говорила медленно и вежливо, обращаясь к матери пациентки, видя, как той сложно воспринимать английский: в отличие от дочери, за три года Наталья не смогла овладеть чужим языком достаточно хорошо, поэтому иногда испытывала сложности с устным общением. Доктор не смогла определить причину сильных болей в области головы, поэтому назначила томографию. Настя устало отвечала на задаваемые ей вопросы: — У тебя не было сотрясений мозга? Или каких-нибудь операций в прошлом, Анастейша? Девушка поморщилась, когда Николь коряво произнесла ее полное имя на американский манер. Иностранцы не умели правильно произносить русские имена. — Нет. — Клаустрофобией страдаешь? Не будешь бояться, когда окажешься в «тоннеле»? — Не. — Какие-нибудь импланты? Зубные коронки? — Ничего такого нет. — Татуировки? Настя вспомнила про свое «инопланетное граффити», но посчитала, что это нельзя назвать татуировкой, поэтому покачала головой. — Хорошо, проходи, — врач открыла дверь, впуская пациента внутрь комнаты-предбанника. В этой своеобразной раздевалке, Настю заставили переодеться в специальную одежду, похожую на ночную рубашку болотного цвета. Надеть шапочку, спрятав волосы, и бахилы на ноги. Оставить все металлические предметы на подносе. Только после этого ее пригласили в комнату для процедуры. Высокопольный магнитно-резонансный томограф занимал практически всё помещение, не считая компактного стеллажа с простынями, медицинскими матрацами и стеклянными флаконами, приставленного к стене. От аппарата к пульту управления, находящемуся в соседней комнате, просматриваемой за стеклянной перегородкой, тянулось множество проводов и кабелей. Там, за одним из двух мониторов, сидела девушка-оператор, Мэридит, которая вводила в компьютер данные о пациентке, ее исходный диагноз и устанавливала нужный режим сканирования. Сам томограф выглядел как огромная лежащая на боку труба на подставке, открытая с обеих сторон. На торце гладкого перевернутого молочно-белого с оранжевой окантовкой цилиндра зияла дыра, из которой торчало специальное подвижное ложе на опоре, чем-то похожее на язык, высунутый из пасти. От магнита к потолку тянулся прямоугольный вентиляционный канал, в углу комнаты стояло несколько небольших шкафов с электронной аппаратурой. Настя присела, а доктор Бетер помогла ей улечься так, чтобы голова правильно опустилась на встроенные в ложе радиочастотные катушки для исследования головного мозга — радиочастотный сигнал изменит магнитное поле, позволив получить точное изображение органа. Задавая область исследования на маленьком пульте управления столом, расположенном на округлом корпусе магнита слева от тоннеля, доктор инструктировала: — Слушай мой голос по переговорному устройству. Постарайся не шевелиться — иначе магнитно-резонансное изображение выйдет не четким. Понятно? — Ага, — сказала Настя, а мысленно уговаривала докторшу заткнуться, а то голова раскалывалась от ее хоть и тихой, но бесконечной болтовни. — Хорошо. Николь вышла из зала, пройдя в комнату с мониторами. Ложе двинулось в тоннель длинной почти с человеческий рост, от чего Настя вздрогнула. Эта необычная штука отдаленно напомнила ей крематорий — там так же: только вместо живого человека, на стол водружается гроб, отправляясь в печь. Странные, неуместные мысли. Ей следует подумать, с каким удовольствием она поотрывает головы этим чертовым автоботам за то, что из-за их разборок у нее теперь такая мигрень. Ложе остановилось. В жерле аппарата было неуютно и тесно. Настя глубоко вздохнула; неожиданно боль в голове полностью отступила, чтобы через мгновение вернуться усиленной в стократ.

…

Доктор заметила неладное, как только сидящая за пультом управления оператор включила тумблер. При взаимодействии градиентного с основным магнитных полей МРТ-аппарат издал звучный гул, рама сканирующей системы начала движение. На мониторе появилось изображение горизонтального среза мозга, которое пошло рябью и исчезло за долю секунды. Ноги пациентки — единственное, что было в поле видимости через окно смотрового кабинета — на миг напряглись, словно от сильнейшей судороги, и расслабились. Одновременно с этим послышался странный хрустяще-хлюпающий звук — так звучит ящик набитый куриными яйцами, когда роняешь на него большой камень. Свет несколько раз мигнул. Всего пару секунд… когда доктор Бетер крикнула: «Отключи его!», она уже знала, что произошло непоправимое. Томограф пискнул, издал серию фырчащих звуков, а затем умолк. Женщины влетели в кабинет как раз в тот момент, когда ложе-транспортер неторопливо выезжало наружу. Николь кинулась к девушке. Она там оказалась не вся. Мэридит взвизгнула. Вслед за ложем из зева аппарата по белой поверхности округлого магнита потекли алые струи, методично капая на пол. В нос ударил стойкий запах крови, железа и паленой проводки. — Г-где ее голова?! — крикнула Мэридит, не в силах сдержать слезы паники. — Если хорошо поищем, то соберем ее по частям… Более сдержанная и опытная Николь сглотнула, посмотрев на то, что осталось. Женщина словно очутилась в морге, перед результатом очередного вскрытия жертвы железнодорожной катастрофы. Кожу, мышцы и фрагменты хрящей сорвало, разметав на мелкие кусочки во внутренностях томографа, оголив плоскую продолговатую, малость выпуклую кость — рукоять грудины и сочленяющиеся с ней ключицы. Вместо шеи остался неровный обрубок, лишенный кожного покрова. Из него выпирал позвоночник; с его конца, где не хватало нескольких шейных позвонков, торчали багрово-фиолетовые нити спинного мозга. Кровь из порванных сосудов лилась беспрерывным потоком. Сознание подкинуло гротескную ассоциацию с диковинным человеческим пазлом. С одним единым отличием — его не собрать, как ни старайся. Нет, контраст не сходится. Больше походило на порванную тряпичную куклу. Но и ее уже не сшить. Николь подняла руку над телом, сама не понимая, зачем это делает, заворожено наблюдая, как кровь скапливается в новообразовавшейся пазухе развороченной грудины. От трупа исходило тепло, словно что-то испарялось из него. Она опустила ладонь, не в силах сдержать дрожь от каждого всхлипа, доносящегося из-за спины. — Чего ты стала столбом? — Николь обернулась на заплаканную помощницу. — Зови помощь! Мэридит кивнула и с тихим визгом выскочила из комнаты. Кажется, она была рада уйти. Николь на автомате обошла аппарат, заходя с противоположной стороны: загаженный рваными кусками плоти пол шокировал. Она заглянула в тоннель, ища недостающие части: стенки сверху до низу покрылись извилистой паутиной красных брызг и розовыми ошметками мозгов; с верхней панели свисали заляпанные кровью и спинномозговой жидкостью клоки волос с остатками кожи; внизу валялись зубы, раздробленные кости черепа — теменная и височная оказались целее всех — и пара потерянных шейных позвонков. Врач лихорадочно соображала, стараясь не поддаться панике. Как такое могло произойти? У девушки не было металла в теле… Да и если бы был, откуда такое количество, чтобы разорвать черепную коробку на части? Со стенок начали сползать крупные окровавленные клочья, облепленные рыжими волосинками, с характерным хлюпом приземляясь на нижнюю панель. Они странным образом походили на горсть фарша, прокачанную по грязному полу в парикмахерской. Алые ручейки крови с мутным вкраплением ликвора быстро расползались по внутренностям аппарата, выливаясь наружу. Тонкий специфический запах разорванной плоти пропитывал одежду и халат. Не выдержав, Николь подняла голову, прикрыв рот рукой. Худших результатов обследования ей еще не доводилось видеть.

***

Мэридит сидела на лавочке в парке и теребила подол блузки. Всего два дня прошло с тех пор, как молодая девушка скончалась в зале МРТ. И вот ее мать, даже не успев оплакать дитя, подала иск на их клинику. Доктора Бетер отстранили от работы на время расследования, как и саму Мэридит. Она ни в коем случае не винила женщину, потерявшую единственного ребенка, наоборот, сочувствовала ей. Но сама ситуация ужасала, ведь сейчас ее еще и детектив из убойного отдела расспрашивал. Какой кошмар. Вздохнув, врач посмотрела на своего собеседника. — Это был несчастный случай, детектив, — устало проговорила она. — Что может в таком деле заинтересовать убойный отдел. Возможна наша ошибка, но уж точно не убийство. Его голубые глаза изучали лицо Мэри: безразличный взгляд заставил поежиться, как будто на улице мороз. Стало неуютно, и она отвернулась. — Мы проверяем все возможные версии, сами понимаете. Мэридит кивнула, не глядя на детектива — его холодность и сосредоточенность ее пугала. — Расскажите о причине смерти Анастасии Лариной. Почему вы не сделали ей, скажем, рентген, если был риск? Женщина тяжело вздохнула: — Во-первых, доктор Бетер, с которой я проводила томографию, подозревала, что мигрень вызвана тромбом в сосудах головного мозга. Или отеком мозга, или опухолью. Да чем угодно… головная боль является симптомом к десятку серьезных заболеваний. Такие вещи сложно выявить рентгенологическим исследованием, если не невозможно вовсе. Для этого мы и используем томограф — он дает точную картину поперечного среза мозга, позволяя рассмотреть мельчайшие детали. Во-вторых, вы же знаете, что МРТ действует по принципу гигантского магнита, поэтому он противопоказан пациентам с имплантами, кардиостимуляторами, коронками на зубах и прочее? — она подождала, пока он кивнул, и продолжила: — Так вот, доктор Бетер все сделала по протоколу: она проверила девушку, расспросила… стандартная процедура… Да у пациентки даже татуировок не было! А в них, как известно, могут быть металлические частицы… Мы спрашивали у матери девушки, не проводили ли какие-нибудь операции. Спрашивали саму девушку. В анамнезе тоже ничего. Никаких противопоказаний для проведения томографии не было. То есть, такого быть не должно. — Хотите сказать, ваша ошибка исключена? — Я… — Мэри замялась, ей казалось, что она сейчас расплачется. Как же ей хотелось стереть себе память, не вспоминая ужас последних двух суток. — Я… не знаю… Возможно… скорее всего, исключена. — Понятно, — детектив встал с лавки, засовывая руки в карманы брюк. Женщина выжидающе посмотрела на него. — И у вас никаких догадок, что могло пойти не так? — Ну, патологоанатом сделал вскрытие… хотя… не правильно так говорить… там то и вскрывать было нечего… но все равно, он нашел в останках мелкие металлические частицы. — Да? — на бесстрастном лице мужчины впервые промелькнул искренний интерес. — Это они вызвали реакцию? — Да. Эти крошки практически микроскопические, как я поняла, но их невероятно много в ее тканях, мозге, костях, а скапливались они в области головы, шеи и грудины, поэтому, когда включили магнит… — Мэридит запнулась, к горлу подкатила тошнота. Мужчина, смотря на собеседницу сверху вниз, тактично промолчал, а затем задал вопрос, в обход темы покойницы: — Что за металл, узнали? — Нет, — она пожала плечами, тоже поднимаясь. — «Металл какой-то странный» — так это охарактеризовал наш патолог. Все, что можно было, собрали, и отправили в лабораторию на анализ. Со дня на день ждем результатов. От этого зависит, будут ли судить Николь и меня за халатность при проведении процедуры. — Спасибо вам, мисс Мэридит, вы очень помогли мне, — он слегка склонил голову в знак уважения, но уйти не успел — она задала вопрос: — Так для вас здесь есть работа или нет, детектив? Он улыбнулся. — Нет, несчастный случай. Но дождитесь конца расследования. — Хорошо, до свидания… — Прощайте. Мужчина поспешил покинуть парковую зону. На соседней улице его ждал черно-белый полицейский автомобиль с затемненным окнами, припаркованный около бетонного забора, поросшего плющом. Дверь машины незаметно отворилась, когда человек подошел к ней. Он сел, положив руки на руль, затем голограмма задрожала, словно воздух в знойный день, потеряла плотность, объем и, мигнув, исчезла. Двигатель машины взревел, и она тронулась с места, покатив вверх по улице. Как только Бамблби доложил о том, что его подопечная пересекла порог больницы — мехи почуяли неладное. Проул решил взять все в свои руки и разузнать, что стало с их горе-знакомой. И вот он узнал все, что хотел: металл, который обнаружили люди, следует срочно изъять. Тактик лично позаботится об этом. Да, девчонка умерла от несчастного случая: частицы кибертрониума, которые впитались в нее вместе с энергоном, разорвали тело, когда их потянуло на себя мощное магнитное поле. Проул задумался: а что, если томограф — десептикон, и совершил убийство намерено? Хм, тогда следует вернуться в клинику и лично пожать ему манипулятор за то, что избавил его от лишних проблем. Для Проула, как и для всех остальных автоботов, это стало неплохим уроком — не стоит связываться с белковыми, особенно, если они неокрепшие умом подростки.