Война окончена. Верно?

Капли дождя четко очертили его силуэт. У него была опущена голова, руки засунуты в карманы зимних джинсов. Он неспеша направлялся в сторону поля, где горами лежали трупы русских и немецких солдат. Женя судорожно вдохнул воздуха и попятился назад, но, почувствовав под правой ногой мину, тут же остановился. Гулко сглотнув, он начал просто чего-то ждать. Чего-то ужасного. А он все приближался и приближался. Через мгновение он оказался перед Женей на расстоянии вытянутой руки. Вытянув эту самую руку, которая держала поцарапанный и испачканный пистолет, он посмотрел русскому в глаза. - Леон… - хрипло прошептал Женя, стискивая зубы и жмурясь. По щеке потекла слеза, сливаясь с холодными каплями дождя. - Без слов, - попросил немец, заряжая пистолет и прицеливаясь Жене в грудь. Снова посмотрел ему в глаза. Он положил палец на курок и тоже начал чего-то ждать. Женя перевел взгляд на потрепанную косынку Леона. И она у него испортилась… Глаза немца сверкнули желтым огоньком, среди которых был вертикальный кошачий зрачок. На дне глаз Леона боролся ядовитый лед и холод с теплом и душевным огнем. Пока что ничья. Женя всем сердцем верил, что победит огонь. - Прошу… - тихо начал Женя, и резко смолк. «Никогда не показывай свою слабость. Ты сильнее.»– Опомнись, - сказал русский более тверже и увереннее. - Не за чем, - хмыкнул Леон, по-прежнему глядя в глаза Жене и дожидаясь чего-то. За его спиной выстроились немецкие солдаты, и Женя решил, что стоит прощаться со своей жизнью. Выбора у него не было. Сорвется с места – взорвется, останется стоять – застрелят. Вдруг позади послышался до боли знакомый крик. «Женя!». Этот голос… Парень обернулся. И увидел Ваню. Он бежал к нему, перепрыгивая через ряды трупов своих и чужих людей. Кто-то из немецких солдат, стоящих за спиной Леона, выстрелил беларусу в ногу, и Ваня послушно остался на месте, упав на колени, будто бы не ощущая никакой боли. Он смотрел на брата с болью в изумрудных глазах, и Женя поспешил отвернуться. Ему стало хуже прежнего. А Леон до сих пор не выстрелил… Неподалеку послышался крик, боевой клич, визг, выстрел. Чудом выжившие русские солдаты с автоматами, пистолетами, кочергами, лопатами и граблями бежали на немцев. Женя с большим трудом смотрел, как один за другим падают на землю бездыханные тела воинов. - Сдавайся, - неожиданно бросил Леон. – Отдай Россию мне, под покровительство Германии. - Нет! Никогда! – кусая губы, зашипел Женя. Слезы ручьями текли из глаз. Руки тряслись, ноги подкашивались, но парень продолжал стоять. Он передернулся. Глотая слезы, Женя закричал. – Ну же! Стреляй! Чего ты ждешь?! Давно бы уже закончил с этим и пошел бы дальше! Стреляй, кому говорю!? Но Леон не выстрелил. Его рука дрогнула, затем медленно опустилась, отпустив пистолет. Женя ошеломленно смотрел на немца, словно у него вторая голова или крылья появились. Пистолет упал и утонул в слякоти. А Леон продолжал смотреть русскому в глаза. - Заметь, у русских людей очень красивые глаза. Но не из-за это я тебя оставил в живых, - буркнул он, бросив одному из солдат. – Отключите мину. Этот солдат подбежал к Жене, покопался в земле, вынул мину и убежал с ней куда-то. А Женя, сам не понимая, что происходит, округленными глазами глядел на Леона. Немецкие солдаты начали исчезать в тумане или тьме густого леса. Немного подождав, Леон развернулся и пошел вслед за ними. Женя как будто бы очнулся, ринулся с места и схватил немца за руку. На него непонимающим взглядом уставились желтые глаза. Женя выпрямился и отметил, что Леон ниже его на полголовы. Долгое время они лицезрели друг на друга, пока Женя не прошептал: - Война окончена. Верно? Леон ответил не сразу. Вновь на дне его глаз началась битва огня и холода. И вновь победу одержал огонь. - Верно, - кивнул немец, слабо улыбнувшись. Женя счастливо заулыбался, а потом и вовсе рассмеялся. Какое это было счастье! Окончание войны, страданий, голода и холода! Теперь снова мир! Женя и Леон стали крепко дружить и часто общаться. И каждый раз при их встрече, Леон просил искреннего прощения за эту ужасную, кровопролитную войну. А Женя улыбался и, жмурясь от боли в ранах, хлопал Леона ладонью по плечу.